Становление личности. Избранные труды
Шрифт:
«Видимо, когда все способы, которыми индивид воспринимает себя (свои качества, способности, импульсы и установки, свои отношения с другими) собраны в организованную сознательную Я – концепцию, то это сопровождается чувством комфорта и свободы от напряжения» [578] .
Эта линия рассуждений отождествляет здоровье личности с полным и единым образом Я . Образ Я включает ви́дение не только того, «что я есть», но также того, «чем я хочу быть» и того, «чем мне следует быть». Соединяя эти аспекты образа Я , человек движется к единению.
Близкий (в чем-то) подход обнаруживается в неофрейдистском понятии идентичности. Эриксон делает его сердцевиной современной версии психоанализа. Особенно в подростковом возрасте человек пытается привести чувство собственной идентичности в соответствие со своими социальными взаимоотношениями. Эриксон пишет: «Чувство эго-идентичности – это возникшая уверенность, что способности поддерживать внутреннее тождество и непрерывность… соответствует тождество и непрерывность моего восприятия другими» [579] .
С этой точки зрения, задача каждого – открыть, «кто я?». Когда на этот вопрос дается удовлетворительный ответ, достигается новое единство и зрелость личности.
Распространение этого поиска в область мистицизма обнаруживается в дзен-буддизме. Дзен нацелен на тотальное познание своей собственной природы. Цель дисциплины дзен – переживание сатори , или просветленности. Дзен утверждает, что подлинное Я нельзя познать с помощью аналитических понятий или (как это обычно делают жители Запада) веры в то, что собственная идентичность не связана с фундаментальными основами собственного существования. Сатори – это переживание единства, слияние Я и не-Я . Западному разуму трудно достичь такого полного мистического переживания и даже постичь его природу. Наши привычки интеллектуального анализа мешают нам достичь такого совершенного субъективного единства. Судзуки, учитель дзен, пишет: «Интеллект навязывается и прерывает переживание, чтобы сделать его поддающимся интеллектуальной обработке, которая означает различение или расчленение. Первоначальное чувство идентичности тогда утрачивается, и интеллекту позволяется использовать свой характерный способ разбиения реальности на кусочки» [580] .
Эта линия мышления чужда западным концепциям личности, но она нашла отражение в работах Фромма [581] и Маслоу [582] . Эти авторы считают, что человек может существенно увеличить степень собственного единства, научившись преодолевать дихотомии аффект – интеллект и культивируя переживание творческой непосредственности, которая есть у детей, но утрачивается взрослыми.
Проприативные функции и единство
И стремление, и образ Я – проприативные аспекты личности (глава 6). Рискнем обобщить: единство личности надо искать прежде всего в проприативных (а не приспособительных или периферических) функциях.
Вспомним пьесу Дж. Б. Шоу «Пигмалион», героиню которой, невежественную цветочницу, подобрал для обучения речи профессор Хиггинс. Он учит ее говорить «по-образованному» и обнаруживает, что она с готовностью подчиняется его приказам. Если он велит ей быть служанкой, она действует как служанка, если велит быть леди – она действует как леди. Внешне кажется, что в личности Элизы Дулитл вовсе нет последовательности. Но за этим находится одно объединяющее объяснение ее поведения: она влюблена в своего учителя. Ее любовь – проприативный фактор. И именно проприативные факторы объясняют такое единство, когда оно обнаруживается в личности.
Обратимся к экспериментальному исследованию.
