Старше

Хартманн Дженнифер

Позвони мне, если тебя нужно будет отвезти домой.

Меня нужно было отвезти.

Я нуждалась в нем.

Хотя мои отношения с Ридом были полны неразрешимой напряженности и непреодолимых сил, стремящихся разлучить нас, в основе их лежало доверие.

Я доверяла ему.

Больше, чем кому бы то ни было.

Каждый раз, когда я выходила на его маты, я отдавала ему еще одну частичку этого доверия, пока однажды он не завоевал все мое ранимое, закрытое сердце. Доверие существовало

между нами, как тонкая нить, соединяя нас так, как ничто другое не могло. Это было невысказанное обещание, что он подхватит меня, когда я оступлюсь, вдохнет в меня смелость, когда я засомневаюсь в себе, и проведет меня через все темные закоулки моего прошлого, пока я не выберусь на другую сторону.

И я знала, что в любой момент, когда я позову… он придет.

Главный этаж кишел шумными подростками. Я прошла по длинному коридору и проскользнула в одну из спален. На прикроватной тумбочке я заметила телефон и постаралась взять себя в руки. Я набрала его номер по памяти, сидя на краю кровати и постукивая ногой.

Через два гудка он взял трубку.

— Алло?

Я сжала лиф своего платья влажной рукой и закрыла глаза.

— Это я.

Секунда.

— Галлея?

— Ты можешь меня забрать?

Последовала долгая пауза, и я представила, как он проводит рукой по лицу, снова и снова прокручивая в голове возможные последствия моей просьбы.

Но в его голосе не было раздражения или сомнений.

— Конечно. Что-то случилось?

— Ничего особенного, — ответила я, продолжая теребить свой вырез. — Я на домашней вечеринке. Можешь записать адрес?

— Домашняя вечеринка? — Он был взбешен.

Я сглотнула, думая, как бы мне объяснить ему все, не подставляя Тару.

— Эм, да… мы ушли с танцев, чтобы потусоваться с друзьями. Ничего особенного, но Таре было весело, и я не хотела тащить ее домой раньше времени.

— Ты в порядке?

Я сжала губы, пряча улыбку, которую он не мог видеть.

— Я в порядке.

— Дай мне адрес. Я сейчас приеду.

Сбивчиво продиктовав его, я добавила:

— Ты можешь припарковаться в конце переулка? Я не хочу, чтобы Тара увидела твой грузовик.

— Хорошо, — сказал он. — Скоро увидимся.

Пятнадцать минут спустя я наблюдала, как его грузовик проехал мимо дома и остановился в нескольких ярдах от него. Я перекинула через плечо сумочку и фотоаппарат и, пошатываясь, направилась к его машине на своих слишком высоких каблуках. Задние фонари светились красным светом, а вокруг меня вился дым от двигателя. Когда я обогнула грузовик и открыла пассажирскую дверь, мое сердце забилось быстрее.

Рид откинулся на спинку сиденья, опираясь локтем на консоль, и смотрел в лобовое стекло.

— Ты уверена, что с Тарой все в порядке? Мне не стоит беспокоиться?

Я неуклюже забралась внутрь, мои движения ограничивало облегающее платье. Потянулась, чтобы закрыть дверь, затем устроилась на своем сиденье и застегнула ремень.

— Она в порядке. Она не пьет, ничего такого, — сказала я ему. — Она играла в бильярд с Джошем

и друзьями, когда я уходила.

Его пристальный взгляд переместился на меня, прошелся по моему телу и остановился на лице.

— Почему ты мне позвонила?

Моя челюсть сжалась, и я отпрянула от его пристального взгляда. Была тысяча разных причин, почему я ему позвонила, но я назвала только одну.

— Этот парень, Эрик, схватил меня, и я сошла с ума, — призналась я, мои щеки пылали. — Сработали инстинкты, и я как бы… пнула его.

Я была слишком расстроена, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Он причинил тебе боль?

— Нет, — сказала я. — Он просто схватил меня за руку. Я слишком остро отреагировала.

— Нет, это не так. Никто не имеет права прикасаться к тебе без твоего разрешения. Поняла?

Когда я, наконец, взглянула на него, он смотрел на меня уверенно и серьезно. Я сжала губы и кивнула.

— Поняла.

Мы смотрели друг на друга еще мгновение, прежде чем Рид завел машину и выехал из переулка. Я смотрела в окно на угольно-черное небо и скрытую облаками луну. Мимо проносились деревья и дома, и у меня щемило в груди, пока мы сидели в тишине. Я не знала, что сказать, что чувствовать… что мне позволено чувствовать. Было так много вещей, которые нужно было сказать, но я была растеряна и сомневалась во всем.

Прошло несколько минут, и я нахмурилась, когда Рид остановил машину на пустынной площадке с видом на озеро. Я не пошевелилась, не произнесла ни слова. Я просто ждала, пока он глушил двигатель и тяжело вздыхал. Мой пульс бился где-то в горле, когда я медленно повернулась, чтобы посмотреть на него.

Его голова была откинута назад на подголовник, глаза закрыты.

— Почему мы остановились? — спросила я.

Некоторое время он не отвечал, и я позволила своему сердцебиению достичь крещендо. Мое дыхание звучало как неизменный саундтрек, наполняя пространство тревожными созвучиями.

Наконец, Рид поднял руку со своих колен и поднес к моей. Он взял ее в свою большую мозолистую ладонь, затем переплел наши пальцы, нежно сжимая, и, клянусь, я знала — именно в этот момент я влюбилась в него.

Мои глаза наполнились слезами, когда это чувство избавило меня от последних остатков безнадежности.

Это был идеальный момент, застывший во времени.

Лучший из всех.

Я смотрела на его профиль, когда его глаза распахнулись, грудь вздымалась от волнения, брови нахмурились, челюсть напрягалась.

Наконец Рид повернул голову и посмотрел на меня, проведя большим пальцем по костяшкам моих пальцев.

— Мне нужно было побыть с тобой, — сказал он, каждое слово было пронизано мукой. — Всего минуту.

Мое тело дрожало, я разрывалась между пониманием, что должна оставаться на своем месте, и желанием перепрыгнуть через консоль прямо в его объятия.

— Я твоя.

Это была жестокая ложь. Я никогда не буду принадлежать ему по-настоящему. Эти маленькие моменты — все, что нам было позволено.