Стадион
Шрифт:
— Да как же иначе? Но ты будешь соревноваться не только с Ниной Сокол.
— Ас кем еще?
— Есть тут такая девушка Ирина Гонта, я видел, как она тренировалась. Правда, она впервые выступает на международных соревнованиях.
— Все равно, главная моя противница — Нина Сокол! Ты пойми меня правильно, Тибор, я иногда ненавижу спорт, но считаю, что он должен быть честным. И я не понимаю, почему Артур Шиллинг все время пугает меня русскими и говорит, что их нужно раздавить, так как они угрожают Америке. Что, они действительно хотят войны?
— Единственное, чего они хотят, — это мира.
— Раз ты так говоришь, значит, это правда.
Они замолчали, сидя друг против друга. Потом Тибор встрепенулся, словно что–то решил.
— Прочти это, Эрика, — и передал ей воззвание группы спортсменов ко всем студентам и молодежи всего мира. Целая колонна подписей темнела на листке.
Девушка впилась глазами в строчки.
— Тут все правильно, — сказала она.
— Мы напечатаем это обращение в газетах. Ты не хочешь подписаться?
— Дай перо, — решительно сказала Эрика.
— Подожди, я хочу, чтобы ты поняла, какую ответственность налагает эта подпись, чтобы ты поставила ее не только потому, что любишь меня…
— Это я понимаю.
— Имей в виду, на тебя падет гнев Шиллинга, и не только его, но и всех твоих американских хозяев. Тебе придется пережить трудные дни — быть может, тебя даже выгонят из команды.
— Ты говоришь так, словно хочешь уговорить меня не подписывать. Я уверена, что многие из наших спортсменов подписали бы, но они боятся. А я I не боюсь! Я больше не вернусь в Америку, хватит с меня!
Эрика встала и взволнованно прошлась по комнате. Сейчас Тибор уже начал раскаиваться, что завел разовор о воззвании. Много страданий придется пережить Эрике, если оиа подпишет его. Но он не ошибся в своей любимой, какое это великое счастье!
Девушка ходила по комнате и молчала. Строчки воззвания стояли перед ее глазами, и каждое слово совпадало с ее собственными мыслями, переживаниями, мечтами.
Да, Тибор прав — подпись может навлечь на нее большую беду, он прямо сказал ей об этом, и за это она любит его еще больше. Он мог бы промолчать, воспользоваться ее первым порывом, но он не поступил так. Сейчас она может спокойно обдумать все. Но о чем тут, собственно говоря, думать, когда вся ее жизнь зависит от того, будет ли на земле мир, или снова война кровавой волной прокатится по дорогам ее родины?
— Дай перо, — сказала она.
— Может, завтра? — нерешительно спросил Тибор.
Милый, родной Тибор, как он боится за нее, он все еще хочет дать ей время подумать.
— Нет, я подпишу сейчас. Позволь мне хоть раз в жизни быть честной.
Тибор удивленно взглянул на нее.
— На меня налипло столько грязи, — с отчаянием сказала девушка, — что, может, всю жизнь придется ее смывать!
— Ты, конечно, преувеличиваешь!
Эрика не ответила. Она взяла перо и, четко выводя буквы, подписала воззвание.
— Вот и все, — сказала она. — У меня словно тяжелый камень с души свалился. Ты даже представить не можешь, как я люблю тебя, Тибор!..
Глава тридцать шестая
Пятьдесят два государственных флага развеваются на флагштоках, окружающих стадион, переливаются яркими красками в лучах солнца.
Беговые дорожки и зеленое поле еще пустынны. Не видно ни одного спортсмена, только переполненные трибуны гудят и волнуются в ожидании соревнований да теплый ветерок то поднимет, то снова опустит флаги над стадионом.
Но вот раздаются звуки праздничного марша, и трибуны затихают. На стадион выходит колонна знаменосцев. Они стоят рядом, они сейчас все равны в этих соревнованиях, и только честная борьба и победа могут прославить какой–нибудь флаг.
Звучит музыка, и вот уже колонны спортсменов выходят на черную дорожку, делают круг по полю и строятся со своими знаменосцами, как армия за полководцем.
Сдержанный гул прокатывается по трибунам — это выходит колонна Советского Союза. Впереди — Ольга Волошина, и нет на стадионе почти ни одного человека, который не знал бы ее.
Широкое поле расцветает колоннами спортсменов в разноцветных костюмах, словно невидимый художник рисует на нем красочные узоры. Последними выходят и выстраиваются позади черно–красно–золотистого знамени хозяева стадиона — спортсмены Германской Демократической Республики. Музыка стихает. Над стадионом — тишина.
Председатель Международного союза студентов объявляет студенческие спортивные соревнования открытыми, желает участникам больших успехов и новых рекордов. Потом на невысокую трибуну выходит один из хозяев поля, студент университета имени Гумбольдта, и, подняв вверх правую руку, оглашает слова присяги, и все спортсмены, каждый на своем языке, повторяют ее.
— …Клянусь честно добиваться победы, — раздается над полем стадиона.
Программа первого дня состояла из баскетбольных встреч, забегов и полуфиналов стометрового бега, бега на десять тысяч метров… Завтра будет метание диска, прыжки в высоту, финальные забеги стометровки и бег на полторы тысячи метров — так, один за другим, пройдут все виды соревнований.
— Прошу сюда, товарищи, — громко сказал тренер баскетболистов, собирая вокруг себя команду. — Вот что я хочу сказать вам перед соревнованием. Американцы утверждают, будто они недосягаемы, но победить их можно и нужно. Желаю вам успеха, и, наверное, все советские люди в эту минуту желают вам того же. Счастливо! Пошли!
На трибунах уже спорили о возможном исходе первой встречи. Когда обе команды выбежали на поле, стадион шумно зааплодировал. Советские спортсмены выстроились по линии поля, американцы остались стоять группой.
— Баскетбольной команде студентов Соединенных Штатов Америки физкультпривет! — раздалось над стадионом.
Американцы переглянулись, не зная, что делать. Они не привыкли здороваться с противником. С минуту стояла неловкая тишина, потом капитан американцев подошел к советским спортсменам.