Клейн и Шонфельд хотели исследовать уверенность как качество личности. Они дали группе испытуемых серии тестов на интеллект в двух экспериментальных ситуациях. В первой атмосфера была нейтральной, скучной, не эго – вовлеченной. Испытуемые были просто лабораторными морскими свинками, проходящими через рутинные «лабиринты». После каждого из шести тестов их просили оценить степень своей уверенности в точности выполнения тестовых заданий. Эти оценки уверенности по шести тестам были мало согласованы. Спустя некоторое время испытуемым предлагался второй эквивалентный набор тестов, а атмосфера заметно менялась. Испытуемые ставились в ситуацию большего напряжения, им велели постараться, так как результаты их тестов на интеллект отразятся на их оценках в колледже. Эта перемена произвела большой эффект. Оценки уверенности стали согласованными. Студент, испытывавший уверенность в том, что выполнил хорошо (плохо) один тест, испытывал уверенность, что выполнил хорошо (плохо) остальные пять. Авторы делают вывод, что уверенность – это устойчивая личностная черта, когда вовлечено эго , но она изменчива и непоследовательна, когда на кону не стоит собственный интерес испытуемого [583] .
Оказывается, что эго – вовлеченность вносит бо́льшую последовательность в любую ситуацию. Опросы общественного мнения показывают, что люди, испытывающие сильные чувства в связи с каким-то вопросом, будут довольно последовательно (единообразно) поддерживать все предложения, касающиеся данного вопроса. Если они испытывают меньшие чувства (менее эго – вовлечены), они изменчивы и непоследовательны [584] .
Обобщим главное: мысли и поведение обладают большей последовательностью, когда они связаны с чем-то, что мы считаем теплым, центральным и важным для нашей жизни, чем когда они ни с чем таким не связаны. Или, говоря короче, проприативные функции имеют тенденцию объединять личность.
Соответствие или конгруэнтность
Следствие из вышесказанного: мы должны ожидать, что большее единство будет заметно в личных диспозициях, чем в общих чертах. Общие черты – это просто переменные, по которым мы сравниваем большую популяцию людей, вне зависимости от того, имеют или нет эти переменные центральное значение в их жизни.
Правда, статистическое изучение общих черт может нам давать некоторые свидетельства последовательности или единства личности. Когда мы говорим, например, что тест на определенную черту (допустим, власть/подчинение) обладает коэффициентом надежности 0.85, мы подразумеваем, что большинство людей отвечает одинаковым образом на разные вопросы и при повторном тестировании. И потому мы делаем вывод, что большинство людей довольно последовательно придерживается доминантного, подчиненного или среднего уровня приспособления [585] .
Доказательства единства, вытекающие из корреляции измерений в общей популяции, мы назовем доказательствами соответствия . Под этим понятием мы имеем в виду, что оценки испытуемых по шкале некоторой общей черты довольно постоянны.
Но есть много примеров, когда по индивидуальным причинам отдельные личностные переменные лишены такого соответствия. Однако мы не можем сказать, что его структуре личности недостает единства. В дополнение к понятию соответствия (свидетельства единства общей черты) нам требуется понятие конгруэнтности (свидетельства диспозиционного единства).
Элиза Дулитл, как мы видели, была неинтегрированной в своих манерах речи и поведения до степени абсурда, но была хорошо интегрированной в своей любви к профессору Хиггинсу. Зная этот факт, мы видим, что ее несогласованным речи и поведению недостает соответствия, но они полностью конгруэнтны. Мы выводим из этого глубинную генотипическую диспозицию.
Выше мы описали случай профессора D ., чья неаккуратность в отношении находящейся на его попечении библиотеки противоречила (не соответствовала) его тщательности в отношении к себе и своему рабочему столу. Глубоко лежащий эгоцентрический генотип объяснял обе группы противоречивых действий. Опять же в его личности было низкое соответствие, но высокая конгруэнтность.
Возьмем случай тринадцатилетней девочки, приведенной на консультацию из-за злоупотребления косметикой. Эта привычка противоречила ее прилежности. Ее учительница чувствовала, что тут «что-то не так». Видимое расщепление в личности девочки легко объяснялось. Она была сильно увлечена своей учительницей, которая сама была прилежной и обладала ярким естественным цветом лица. Юная девочка была полностью конгруэнтна в своем стремлении быть похожей на свою любимую учительницу.