Сталин: арктический щит

Жуков Юрий Николаевич

В Осло по-прежнему рассматривали Баренцево море, ограниченное на северо-западе Шпицбергеном, на севере — ЗФИ и на востоке — Новой Землей, да еще вкупе с горлом Белого моря, как исторически сложившуюся свою зону экономических интересов. Полагали, что норвежские рыболовы и охотники на тюленей и моржей могут, как и двадцать лет назад, беспрепятственно промышлять в этой акватории. И хотя переписка МИДа Норвегии и НКИДа СССР по поводу инцидента такого рода, произошедшего в 1930 году, привела вроде бы к урегулированию возникших разногласий, вскоре все повторилось.

За три дня, с 14 по 16 марта 1932 года, сторожевик Морской пограничной охраны ОГПУ задержал в восточной части Баренцева

моря десять норвежских зверобойных судов. И хотя почти сразу, 23 марта, нарушители после составления протокола были освобождены, посланник Норвегии в Москве Андреас Урби настоял на немедленной встрече с членом коллегии Наркоминдела Б.С. Стомоняковым. Зачитал ему ноту, которой информировали о решении Осло направить на место происшествия новейший корабль — вступивший в строй всего за год перед тем, «Фритьоф Нансен», вооруженный двумя 102-миллиметровыми орудиями и двумя 47-миллиметровыми пушками, имевший на палубе гидросамолет. Как объяснил Урби, «для помощи зверобойным судам, чтобы они не переходили линии убоя тюленей». Заодно он выразил пожелание своего правительства разрешить кораблю в случае необходимости заходить в порты СССР.

Б.С. Стомоняков расценил такого рода действия как совершенно неуместные. Правительство Норвегии, обеспокоенное немедленной отрицательной реакцией, не захотело усугублять конфликт и уведомило Москву, что «Фритьоф Нансен» уже получил приказ покинуть Баренцево море. Выразило надежду, что на том инцидент можно будет считать исчерпанным³⁶.

И действительно, ни в следующем, ни в какие-либо другие годы массовые нарушения территориальных вод Советского Союза не повторялись. Не пыталась Норвегия и направлять в Баренцево море свои боевые корабли. Вполне возможно, Осло не хотело ухудшать добрососедские отношения с Москвой. Но возможно и иное объяснение. Появление даже небольшой военной флотилии, базировавшейся в Кольском заливе, стало надежным сдерживающим фактором, вынуждало тщательно взвешивать возможные последствия неординарных действий.

Несмотря на мирное разрешение, в общем, незначительного конфликта, советское руководство все же поспешило завершить установление своего контроля в западном секторе Арктики.

В соответствии с программой Второго международного полярного года 18 августа 1932 года из Мурманска к ЗФИ вышел парусно-моторный бот «Н. Книпович». Ученым, находившимся на нем, предстояло провести широкие океанографические исследования Баренцева моря. Благодаря на редкость благоприятной ледовой обстановке бот смог обогнуть с севера зачастую недоступную и с юга ЗФИ. Но перед тем, не меняя заранее определенного маршрута, подошел к крохотному, всего в 720 квадратных километров, обычно не доступному для судов острову Виктории. Тому самому, который за два года назад попытался захватить норвежец Педер Элиассен как якобы «ничейную территорию».

29 августа команда «Книповича» сошла на берег. Прежде всего уточнила ранее неточные географические координаты острова. Затем подняла на нем флаг Советского Союза³⁷.

Действия океанографов, вряд ли самостоятельные, позволили Наркоминделу направить 29 января 1933 года Норвегии ноту, в которой он прокомментировал акцию Элиассена, объявил незаконным его высадку на остров — неотъемлемую часть территории СССР, что не встретило возражений в Осло³⁸. А всего месяц спустя, 2 марта, «в связи с поднятием советского флага на острове Виктории», ВЦИК и СНК РСФСР дополнили постановление от 10 ноября 1929 года «Об управлении островами Северного Ледовитого океана» еще одним пунктом: «Виктория»³⁹.

И все же своеобразные

территориальные трения с Норвегией продолжились. Только из-за проигранного в Гаагском международном суде процесса, как полагали в Москве, в Осло вновь стали звучать сомнения в том, что ЗФИ принадлежит СССР по праву. Выразителем интересов недовольных промышленников на этот раз стал не норвежский МИД, а лицо неофициальное — директор недавно созданного Полярного института Карл Сеттер.

В статье, опубликованной 2 февраля 1934 года пользующейся большим влиянием газетой «Арбейдербладет», Сеттер так оценил сложившуюся в Арктике ситуацию: «Наши взаимоотношения с Россией на Земле Франца-Иосифа являются делом, имеющим большое значение для существования нашего народа, проживающего далеко в океане… Сегодня ни один норвежец не может заниматься промыслом на Земле Франца-Иосифа. Вооруженные корабли гонят всех».

Карл Сеттер объяснил, что именно потому «в Тромсе создан Комитет по делам Ледовитого океана, состоящий из представителей всех организаций, имеющих деловые интересы в Ледовитом океане». Создан для того, чтобы: «1. Обратиться к России с предложением создать совместно с Норвегией небольшой комитет для переговоров и временный, лишь для данного случая, арбитражный комитет — на тот случай, если в первом не сумеют прийти к обоюдоприемлемому соглашению. 2. Изложение данного дела распространить на английском языке среди правительств всех стран, научных учреждений, международных организаций, в Гааге, Женеве, в США — словом, среди всех тех, кто признает поведение России противоречащим международному праву».

Наркоминдел, исходя из неофициального характера заявления Сеттера, обратился за рекомендациями в Главсевморпуть. Однако там откликнулись на просьбу наркомата только весной. В апреле заместитель начальника ГУСМП С.С. Иоффе писал в ответе, что лично для него данный вопрос является «малоактуальным» и на изучение его у него «не было времени», завершая же свое безответственное послание более чем своеобразно: «Норвежские промышленники не хотят считаться с тем фактом, что мы наконец начинаем эксплуатировать наши северные воды. В течение многих лет в эпоху царской России в русских северных водах хозяйничали иностранцы. В настоящее время мы начинаем осваивать полярные воды и эксплуатировать богатства Арктики. Если это не нравится отдельным норвежцам, то с этим считаться не приходится»⁴⁰.

Ни А.В. Сабанина, который, как и прежде, стоял за решением всех проблем, связанных с Арктикой, ни члена коллегии Б.С. Стомонякова, который по должности курировал Скандинавские страны, не устроила такая отписка. 9 июля они направили С.С. Иоффе директиву, выдержанную в предельно вежливых тонах:

«В связи с предстоящим отъездом на архипелаг Франца-Иосифа наших зимовщиков было бы весьма желательным установление контакта между последними и НКИД по ряду вопросов, касающихся означенного архипелага в смысле снабжения зимовщиков соответствующими инструкциями, а может быть, и некоторыми средствами для эффективной, в случае необходимости, защиты прав нашей страны на означенном архипелаге»⁴¹.

Результатом состоявшейся встречи начальника зимовки на ЗФИ А.В. Мусатова с А.В. Сабаниным стали два важных решения. Лучше разобравшийся в вопросе заместитель начальника ГУСМП Г.А. Ушаков 7 августа 1934 года направил в Архангельск телеграмму следующего содержания: «Главное управление Северного морского пути просит получить от Северного крайисполкома формальный мандат на звание начальника островов Франца-Иосифа, установленное постановлениями ВЦИК и СНК РСФСР 10 ноября 1929 года и 30 января 1930 года»⁴².