Современная Россия – как деструктивная общественная система
Шрифт:
Если аграрный деспотизм сочетал тотальную политическую власть с ограниченным социальным и интеллектуальным контролем, то промышленный деспотизм сочетает тотальную политическую власть с таким же тотальным социальным и интеллектуальным контролем. Виттфогель предлагает термин: «аппаратное общество», который охватывает и аграрные, и промышленные формы тоталитаризма, констатируя, что для такого общества нет марксистского определения. К самому централизованному политическому строю из всех до сих пор известных не подходит «феодализм», а «государственный капитализм» не соответствует формации, где отсутствуют частные средства производства и открытый рынок товаров и рабочей силы.
Он пишет: «Маркс явно переоценил гнетущую атмосферу общества Востока, которое он считал системой всеобщего рабства. С долей иронии, но вполне уместно это обозначение, однако, может быть использовано для нового промышленного аппаратного общества. Мы можем с уверенностью сказать, что Октябрьская революция, независимо от провозглашённых ей целей, породила основанную на промышленном развитии систему всеобщего (государственного) рабства» [51]
То есть, Виттфогель не относит реальный социализм к азиатскому способу производства, так как СССР стала индустриальной страной, а восточные деспотии имеют место в аграрных странах. Восленский ему возражает, что сама логика его исследования указывает на то, что «азиатский способ производства» в обществах с ирригационным сельским хозяйством это лишь частный случай: «Общая же закономерность состоит в том, что тотальное огосударствление применяется для решения задач, требующих мобилизации всех сил общества. Использование этого метода – признак не прогресса, а, наоборот, тупика, из которого пытаются выйти, историческое свидетельство о бедности. И прибегнуть к методу тотального огосударствления можно в принципе всюду, где есть государство» [52]
51
там же [Электронный ресурс] [Режим доступа]:Дата обращения:19.05.2018
52
М.Восленский. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. – М.: «Советская Россия», 1991., с.579
В контексте этого заочного спора двух крупнейших ученых остается только повторить, что общественно – экономическая формация СССР не охватывается рамками марксистского учения, и что единого мнения об этом в обществоведении до настоящего времени не устоялось. Тот же Джилас, например, долгое время считал, что это государственный капитализм, но в конце своей жизни изменил свою позицию, и стал считать, что это промышленный феодализм.
Еще следует констатировать, что несмотря ни на какую индустриализацию, общество «реального социализма» оказалось шагом назад даже в сравнении с классическими обществами восточного деспотизма Древнего мира. В пользу такого вывода говорит то, что эти общества внесли значительный вклад в общий прогресс человечества, и то, что их необыкновенная внутренняя устойчивость была обеспечена не только насилием, но и тем, что в определенной мере они отвечали интересам не только правящего, но и управляемого класса.
Думается, что причина этих достижений состоит в том обстоятельстве, что в восточных обществах существует такой общественный регулятор как мораль и многовековые традиции, основанные на фундаментальных общечеловеческих ценностях, и этот регулятор настолько сильный, что способен реально ограничивать деспотизм правителя. Если не брать во внимание самые крайние факты произвола и жестокости правителей и рассматривать их как эксцессы, если учитывать характер эпохи, то по общему правилу восточный деспот не только опирался на мораль и традиции, но и сам всю жизнь был в их плену. Он в них воспитывался с детства, и всю жизнь, так или иначе, находился под их влиянием.
Например, Китай настолько глубоко был пропитан конфуцианской моралью, что всегда культурно подчинял себе даже своих завоевателей – диких монголов и маньчжуров, так что эти завоевания сводились только к смене династий, не затрагивая основ китайского общества. Как известно, конфуцианская мораль рассматривает общество как одну единую большую семью, и переносит на общество традиционные патриархальные отношения.
Это традиция жить под одной крышей нескольких семей, пока отец женившихся сыновей жив и может управлять общими делами: представлять свою семью перед государством и перед общиной, вести общий бюджет, решать вопросы заключения браков, различные хозяйственные вопросы. Патриарх вершит суд в своей семье, разрешая внутренние конфликты. Такой семье не нужен государственный судья, обращаться к нему и выносить сор из избы считается позором.
Это семья со строго иерархичной структурой, где для каждого четко определено место по старшинству и подчиненности, где старшие имеют беспрекословный авторитет, а младшие обязаны беспрекословно подчиняться. Но на старших одновременно налагаются обязанности использовать свои полномочия во благо семьи: руководить разумно и справедливо, относиться к младшим с любовью и заботой, не допускать злоупотреблений.
Так и на высшего деспота конфуцианская мораль налагает обязанности отца: он должен быть мудрым, одинаково справедливым ко всем подданным и относится к ним с любовью как к своим детям. И если он может создать в стране этот своеобразный «режима законности», то это является тем главным фактором, что обеспечивает внутреннее спокойствие и удерживает народ от бунта и смуты.
Кроме того, господство конфуцианской морали многие века, начиная с древнего мира, обеспечивало существование социальных лифтов, позволявших подниматься вверх по властной вертикали наиболее способным и достойным подданным. Существовала отлаженная система государственных экзаменов, в которой мог принимать участие любой простолюдин, и если он хорошо проявил себя на экзамене, то принимался на службу и мог сделать серьезную карьеру. Если эти социальные лифты работают успешно, то обществу не грозят внутренние смуты, так как государственная бюрократия обновляется и вовремя принимает правильные решения.
Также и восточные деспотические общества с мусульманской культурой основаны на положении, что весь мусульманский мир представляет собой единую семью – «умму», где каждый правоверный обязан заботиться и поступать справедливо по отношению к своему единоверцу, вне зависимости от их мест в общественной иерархии, и даже от их подданства. Соответственно, высший деспот, наделенный высшими полномочиями, наделяется и высшими обязанностями поддерживать этот божественный порядок. И только такое правление в глазах его подданных освящается именем Аллаха, приобретает духовную легитимацию, и влечет для них обязанность повиновения.
И мы имеем современный пример в лице Саудовской Аравии, где много сверхбогатых, но нет бедных и угнетенных. Там существует система распределения доходов от продажи нефти, и каждый, даже только что родившийся гражданин, получает свою, весьма значительную, долю.
Еще причина состоит в том, что классические восточные общества имеют историческое происхождение: их возникновение и становление происходило веками, они отражают характер своих народов, который, в свою очередь, формировался под влиянием различных природных, географических, исторических и культурных условий. Эти народы привыкли и не признают другого устройства.
Что же касается общества реального социализма, то история XX века показывает, что такие общества почти не способны к созиданию, и все их достижения были основаны либо на достижениях обществ, которые им предшествовали в этих странах, либо на ограблении других стран и на краже западных достижений. Государства с азиатским способом производства были самодостаточны, и даже при том, что войны в эпоху Древнего мира являлась обычным методом разрешения противоречий и велись постоянно, могли благополучно существовать и в мирных условиях.