Сталкер-югенд
Шрифт:
– Замечательный результат воспитания.
– Всякий результат - результат.
– Что предлагаешь?
– А чего тут особенного предложить? Шевелить ногами. Ать-два, ать-два. Если шевелить мозгами не очень получается.
Укор Богушу. Когда ему барабанили в уши убраться из города? Три дня назад еще было не поздно и фора бы была. Но ,,амператор промедлил. Надеялся переломить ситуацию в свою пользу. Народу положил.... И всех зря.
– Ночевать все одно под открытым небом. А там скалы и кажется есть ручей.
– Кажется или есть?
– Был. Если пасечники не утопили в нем дохлятину или не обмелел.
– Давай без или, - Богуш долго разглядывал одну точку. Не понравилась. Точка двигалась.
– Клонишь добравшись до скал,
Нет, бл...дь пикник устроим, - готов взорваться гусятник.
– Шашлыки, девочки, поебушки.
– Если успеем, - нарочно не дает твердого ответа Варуша.
– Тогда, командуй и пошевеливай задницей. Шевеление входит в твой оклад.
Наемник махнул рукой, подавая знак колонне - Ускориться максимально. Отстающих не подбирать и не ждать.
Повозки и пешие прибавили в движении. Серые лица, серая одежда, серое небо, серая земля. На марше второй день. Люди устали.
Богуш оглянулся. Скоро ли сядет солнце? Огненный блин медленно, но верно падал за горизонт. Контур дальних гор готов поглотить закатное светило. Кто увидит рассвет? Кто доживет? Чья ставка сыграет? Богуш потянулся за папиросой, вытащил не всю пачку, а одну штуку, прикурил и зашагал вместе со всеми.
Еще год назад предупреждали, по закоулком метро творится не ладное. Но что такого могло происходить, у нищих и бродяжек? Посланная в разведку небольшая группа ничего важного не обнаружила. Заводик по разливу контрафакта не в счет. О нем все знали. О борделе, где за скромные деньги получишь час удовольствий и сифак на всю оставшуюся жизнь, тоже. Или вероятней всего поисковики так искали, раз не нашли. На том и успокоились. Спокойствия хватило ненадолго. Жильцы подземки несли какую-то чушь и массово покидали обжитые тоннели. Обыватели заволновались. Новые горожане выглядели не эстетично и наплевательски относились к законам. К тем что еще действовали и поддерживали маломальский порядок. Ситуация потребовала экстренного вмешательства. В метро выслали группу побольше. Группа не вернулась. Как впрочем и следующая. Бредятине Головоча о каком-то там проекте не очень верили. Но задето самолюбие. В частности Богуша. А он любил оставлять последнее слово за собой. В хитросплетениях подземки Головач, человек в мире гусятников не последний, сгинул. Когда подобное происходит, есть повод волноваться. Не подстава ли? В город, со всех мест сбредалась всякая шушера. Борис (ударение на О) Пиликала привечал всех. Платил как всегда обещаниями. Ему верили. Назревал новый передел и участвовать в нем подписывались многие. Монгол-Моисей со своим узкопленочным братством. Яков Капоша, полукент полуинтеллигент. Законники из магистрата. Помельче и чином и рылом братва и братишки. Тут не важно кто и в чем виноват, важно чье делить будут. Выходило его, Богуша. Кое-где начались перестрелки. Делильщики столбили зоны ответственности. Теперь это так называлось. Неделю назад события выстрелили, что из шампанского пробка. В Речном и других местах их называли белоглазыми. В считанные дни нелюдь подмяла город. В переговоры не вступала, торговаться не собиралась. Власть им похеру, деньги туда же, людишек свежевали похлестче пасечников. По сравнению с белоглазыми те благородные джентльмены...
Богуш сделал глубокую затяжку. Он-то знал, что за говядиной торгуют на его рынках. Он лишь предупредил тюхал, не дай бог к его столу такое угощение попадет. Ему таскали из леса. Оленину или лосятину.
Трудами нажитое слилось быстро. Да так, что пришлось отрывать зад от насиженного и пригретого места и спасаться бегством. И это, ему!? Богушу?! считавшему власть сродни красивой бабы. У кого хватка жестче под тем и лежит. И тридцать пять лет она лежала под ним, не вошкалась. А перед тридцаткой он десять лет провел в войнах, переговорах, входил в коалиции и выходил из них, заключал договора, столь же легко их нарушал и снова заключал, пока не получил желаемого.
