Спецназ
Шрифт:
Я застыл, не зная, опознал ли он в этом ползущем инородном предмете человека или нет, и смотрел, как он копошится в темноте, явно не уверенный и не решающийся открыть огонь по тому, кого не мог определить. В следующий момент он отпустил руку, и довольно большой камень, выпущенный словно из катапульты, ударил меня по бедру — но не по заднице, как утверждали мои товарищи из спецназа на протяжении многих лет!
Мы побежали, стараясь придерживаться нужного направления, чтобы забрать в темноте свое оружие и рюкзаки. В конце концов, усевшись, мы попытались определиться с планом дальнейших действий, поскольку рюкзаки теперь находились в неправильном месте, слишком
В возникшем хаосе мы с Патти разделились, и каждому из нас пришлось добираться до реки самостоятельно. Однако, конце концов, благодаря многочасовым тренировкам, нам снова удалось найти друг друга в темноте с помощью специального свиста, который мы усовершенствовали именно для подобных чрезвычайных ситуаций.
Лодка уже была готова к эвакуации, и мы благополучно и вовремя добрались до пункта сбора, испытывая огромное облегчение от того, что не пострадали. На берегу Замбези, в ожидании лодки, Патти, который в то время не был особенно религиозным, потянул меня за рубашку и сказал:
— Давай помолимся, дабы возблагодарить Господа нашего…
Вскоре после этого последовал мой второй боевой выход в составе малой разведывательной группы. Меня вместе с Кобусом «Клопписом» Клоппером отправили в район моего первого разведвыхода, в буйные заросли между реками Замбези и Квандо. Наша задача состояла в том, чтобы заминировать дорогу, тянувшуюся с севера на юг вдоль западного берега реки Замбези. Чтобы мина не взорвалась случайно и не ранила гражданских лиц, мы должны были мастерски подорвать заряд под военным автомобилем, предпочтительно принадлежащим СВАПО.
Перейдя ночью границу, мы прошли около 30 км до целевого района, тщательно применяя приемы антиследопытства. Поскольку стояла зима и большие площади на пастбищах были выжжены, передвижение было крайне медленным. На третью ночь Клоппис заложил на дороге мину, пока я вел наблюдение. Чтобы сокрыть свои следы и убрать землю из ямы, которую он выкопал, Клоппис воспользовался своим спальным мешком, проволочив его по поверхности дороги. Перед рассветом я переместился на 100 метров вверх вдоль дороги, чтобы вести наблюдение и предупредить о приближении машин с севера, а он нашел место, откуда мог наблюдать за дорогой, уходящей в долину на юг, и ждать подходящей цели.
Дневной свет застал нас окопавшимися на обочине дороги, укрытыми сухой травой и листьями. Мне повезло, я нашел нору муравьеда, в которую заполз наполовину, прикрыв только голову, плечи и свой АК сухими листьями, лежавшими вокруг. Затем началось долгое ожидание.
На протяжении всего дня нам приходилось сохранять бдительность, так как по дороге постоянно ходили люди, а мы лежали всего в трех метрах от нее. В какой-то момент, когда семейство бабуинов, расположившееся в кустах позади меня, начало надо мной насмехаться, я было подумал, что все, меня раскрыли. Мимо проходила группа женщин, которая начала кричать, указывая на обезьян прямо поверх моей головы. Заметили ли они меня? Нужно ли как-то действовать? Я решил оставаться неподвижным, и в конце концов женщины развернулись и ушли, продолжая смеяться над взволнованными павианами. Они даже не заподозрили, что я лежу прямо у них под носом! Никогда еще я не был
Клоппису тоже пришлось пройти через подобное испытание, когда та же группа женщин остановилась, чтобы изучить следы волочения его спального мешка по дороге. Каким-то непостижимым, чудесным образом они не заметили его, лежащего в трех метрах от них, под кустом терновника, усыпанного сухими листьями.
В то время каждое наше действие и каждая реализованная идея осуществлялись методом проб и ошибок, поскольку у нас не было ни руководства по «малым разведывательным группам», ни какого-либо иного опыта, который можно было бы использовать. Во время тех разведывательных действий мы даже не понимали, что на самом деле проводим операции малых групп, в то время как эта концепция считалась в разведывательно-диверсионных отрядах совершенно революционной.
Способ действий, который мы с Клопписом использовали, чтобы продержаться длительное время и остаться незамеченными, заключался в том, что мы складывали рюкзаки примерно в 200 метрах от дороги, на легко определяемом месте, которое также служило аварийным пунктом сбора. После этого еще до рассвета мы выдвигались на свои позиции, имея при себе только разгрузочный жилет и небольшой рюкзак («мешок СВАПО», как мы его называли) с запасом еды и воды на день. После рассвета, мы оба уже должны были окопаться и обустроиться как можно удобнее в таком положении, в котором малейшее движение могло нас раскрыть.
Питание состояло из холодной пищи в специальной упаковке, которая не издавала шума при открытии, а сама еда не давала запаха. Воду мы пили через пластиковую трубку из фляги в мешке СВАПО, который был хорошо скрыт вместе с остальной разгрузкой на наших телах. О том, чтобы облегчиться, не могло быть и речи, хотя мне удавалось понемногу выпускать жидкость в углубление, служившее мне укрытием, — не без того, чтобы не испортить брюки и ботинки.
С последними лучами Солнца мы оба отходили к пункту сбора, устанавливали связь со штабом, быстро перекусывали, облегчались и уходили в укрытие на ночь, чтобы до рассвета быть готовыми повторить порядок действий предыдущего дня.
Операция прошла успешно, поскольку Клоппис взорвал мину точно в нужный момент под носом автомобиля, приближавшегося с юга. Целью оказался «Лендровер» высокопоставленного функционера СВАПО. Во время этой операции я понял, насколько важно терпение. И еще я обнаружил, как легко скрыть свое тело с помощью небольшой толики творческого обмана.
Хотя подобные операции проводились на тактическом уровне и, вероятно, не имели большого значения для более широких военных мероприятий, они предоставляли бесценные возможности для обучения. Мы медленно, но верно накапливали богатый опыт и создавали уникальный modus operandi47 для последующих боевых операций.
В моем сознании концепция использования разведгруппы из двух человек вскоре стала синонимом разведывательных операций. Поначалу мне пришлось сильно перестраивать свой образ мышления, чтобы оставить остальную часть группы, основную часть боеприпасов и вспомогательное оружие позади. Теперь же это стало второй натурой. Любая группа численностью больше трех человек становилась потенциальной жертвой. Когда разведывательная группа состояла из двух человек, значительно упрощалось скрытное передвижение и противодействие следопытству и выслеживанию, поскольку каждый человек был более бдителен и автоматически обращал внимание на каждую мелочь.