Соседи и родня Оттавии Малевольти
Шрифт:
–Я думаю дать мальчику снотворное,– отстранённым тоном доложил доктор.
– Позаботились бы лучше о согревающем, спиртовом компрессе, ребёнка бьёт озноб,– перебила Драммонда Малевольти.
Отта подошла к мальчику и взяла его руку в свою.
–Мама, уедем в Новый Свет. Там тепло…А здесь так холодно, мама,– бредил ребёнок.
Слёзы вновь побежали по щекам девушки. Она укрыла мальчика одеялом, погладила по взъерошенным волосам, и он вдруг затих и уснул.
Доктор недоумённо наблюдал за красавицей: «У девчонки доброе сердце»,– отметил он.
–Вы выбрали себе потрясающе красивую жену, мистер Боу,– слетел с губ Бернхарда комплимент.
Девушка даже не глянула на доктора, что задело самолюбие Драммонда.
Она вернулась к Эммиту. Отпустила отдохнуть гувернантку, осталась с ребёнком сама.
Когда Освальд попозже заглянул в комнату младшего сына, Оттавия и Эммит сладко спали, обнявшись. Девушка лежала в новом платье поверх одеяла, а укутанный мальчик уткнулся лицом ей в плечо.
Адвокат Норман Сэндлер стал часто бывать в доме Филдингов. И причина была не только в дружелюбии босса. Молодой человек, успешно делающий карьеру, присматривался к дочерям судьи.
Тайные надежды девушек заставляли их неискушенные сердца мечтать о красавчике-блондине. Его пытливые чёрные глаза, когда останавливались на их лицах, заставляли девиц краснеть и смущаться. Но если смущение Наяды невозможно было прочесть на лице, то Граветин замирала от взгляда юноши, а после опускала глаза и боялась их вновь поднять.
По реакции девушек Сэндлер решил, что младшую влечёт к нему, тогда как надменная красотка старшая – холодна и безразлична ко всему живому.
В очередной раз Норман приехал на званный обед к Филдингам. Миновав сад, он проходил мимо окон. Вдруг адвокат невольно отшатнулся с дорожки, так как рядом упал цветочный горшок. Юноша едва не упал, потеряв равновесие. Сверху донёсся радостный смех. «Сорванец»,– Сэндлер узнал по голосу младшего Филдинга.
Обтряхнув землю с замшевых панталон, скрипя от досады зубами, адвокат продолжил путь к дверям.
–Чем Вы занимаетесь, сэр?– поинтересовался у Орина слуга Руперт Буркс, симпатичный мужчина тридцати лет.
–Я пошутил…Я не хотел в него попасть…– замямлил баронет,– Вы крадётесь, как хищник на охоте, Буркс!
–Сэр, я даже представить не мог, что в Вашем сердце живёт маленькое чудовище. С каждой ложью и с каждым плохим поступком чудовище растёт и набирает сил, и, если Вы не исправитесь, завладеет всем Вашим существом.
–Вы здорово рассказываете сказки, Брукс.
–И всё же, сэр, джентльмены так не поступают.
–Ладно, я извинюсь перед мистером Сэндлером.
Орин хлюпнул носом, и вытерся ладонью, не замечая, что на ней осталась грязь от земли с цветка. Мальчик зашагал к двери.
С трудом прогоняя с лица добрую улыбку, ведь Руперт любил этого шкодника, слуга окликнул господина:
–Сэр, постойте.
–Я же торжественно обещал исправиться,– иронично напомнил ему мальчуган.
–Сэр, взгляните на себя в зеркало. Вы рыли носом тоннель? Вы хотите, чтоб все за столом упали в обморок от вида ребёнка – доблестного шахтёра?
Баронет пошёл умываться и опоздал на обед.
Подходя к столовой, он замешкался, встал неподалёку от раскрытых дверей, и слушал о чём без него говорят взрослые.
–Освальд Боу женится в это воскресенье на итальянской эмигрантке, дочери скульптора,– говорил Филдинг-старший.
–Дворяне никогда не женятся на любовницах,– хмыкнула Наяда.
–Но здесь особый случай,– возразил Норман,– Совсем молоденькая девушка была изнасилована. И вся чернь взбунтовалась, требуя возмездия потому, что Оттавия Малевольти – любимица людей бедных кварталов, ею любовались и её боготворили за доброту, она помогала одиноким старушкам…
–Бедная девочка,– вырвалось у Джобет.
–Но женитьбой на безродной Боу закрыл для себя все двери Высшего общества, никто не потерпит в своём доме простолюдинку, обряженную в шелка. Его никто не пригласит в гости…– вздохнула Наяда.
–Но презрение себе равных господ лучше, чем сидеть и гнить в Ньюгейте вместе с бродягами и убийцами,– ухмыльнулся голос доктора Драммонда.
–Мы должны принять приглашение на свадьбу,– заявил глава семьи Филдингов,– Свадьба – это святое. К тому же Боу – мой дальний родственник, сводный брат кузена.
–А ещё: свадьба – очень радостное событие,– вырвался восторженный возглас у Граветин.
–Но не для Оттавии,– грустно возразила Джобет.
–Я извиняюсь за опоздание. И я извиняюсь перед мистером Сэндлером за неудачную шутку,– покаянно «заблеял» баронет, артистично изображая раскаяние, хотя его глазки шаловливо блестели.
–Это из-за твоей шутки у мистера Сэндлера грязь на туфлях?– ехидненько поинтересовалась Наяда.
–Да,– признался Орин.
Граветин улыбнулась.
Норман смутился.
–Я не рассержен на Вашего проказника,– играл роль добренького дяди Сэндлер,– Подумаешь, какой-то керамический цветочный горшок едва не приземлился мне на голову, я же был в шляпе, что бы мне было?
–Завтра же, Вы, молодой преступник, отправитесь учиться в Итон,– властно изрёк отец.
–Но Девоншир так далеко от Уэльса,– опечалилась мать.
–Орин – мужчина, и к тому же собирается стать капитаном, так что пусть привыкает к расставанию.
–Конечно, чтоб стать умным человеком, мне необходим не один учитель, как дома, а масса учителей,– согласился мальчик.
–А сейчас присаживайтесь с нами за стол, баронет,– пригласил сына судья.
–Я слышал, что до женитьбы на Августе Вы где-то путешествовали, сэр Драммонд?– перевёл разговор в другое русло Сэндлер.
–Да, я много времени провёл в Австралии, изучая новый континент, общался с аборигенами,– согласился Бернхард.
–Зачем?– не поняла Граветин стремление доктора общаться с дикарями.
–А Вам не интересен быт чуждой цивилизации?
–«Цивилизация»?– хмыкнула эхом Наяда.
–Почувствовали в себе призвание этнографа?– устало переспросила Джобет.