Соседи и родня Оттавии Малевольти
Шрифт:
Оттавия сменяла дежурства доктора и гувернантки, ухаживая за больным ребёнком.
Сегодня Отта застала Артура бодрым. Он полулежал на больших подушках.
–Наконец-то ты пошёл на поправку!– вырвался у девушки возглас радости.
–Кто Вы?
–Я вышла замуж за твоего отца, пока ты болел.
–А я думал, меня украли злые тролли и мучили. А прекрасная фея, такая же пленница, как и я, ухаживала за мной, больным.
–Меня зовут Оттавия.
–А можно называть Вас мамой?
–Спасибо, сынок. Что-нибудь хочешь?
–Почитайте мне книгу, если Вам не трудно.
Девушка потупилась.
–Артур, я не умею читать.
–Как?
–Я не англичанка.
–Я научу Вас читать, это совсем не сложно.
Провозившись с грамматикой, Отта и мальчик устали. Девушка отложила в сторону грифель и бумагу, и принялась рассказывать мальчику о цветущих садах Сицилии, о жарком солнце.
Её дежурство сменил доктор Драммонд.
Оттавия зашла в детскую к Лэсли. Девочка игнорировала мачеху.
–Лэсли, я же ничего плохого тебе не сделала, почему ты избегаешь меня?
–Ваше общество мне не нравится,– скривила губы падчерица.
–А тебе не скучно играть одной?
–Ничуть. У меня много кукол.
–У тебя скоро появится брат или сестра, будешь играть с младенцем?
–Ну вот ещё! Я не няня, чтобы возиться с малышами. Зачем ты пришла сюда?! Раньше я была любимицей всех и маленькой принцессой, а теперь всё внимание достанется твоему карапузу!
И девочка сердито отвернулась от Отты.
Мачеха ушла в комнату к Эммиту. Тот с грустным лицом рисовал деревья. Он обернулся на вошедшую, но лишь кивнул девушке, продолжив занятие.
–В чём дело, малыш? Чем ты рассержен?
–Лэсли говорит, что, общаясь с Вами, я предаю память матери…
–Она просто завидует нашей дружбе! Её злое сердце не способно дарить любовь, потому ей неприятно видеть, как радуются жизни другие. И любая мать радовалась бы на небесах, что её дитя любимо.
Ребёнок встал со стула и обнял Оттавию.
–Я соскучился, мама,– прошептал он.
«Мальчик похож на отца внешне, но такой ласковый и добрый, что никак не скажешь о мистере Боу»,– подумала девушка.
Филдинга-младшего отправили в учебное заведение для аристократов после свадьбы сестры Граветин с Сэндлером.
Чета Боу на знаменательном событии бракосочетания не присутствовала, сквайр сослался на то, что его жене в связи с интересным положением надо беречь здоровье.
А Оттавии сказал:
–Я найму репетитора по бальным танцам, раз тебя принял Свет, как равную, ты должна быть совершенной не только в красоте, но и в танцевальных па. Такую прелестницу наперебой кинутся приглашать почтенные кавалеры. Пожалуй, найму ещё учителя французского языка и учителя по этикету. Глупость в нашем круге прощается, но незнание этика – никогда. А сейчас ступай в свою комнату, там ждёт тебя доктор Драммонд. Я вызвал его, чтоб он осмотрел тебя.
–Зачем?
–Ну, мало ль что! Может, таз у тебя слишком узкий, и тебе лучше сделать аборт.
–Спасибо за заботу, но на аборт итальянка никогда не согласится. Детей даёт Господь, и мы не должны убивать их в чреве.
–Всё равно пусть тебя осмотрит специалист, так я буду спокоен. Только приобрёл отличную мачеху-гувернантку для детей, и не хочу тебя терять.
Девушка в душе возмутилась: «Приобрёл! Говорит обо мне, как о вещи!»
Когда Оттавия вошла в комнату, Бернхард казался взволнованным.
–Здравствуйте, миссис Мале…олите,– коверкая её фамилию и запинаясь, заговорил врач,– Для осмотра попрошу Вас снять платье и нижнее бельё.
–Малевольти,– поправила она и вспыхнула: предстать перед чужим мужчиной без одежды!
–Отвернитесь,– попросила она.
Драммонд исполнил просьбу.
Сгорая от стыда, Отта освободилась от дорогой, верхней одежды. На ней остались чулки, исподняя нижняя юбка и сорочка на бретельках.
Мужчина развернулся. Его глаза поддел туман, когда он увидел тончайший стан, переходящий в казавшиеся широкими бёдра; холмики-груди имели совершенную, каплевидную форму.
–Ложитесь на кровать, я пощупаю Ваш живот, миссис Мале…
–Малевольти,– подсказала полуобнажённая, ложась на ложе.
–Малевольти,– повторил незнакомое для себя слово Драммонд.
Коснувшись о нежную кожу живота, рука доктора надавила в нескольких местах, затем опустилась на бедро. Девушка нахмурилась.
–Оттавия, ты не должна меня бояться, я же доктор.
–Тогда уберите руку с моей задницы.
Трясущаяся ладонь мужчины скатилась с аппетитных бёдер. И тут же тело Бернхарда навалилось на неё. Он впился губами в её рот. Его противный, скользкий язык обшаривал пространство её рта. Оттавии это показалось отвратительным и гадким. Одна рука доктора больно сжала её грудь, другая нырнула вниз, расстегивать брюки.
Девушка нащупала на тумбочке узкую вазу, и опустила её на голову насильника. «Я, что, создана для искушения мужчин? Этот господин ранее казался таким положительным и воспитанным…»– удивлялась Отта. Она вырвала своё тело из под придавившей тяжести.
Ваза, видимо, была из толстого стекла, она не разбилась.
Держась за голову, доктор стонал.
Сам, превратившись в жертву, он умолял:
–Прошу: только никому не говорите о происшедшем казусе. У меня двое маленьких детей, их надо кормить. А кто меня будет приглашать в благовоспитанные дома, если моя репутация будет подмочена?
Драммонд кривил душой, его отец нажил такое состояние, что всем его потомкам можно было не работать лет сто, но Бернхард надеялся, что Оттавия этого не знает, он рассчитывал на её доброту и лояльное снисхождение.
Доктор поправил одежду и вышел.
У выхода он передал слуге:
–Передайте мистеру Боу, что его жена совершенно здорова.
За ужином Освальд заметил на лице у суженой некое беспокойство.
После трапезы, отослав детей спать, он прямо спросил у супруги: