Современная Россия – как деструктивная общественная система
Шрифт:
18 марта 1922 года в письме в Политбюро ЦК РКП(б) он, очевидно подмечая зарождение системы круговой поруки, возмущается, что московский комитет уже не первый раз послабляет «преступникам-коммунистам, коих надо вешать». Настаивает, чтобы коммунистов суды карали строже, чем некоммунистов, и чтобы за отступление от этого правила судей и членов коллегии НКЮ увольняли со службы. Чтобы виновных в малейшей попытке влиять на суды для смягчения ответственности коммунистов ЦК исключал из партии. Завершает он свое письмо так: «P.S. Верх позора и безобразия: партия у власти защищает «своих» мерзавцев!!» [59]
59
там
В знаменитом «Письме к Съезду» от 26 декабря 1922 года он предлагает увеличить за счет рабочих число членов ЦК до 50 или даже до 100 человек, надеясь, что это поможет их обучению управленческой работе, уменьшит опасность раскола ЦК, и улучшит аппарат, который из рук вон плох.
В письме «Как нам реорганизовать Рабкрин» от 23 января 1923 года предлагает расширить Пленумы ЦК до уровня высшей партийной конференции, и собирать их раз в два месяца при участии объединенных ЦКК и Рабкрина. На съезде выбрать 75-100 новых членов ЦКК из рабочих и крестьян, наделив их правами членов ЦК. Рабкрин сократить до 300-400 служащих, особо проверенных и испытанных на предмет добросовестности и компетентности. Он надеется, что такая реорганизация повысит авторитет этих учреждений, улучшит организацию работы и укрепит связи с широкими массами через посредство лучших из рабочих и крестьян.
Руководитель Рабкрина должен сохранить статус наркома, а служащие Рабкрина должны быть высоко квалифицированы, особо проверены, особо надежны, с высоким жалованьем.
С помощью такой реформы Ленин надеется создать Центральному комитету что-то вроде противовеса в лице ЦКК, члены которой должны присутствовать на заседаниях Политбюро, и составлять сплоченную группу, наделенную правом контроля над состоянием государственных дел. [60]
В письме «Лучше меньше, да лучше» от 2 марта 1923 года он говорит о необходимости поднять авторитет Рабкрина, о строжайшем отборе и проверке его служащих. Рабочие – члены ЦКК, должны быть безупречны как коммунисты. Они под руководством своего президиума должны проверять все бумаги и документы Политбюро. Секретарский же персонал должен проходить тройную проверку перед назначением на службу.
60
там же, т.45, с. 333–346, 383-388
В этом же письме Ленин ставит риторический вопрос: Как можно соединить партийные и советские учреждения? Нет ли тут чего-либо недопустимого?
И сам же отвечает: почему бы не соединить, если это требуют интересы дела? Разве в Политбюро не обсуждаются с партийной точки зрения многие мелкие и крупные вопросы? Разве это гибкое соединение не является источником чрезвычайной силы в нашей политике? «А ведь Рабкрин и посвящен всему нашему государственному аппарату, и деятельность его должна касаться всех и всяких, без всякого изъятия, государственных учреждений, и местных, и центральных, и торговых, и чисто чиновничьих, и учебных, и архивных, и театральных и т. д. – одним словом, всех без малейшего изъятия».
И в завершение Ленин ставит задачу экономии: «Мы должны свести наш госаппарат до максимальной экономии. Мы должны изгнать из него все следы излишеств, которых в нем осталось так много от царской России, от ее бюрократическо-капиталистического аппарата…
Если мы сохраним за рабочим классом руководство над крестьянством, то мы получим возможность ценой величайшей и величайшей экономии хозяйства в нашем государстве добиться того, чтобы всякое малейшее сбережение сохранить для развития нашей
… лишь посредством максимальной чистки нашего аппарата, посредством максимального сокращения всего, что не абсолютно необходимо в нем, мы в состоянии будем удержаться наверняка. И притом мы будем в состоянии удержаться не на уровне мелкокрестьянской страны, … а на уровне, поднимающемся неуклонно вперед и вперед к крупной машинной индустрии.
Вот о каких высоких задачах мечтаю я для нашего Рабкрина. Вот для чего я планирую для него слияние авторитетнейшей партийной верхушки с «рядовым» наркоматом» [61]
61
ПСС, т.45, с. 389–406
Мы видим, что мысль Ленина работает весьма противоречиво, он явно не находит выхода из ситуации, которая складывается сама собой, помимо его воли.
С одной стороны, сетует на неэффективность огромного бюрократического аппарата, призывает к экономии, сокращениям и чисткам, с другой – призывает в несколько раз увеличить состав ЦК и ЦКК. (И в это же время сам не скупится высшим чиновникам на зарплаты, лечение, отдых, устанавливает привилегии, и сам при этом занимает две государственные дачи).
С одной стороны, критикует непрерывные бесполезные заседания, с другой – призывает собирать высшие партконференции каждые два месяца в огромном составе участников, что само по себе означает, что там будет только пустая говорильня.
С одной стороны, фактически предлагает создать систему сдержек и противовесов: ЦК и Политбюро – ЦКК и Рабкрин, а с другой стороны настаивает, чтобы рабочие – члены этих контрольных органов были безупречными коммунистами, и чтобы их строжайшую проверку проводили партийные органы – высшими из которых как раз и являются те же самые Политбюро и ЦК. В конечном же итоге ЦКК и Рабкрин были слиты в единую Центральную ревизионную комиссию, руководители которой одновременно занимали должности и в Политбюро, и в ЦК, и в Секретариате. И от идеи рабочего контроля осталось одно название: на практике же одни и те же люди, восседая сразу в нескольких креслах, просто коллективно принимали важнейшие решения безо всякого внешнего контроля.
С одной стороны, Ленин беспокоится, что партия разрослась до 300 – 400 тысяч членов, и ей угрожает дальнейший рост, что создает трудности её контроля – с другой стороны, говорит о необходимости слияния партийных и советских учреждений – что само по себе должно привести к еще большему, взрывному росту её численности.
Ленин не может охватить существо того явления, которое он сам, сотоварищи, вызвал к жизни. И дело даже не в том, что он уже находится на грани перехода в вегетативное состояние. Деструктивная система заработала сама по себе, по своим законам, постепенно подчинив себе даже её творцов, и скоро привилегии – наряду с властью – стали главной основой и смыслом существования сановников новой власти.
Двигателем процесса захвата привилегий и обособления от народа был личный интерес членов оформляющегося нового правящего класса. Любым общественным процессом всегда движет личный интерес, в чем бы он ни состоял: в материальных благах для себя или в счастье для всего человечества. Обычно это взаимоисключающие вещи, но в случае с Номенклатурой они для неё удачно совпали: борьбу за счастье всего человечества она превратила в выгодный бизнес. Счастье всего человечества постепенно превратилось в сугубую декларацию, которой новый класс стал прикрывать свою подлинную цель: своё собственное благополучие за счет всего остального населения.