– Выше только бог!
– провозгласил он свое безраздельное право друзьям, поверженным врагам и
Но оказывается, всевышний не любит, когда ему дышат в затылок. Низвержение прошло легко и непринужденно. Прислушайся он к Головачу, выдели чуть больше людей, припряги участвовать других, возможно бы и обошлось. Но протелился. Как следствие - имею то, что имею. Да и с тем не ладно. Бегство сопровождалось не прекращающимися арьергардными схватками. Из выставленного заслона, выиграть толику времени, никто не нагнал. Реальную последнюю возможность отделаться от погони упустили на мосту через Рзу.
Варуша настаивал уничтожить мост, дескать, они через воду ни как. Вода действительно в реке гнилая. Глотнешь, через час подохнешь. Но их так прижали, что переправу взорвать не удалось, а разлитый и подожженный бензин лишь закоптил фермы и задержал погоню на час полтора.
Богуш отшвырнул окурок и потянул вторую папиросу. Всегда смолил по две. Пока курил, обдумывал идею отправить Алекса, своего старшего сына, с частью людей на север, а самому двигаться на восток, окружным путем. Из двух колонн одна уцелеет. Но до шоссе два, а то и все три дня пути. Еще ход, добраться до Террикона. Засесть и выждать. Отследить ситуацию в городе в безопасном отдалении. Ни один из вариантов Богуша полностью не устраивал из-за слабого влияния на ход событий с его стороны.
Докурив вторую папиросу, Богуш прикинул расстояние до котловины. Не успевают. Сумерки сгущались и по округе явное и скрытое движение.
Над колонной крики, лошадиное ржание, грохот повозок и пыль. Вечернее небо предательски быстро наливалась фиолетом, зажигало звезды. Кривой месяц скалился над людским стадом.
– Запаздываем, - предупредил Варуша. Он готов. Автомат в руках, переводчик на АБ. Садить одиночными, пустая трата времени.
В подтверждение звуки выстрелов.
– Сгоняю, гляну, - вызвался гусятник и умчался назад.
Богушу гусятник не очень, не сравнить с пропавшим в подземке Головачом и стоит ли сравнивать. Совсем разные. Головач вдумчивый, въедливый, дотошный. Любитель расставлять и раскладывать по полочкам. Феноменальная стойкость ванька-встаньки. От ударов не падал, а новые успевал встречать в рост. А Варуша это только Варуша. Но Головач рекомендовал его вместо себя. Тот пока справлялся.
Наемник обернулся в пять минут.
– Отфраерился Валет, - уведомил он о гибели одного из мастевых.
– Хер с ним.
– Хер то с ним, а порядок кто теперь среди его сироток поддерживать будет?
– Ты и будешь.
– Не было печали.
– А ты и не печалься раньше срока. До утра подожди.
Не угадал Богуш со временем. Серая тень промелькнула вдоль дороги. Выскочила, выпрыгнула вверх, собирая на себя автоматные очереди и одиночные хлопки, верещала, разрывая слух непостижимым фальцетом. Другая, пролетела низом, выдрала брюхо у лошади. Кишки шлепнулись на дорогу, кобыла заржала и с испугу поперла вперед. Возница, сообразил и влепил заряд в голову лончаку*. Так и так подохнет, а колонну сомнет. Переломил ружье перезарядить и самого смахнули с козел. По отдельности. Сам оземь, голова через борт в узлы с вещами. В окружении дурной бабий визг, заковыристый, от сердца, мат, дерганье и метание. Хапа заскочил на следующую повозку, расшвырял вещи. Заверещавшего в истерике ребенка мазнул когтями. Мазнул - пол лица снес. Добрался до возницы. Прыгнул на плечи, походя сдернул скальп со лба на затылок. Сиганул на спину лошади, скользнул под шею и повис на морде. Животное вскинулось на дыбы, мотая гривой поперла назад, сминая движение людей. Жалобно заржало, взывая о помощи. В лошадь хлестнула очередь. Одна, вторая. Метили в хапа, но не попали. Тварь отцепилась от лошадиной морды, упала на землю. Тут же длинно прыгнула к обочине, к камню. Сжалась и оттолкнулась...