Сороковник. Книга 3
Шрифт:
— Чем обязан честью принимать у себя высочайший Совет, друзья мои? — вопрошает он голосом надтреснутым, а не полным сил, как ещё при недавнем выкрике. — И кто оставил старика в столь бедственном положении, которое мешает ему в собственном доме принять лучших из лучших и наимудрейших из мудрейших? И дозволено ли мне будет спросить… — в этот момент он, якобы разминая шею, поворачивает голову чересчур сильно вправо и встречается со мной глазами.
Я скрещиваю руки на груди и смотрю на него в упор. Как в детской игре "Перекинь проклятье". Ещё немного — и действительно перекину…
У него очень выразительный взгляд. За несколько мгновений в
— Удели своё внимание и нам, Омар ибн Рахим, бывший Верховный бывшего Клана, — окликает его Акара. Магия это или свойства местной акустики, но сказанные тихо слова доносятся до меня столь отчётливо, будто жрица стоит за моим плечом. Почтеннейший неохотно поворачивается. А я, переведя дыхание, замечаю над двойной спиралью ещё и фиолетовую: очевидно, мой Наставник решил подстраховаться и добавил к некромантовской ещё и свою защиту, паладиновскую.
— Не подскажешь ли, старинный друг, — задумчиво говорит с места дон Теймур, — кого это ты приказывал убить в последние секунды своей предпоследней жизни? Приказ был озвучен достаточно чётко и однозначно и двоякому толкованию не подлежит. Может, поделишься со мной информацией?
Ибн Рахим сосредоточенно осматривает беспалую руку.
— У тебя странная манера, Теймур, спрашивать о том, что тебе и без того известно. — К нему постепенно возвращаются и властный вид, и уверенность. — Как я полагаю, ты собрал Совет здесь, в моём доме, чтобы свести со мной счёты? Чем же ты так заинтересовал Глав, что они безропотно по твоему велению кинулись помогать тебе? Пообещал каждому кусок от моих владений?
— Неуважение к Совету — раз, — бесстрастно замечает Акара.
— Помолчи, женщина, — с досадой говорит Рахимыч. — И полгода не прошло как ты в Совете, а уже пытаешься помыкать мужчинами! И они это терпят? Твое место — в башне, над треножником!
— Неуважение к Совету — два. Меня выбрали председательствовать на данном собрании, выбрал Совет большинством голосов, легитимно, руководствуясь Уставом. Буква закона исполнена. Не пытайся нас стравить, Омар ибн Рахим.
Он протестующе машет руками.
— Я вижу, со мной уже обращаются как с преступником? Но разве суд уже состоялся? Почему меня держат запертым в обережных кругах и в собственном теле, как в клетке? Клянусь, только моё бедственное положение заставило меня позабыть о правилах приличия и проявить неучтивость к гостям! Кстати, уважаемые, что-то не припомню, чтобы я вас приглашал; не объясните ли мне, хозяину этого дома и земли, на каком основании вы сюда явились, явно и недвусмысленно нарушив соглашение о невмешательстве в частную жизнь глав Кланов и Орденов? Не на соблюдении ли этого Устава зиждется наша безопасность и мирное сосуществование?
— Ты похитил женщину моего клана, — бесцветным голосом заявляет дон Теймур. Он даже глаза полуприкрыл, словно ему лень общаться. — Мою невестку. Жену моего младшего сына. Мать моих внучек. — Его глаза вдруг вспыхивают и стремительно желтеют.
— Всего лишь женщину, — небрежно отмахивается Рахимыч. — Она же для вас пришлая, Теймур, она даже не полукровка! Разве осмелился бы я посягнуть на некромантку?
— Кому как не тебе знать, мой старый друг, — в последних словах дона сквозит еле уловимая ирония, — что наши женщины независимо от происхождения становятся нашими уже в момент зачатия детей? Помнится, мы не один раз беседовали о семейных устоях моего клана. Так я продолжу, Омарчик. Помимо похищения ты её изувечил — отрезал ей пальцы, и бросил в холодной тюремной камере, даже не перетянув рану, без воды и пищи; изводил одиночеством и неизвестностью, пытал при ней девушку — иначе говоря, оказывал жёсткое психологическое воздействие. И все эти меры принимались по отношению к нашей женщине… — ГЛАВА выдерживает паузу. — Беременной женщине.
Омар стремительно бледнеет.
— Я не знал, что она… Поверь, Теймур. — Он ещё пытается сохранить достоинство в голосе. — Иначе, клянусь тебе…
— Не клянись, не сотрясай воздух. Что бы ты сделал? Вернул её с извинениями и с денежной компенсацией за моральный ущерб? Компенсацию я с тебя ещё возьму, Омар, не сомневайся. За всё сразу. И за то, что ты собирался подвергнуть её насилию, чтобы изъять ауру, и за намерение причинить вред мне лично, воспользовавшись полученным Зеркалом… Кстати, Омарчик, у тебя ничего не вышло бы: её Зеркало чересчур мало по сравнению с моим. Так я продолжу, старый друг. Я обвиняю тебя в покушении на жизнь обоих моих сыновей.
— Я приказывал убрать только одного, — сквозь зубы цедит Омар. Дон скептически поднимает брови.
— Правильно. В то время ты ещё не знал, что мой старший сын, наконец, вернулся. Твоим исполнителям пришлось гоняться за обоими. Так что, Омар, твой долг передо мной возрастает многажды, поскольку ты покушался не на частных лиц, а на наследников Главы Клана. Добавлю сюда попытку шантажа и вымогательства с твоей стороны, а также предательство на поле боя со стороны твоих магов. Но от этого куда больше пострадали другие кланы, они здесь ещё выскажутся. Итак, Омарчик, что ты можешь сказать в свою защиту? Уверяю, я рассмотрю каждую попытку оправдания.
— Я не знал, что она беременна! — вызывающе говорит Рахимыч. — Да, я собирался завладеть её аурой, но только чтобы иметь хотя бы толику твоего могущества, друг мой! Разве можно ради какой-то женщины позабыть о старинной дружбе, связанной общими боями и свершениями, Теймур?
— Ты же — забыл, — пожимает плечами дон. — Собственно, Омар, свои претензии я высказал, и не буду мешать другим. На сим мы, я полагаю, простимся. Прошу вас, господа, — добавляет он учтиво. — Благодарю за возможность высказаться первым.
Бывший Верховный негодующе фырчит, собираясь что-то сказать, но тут через несколько человек от Главы Некромантов поднимается невысокий плотный мужчина лет шестидесяти, худощавый, с седым ежиком волос на голове, в панцире на манер римского. Центурион, не иначе. "Мэр", — сообщает мне Акара. "В сражении не участвовал, но был в числе наблюдателей. Единственный не-маг из приглашённых".
— Обвинение со стороны городского совета Тардисбурга, — негромко, как и Акара, начинает центурион. Я смотрю, они тут вообще неэмоциональны. — Омар ибн Рахим, ставлю вам в вину осуществление диверсии на территории города во время военных действий. Магами Огня был практически снят охранный Барьер во всех секторах города — кроме нескольких кварталов Восточного, того, где проживают семьи Клана Огня. Как следствие ослабления Барьера, произошёл одновременный прорыв сил неприятеля в пяти точках. Городу нанесён значительный материальный ущерб, но прискорбнее всего — двадцать восемь погибших среди мирных жителей. Как бывший военный, с уверенностью могу предположить, что не будь помощи обережников в восстановлении барьерной сети — город продержался бы не более часа.