Сталин: арктический щит
Шрифт:
Не дожидаясь полного разгрома, финское правительство 7 марта направило в Москву весьма солидную делегацию. Она включала нового премьера Р. Рюти, Ю. Паасикиви и генерала К. Вальдена. На переговорах с ними В.М. Молотов, А.А. Жданов и первый заместитель начальника Оперативного управления Генерального штаба РККА комбриг А.М. Василевский не стали, пользуясь выгодным положением, выдвигать тяжелые требования. Повторили только то, что уже предлагал Кремль ранее в своем меморандуме от 23 октября. Теперь финская сторона больше не противилась. Приняла все, на чем настаивала советская делегация. В ночь с 12 на 13 марта подписала мирный договор, прежде всего предусматривающий полное прекращение боевых действий.
Основные положения
Лишь одно могло показаться в договоре непонятным. Возвращение, да к тому же не позднее 10 апреля, района Петсамо28. Между тем именно о таком решении судьбы этой территории, дававшем Финляндии выход к Ледовитому океану, еще 18 января 1940 года Москва предупредила все заинтересованные страны. В опубликованном в тот день сообщении ТАСС четко указывалось: «Советское правительство никогда не предъявляло требования о возвращении Советскому Союзу области Петсамо»29.
Столь подчеркнутое нежелание Кремля закрепить за собой территорию, на которую он мог претендовать исторически и которую он уже контролировал своими вооруженными силами, объяснялось просто. В 1924 году там было открыто очень богатое месторождение крайне редко встречающегося в мире никеля. Разработку его начала канадская компания с большей долей участия американского капитала «Монд никель» (в 1934 году она передала права на дальнейшую добычу своей дочерней компании «Петсамо никель). И хотя в Советском Союзе столь ценное, остро необходимое для металлургических целей сырье пока не добывали, целиком зависели от импорта из все тех же Канады и Финляндии, Кремль не позволил себе прямой захват этих рудников. Не стал ухудшать и без того подорванный договором с Германией и финской кампанией имидж открытым столкновением еще и с Канадой, а в ее лице со всей Британской империей, с США.
В самом начале финской кампании, когда Красная армия терпела на линии Маннергейма, в южной Карелии, одну неудачу за другой, Шуленбург продолжал одолевать Молотова просьбами, связанными с Арктикой, рассчитывая на их удовлетворение в качестве платы за невмешательство Германии в вооруженный конфликт. Действовал посол настойчиво, не забывая ни об одном уклончивом обещании главы советского правительства.
7 января 1940 года он напомнил о снабжении топливом в бухте Западная Лица немецкого крейсера — желании германских ВМС. Заметил, что «в свое время Молотов выражал согласие на снабжение там подлодок, однако надобность в том миновала», но выразил надежду, «что необходимое содействие в снабжении крейсера будет оказано»30.
Как сам Шуленбург, так и военно-морской атташе германского посольства Баумбах, который и подобрал для немецкой базы Западную Лицу, на редкость плохо знали географию. Выбрали не какой-либо залив, а именно тот, что оказался тогда в зоне боевых действий. Даже получив в очередной раз более чем уклончивый ответ, три месяца спустя, 9 апреля, посол вновь обратился к В.М. Молотову со все той же просьбой31.
Шуленбург просил также вывести в воды Северной Атлантики советское судно для метеорологических наблюдений. Возобновлял разговор о строительстве в Мурманске нефтехранилищ,
Шуленбург возвращался к этим темам и в январе, и в феврале, и в марте. Всякий раз В.М. Молотову удавалось отделываться очередными обещаниями «вернуться к вопросу» позже, после консультаций с соответствующими ведомствами. И лишь одну просьбу Германии действительно начали обсуждать — о проводке немецких торговых судов по Северному морскому пути. На достаточно высоком уровне. В совещаниях, начавшихся 31 января 1940 года, участвовали заместитель наркома внешней торговли А.Д. Крутиков, начальник транспортного управления Наркомвнешторга Борисов, начальник морских операций ГУСМП в западном секторе Арктики. А.В. Остальцев, а с германской стороны — К. Гекинг34.
Поначалу речь шла о двух немецких караванах. Первый из них — китобойцы, которых немцы предполагали направить с запада; на Дальнем Востоке загрузить их китовым жиром и по тому же маршруту возвратить в Германию. Второй караван — 26 судов с грузом соевых бобов, застрявших в портах Юго-Восточной Азии.
2 марта А. В. Остальцев заявил, что «Главсевморпуть берет на себя проведение этой операции при условии, если германская сторона выполнит все необходимые требования по подготовке судов для плавания Северным морским путем в части снабжения их необходимыми запасами продовольствия, одежды, аварийными и зимовочными материалами» сроком на три года. Все это следовало приобрести у ГУСМП, да еще оплатить ему саму проводку.
Высокая цена — 13 миллионов золотых рублей — Гекинга ничуть не смутила. 25 февраля он расширил список западного каравана, добавив в него два транспорта. Но на пятой двухсторонней встрече, 21 марта, внезапно, не объясняя причин, резко сократил число немецких судов, нуждавшихся в проводке арктическими морями. Мало того, два дня спустя «поставил вопрос о разрешении на приезд в Москву профессора Георга Вюста, известного метеоролога Ульриха Ролла и капитана Отто Крауля, которые могли бы давать консультации по организации проводки германских судов». На том лишь основании, что «эти лица являются большими специалистами по вопросам плавания в арктических водах».
Хотя советская сторона решительно отказалась от непрошеных услуг немецких специалистов, Гекинг продолжал упорно настаивать на их участии в предстоящем плавании. Внезапно просьбы германской стороны сократились до минимума. Еще 27 марта немецкий дипломат направил Борисову официальную заявку на провиант для перегоняемых судов, а 3 апреля уведомил его об ином: «Германским посольством получена из Берлина телеграмма, в которой сообщается об отмене ведения переговоров по вопросу проводки Северным морским путем десяти немецких пароходов с востока на запад». Но на следующий день пояснил: «Переговоры о проводке пяти германских транспортных судов с запада на восток остаются в силе»35.
4
На рассвете 9 апреля 1940 года части вермахта вторглись в объявившие себя нейтральными Данию — с ней Германия 31 мая 1939 года подписала договор о ненападении, и Норвегию.
Происшедшее объяснило наконец Москве, почему Берлин в лице посла Шуленбурга незадолго перед тем вдруг утратил всякий интерес к тому, чего он столь упорно добивался от СССР на протяжении более семи месяцев: базы в Западной Лице, нефтехранилищ в Мурманске, проводки судов Северным морским путем.