Соседи и родня Оттавии Малевольти
Шрифт:
–Какие вы предприимчивые! Уж не открыть ли нам своё дело?
–У папы есть шляпный салон,– напомнил Артур.
–Я не хочу всё время сидеть дома, малышек можно будет брать с собой, ведь везде есть склады и подсобки,– заявила Отта.
–По-моему, папа обрадуется такому повороту событий,– рассуждал, как взрослый, старший мальчик,– Чем платить управляющему, лучше будет, если кто-нибудь из семьи будет вести дела.
–Ну, идите же поближе,– подозвала мачеха.
Мальчики приблизились.
Эммит поставил букет в вазу.
–Та, что зевает – Умбриэль. А та, что хмурится – Джессика.
–Ой, мама, как же Вы их различаете?– удивился ребёнок помладше.
–У Джесс губы чуть-чуть потолше и брови изогнуты домиком. Хотите их подержать?
–Они такие маленькие и хрупкие, что страшно брать малышек на руки,– заволновался Артур.
–Тогда садитесь на кровать рядом, уж отсюда никуда их не уроните.
Братья уселись. Оттавия аккуратно переложила им в руки живые свёртки.
–Так, ребята, обязательно поддерживайте голову младенцу, мышцы на его шее ещё слабы и не могут держать такой груз.
Малевольти села на колени напротив детей и счастливо улыбалась тому, что видела с какой нежностью и восхищением братья глядят на сестёр.
Достопочтенный судья Остин Филдинг светился от счастья, когда Граветин разрешилась младенцем мужского пола. Мальчика назвали Джозеф. Роды хоть и были преждевременными, но прошли успешно. У ребёнка был отменный аппетит, и он быстро набирал вес. К удовольствию дедушки малыш Зэф повторил все черты лица матери.
Норман Сэндлер стал бароном, поместье вверил сестре Илларии, и получал солидные дивиденды с земель, ничем себя не утруждая. Его карьера и слава стремительно росли. В свои 25 лет он уже слыл популярным адвокатом в городе.
Вот и сегодня, 25 февраля, довольный делом, что завершил с честью для себя, Норман вернулся домой, и хвастался за ленчем перед тёщей:
–Применил метод диалектики, что разработал ещё Сократ в своё время, путём наводящих вопросов отыскал истину!
Джобет задумчиво кивала.
Наяда же «вся обратилась в слух».
Глава семьи отсутствовал, задерживаясь на работе.
–А почему Граветин всё ещё не присоединяется к нам?– рассеянно спросил Норман, вспомнив о существовании жены.
–Я не позволяю ей вставать. Она всегда отличалась хрупким здоровьем,– взывая к состраданию зятя, оповещала миссис Филдинг,– Вы бы, Норман, зашли к ней. Она Вас ждёт. Уже пять дней, как родился ваш сын, а Вы были у Граветин всего пару раз.
–Работа, работа…Вот и сегодня я не могу навестить жену: мне нужно написать отчёт и подготовить обвинительную речь для нападок на врагов очередного подсудимого. Встреча с женой взбудоражит меня, а мне нужна светлая голова.
Вечером Норман уединился в саду. Сидя на скамейке, мечтательно вглядывался в звёздное небо.
Рядом, ёжась от вечерней прохлады, села Наяда, укутанная в кашемировую шаль. Сэндлеру не понравилось, что кто-то врывается в его мир грёз.
Девушка сбивчиво заговорила:
–Норман, я была сегодня на заседании суда…ты просто очаровал публику своим выступлением.
–Благодарю за комплимент, сестричка.
–Пожалуйста, не называй меня так…это звучит фамильярно…
–Вот уж не хотел выглядеть фигляром! С каких это пор проявление симпатии к родственникам возбраняется?
–Я повторяю: для Вас я – мисс Наяда.
Она нервно тёрла руки.
–Вы замёрзли? Надо было перчатки надеть потолше,– то ли надсмехался, то ли говорил серьёзно Норман.
–Я выражаю протест Вашей глупой опёке, если я замёрзну, то уйду домой!
–Чего Вы злитесь? В чём же я провинился перед Вами?
–Спокойной ночи, мистер Сэндлер,– нарочито холодно пожелала ему Наяда.
–Спокойной ночи, дорогая сестра,– в высшей степени любезно, с доброжелательной улыбкой на лице, дразнил самообладание самоуверенной Наяды Норман.
В её глазах отразилась ярость, и Сэндлер возликовал, он любил дразнить мегер. Он догадался. Что неспроста сестра жены ищет «нечаянных» встреч подальше от глаз родни. Его забавляло, что гордячка Наяда терзается от безответной любви.
В дверях Наяда столкнулась с Джоанной, любимой служанкой матери, и женщина укоризненно глянула на молодую госпожу.
От одного из окон отошла Джобет, покинув пункт наблюдения. Давно ушедшая любовь к Остину Филдингу перешла в чувство неприязни к его любимице Наяде. Теперь к развитию отчуждения была причина.
С того дня на Наяду со стороны матери посыпался шквал упрёков, укоров и придирок разного характера.
К концу лета Оттавия Малевольти расширила бизнес мужа. В городе появилось ещё несколько магазинов разных профилей.
Умбриэль и Джессика росли на руках прислуги. Зато Артур и Эммит, как заправские бухгалтера помогали названной матери вести документацию. Они играючи демонстрировали головные уборы покупателям, и никто не мог устоять перед милыми, вежливыми улыбками мальчишек.
Отта не забывала и об отдыхе. Всё лето она с близнецами и пасынками уезжала за город на пикники. Туда же доставляли её отца, Чезорино и Берту с их семьями.
Мальчики Боу и гувернантка Сьюзан, конечно же, не выдавали тайну Освальду, всем нравилось веселиться в большой, итальянской семье.
Когда карета с вензелем Боу первый раз остановилась у дома, где жила семья Малевольти, ещё не видя, кто выходит из неё, старик Марко сердцем почувствовал: приехала его Оттавия.
–Цветочек,– запричитал он, отложил в сторону инструменты и подбежал к окну.