Статья Пятая
Шрифт:
Я пыталась остановить образы, но они продолжали меня преследовать. Завеса тьмы служила фоном, и будто фильм разворачивались передо мной воспоминания Чейза.
Моя мама в камере. Одна, как я сейчас, но напуганная. Входит Чейз, за ним следуют Такер Моррис и другие солдаты. Пистолет Чейза поднят. Она сражалась? Могу поспорить, да. Затем страх, на смену которому пришло сочувствие, и шепот мольбы защитить меня. Извращенное осознание Чейзом, что попыткой сделать это будет убить ее. Но он не мог так поступить. За него казнь совершил командир его части. А Чейзу пришлось смотреть.
Я винила Чейза в ее смерти. Факты казались мне так ясны. Но, когда я еще раз обдумала случившееся, они представились мне искаженными, расплывчатыми. В МН из Чейза сделали козла отпущения лишь за то, что он был собой. Я больше не могла винить его.
Теперь я больше не могла сдерживаться. Слезы горя, отчаяния, ненависти затопили меня. Я стала настолько противна самой себе, что это чувство превзошло даже самобичевание, которое я видела в глазах Чейза. И оно было куда более справедливым.
Я совершила ужасную ошибку.
После Войны Чейз вернулся, чтобы найти меня. Он ответил на призыв, потому что я сказала ему это сделать. Он всегда пытался защищать меня, даже когда это включало в себя вероятность лишиться собственной жизни или лишить жизни другого. Его ложь должна была оградить меня от боли. Это было неправильно, но после всего, что он пережил, я больше не могла винить за сокрытие правды.
Он всегда хотел, чтобы я была в безопасности. Я отвергла это, швырнула его заботу ему прямо в лицо. Я хотела причинить ему большую боль, чем он уже испытывал. И у меня получилось.
Слова Шона ворвались в поток моих мучений.
"Это их вина, Миллер. Не наша. Это ФБР должно сожалеть".
Теперь я понимала это лучше, чем когда бы то ни было. В том, что произошло, не было вины Чейза. Не было и моей; и даже не было вины Такера. Во всем было виновато ФБР. Президент. Это они заставляли всех страдать, а тем, кому больно не было, промывали мозги.
Я с силой крутила миниатюрное золотое кольцо, обхватывающее мой палец.
К утру у меня был план.
Я собиралась покинуть базу. Вернуться к сопротивлению и найти Чейза, где бы он ни был. Я должна была попытаться все исправить. Ради него. Ради мамы. Ради Ребекки.
А если у меня не получится, то я умру, пытаясь.
* * *
К моему ужасу, утром "отработали" еще одного солдата. Мужчина, которого я кормила меньше дня назад, лежал, раскинувшись, на полу, наполовину под кроватью. Его губы побелели, лицо было серым. Мертво смотрели открытые глаза.
Я чувствовала отвращение. Не могла не задаваться вопросом: вдруг в моих силах было помочь ему. Спасти его. Я никогда не привыкну к этому, как, очевидно, привыкла Далила.
Мы делали то же, что и вчера. Только на этот раз я проглотила комок, раздирающий мое горло, и сосредоточилась на деталях. На том, как Далила выходила из лифта. На темном коридоре внизу, который казался необитаемым. На каждом случае, когда она пользовалась ключом. На точном месте, где она оставляла тележку у крематория.
Мне нужно было усвоить все это идеально. Когда я пройду по этому пути в следующий раз, я буду одна.
На обед было все то же столовское пюре. Оно мало успокоило мой желудок, но мне нужно было горючее, чтобы пережить предстоящее.
В конце дня я проследовала за Далилой на склад. На плечи у меня было наброшено одеяло, хоть в здании в рабочие часы и было тепло. Мне нужно было, чтобы Такер поверил, будто я оценила его сочувствие, и я добилась своего. Когда я встретила его раньше, он был единственным охранником, кто не проигнорировал мое присутствие.
То, что я приняла его дар, заставило его почувствовать, будто он контролирует ситуацию. Будто я не угроза. Он ослабил бдительность при мне, а это мне и было нужно.
Как и весь день, я наблюдала за Далилой. Мне нужен был универсальный ключ, который висел у нее на шее. Она не отдаст его - слишком глубоко в ней засели догмы МН. Мне придется украсть его. А чтобы она не испортила мой план, я должна была заслужить ее доверие.
Эта часть плана была завязана на Такере.
Когда я приблизилась к женщине, она выливала в слив воду из ведра.
– Мне нужно поговорить с Моррисом, - сказала я ей.
Не поднимая глаз, она махнула рукой, но ее впалые щеки залил румянец. Мы обе помнили сцену, при которой она застала нас прошлым вечером.
– Я приду за тобой утром, - сказала она.
Я кивнула.
Я заставила себя беспечно пройти по коридору к кабинету Такера. Ожидание того, что мне придется сделать, заставило адреналин заструиться по моим венам. Сражаясь с порывом нервно глянуть на дверь, я плотнее закуталась в одеяло.
Как и вчера, он заканчивал работать с документами. Ничего не сказал, лишь приподнял на меня одну бровь.
– Я хочу знать о Ребекке Лэнсинг.
– Ты знаешь расценки.
– Знаю.
С улыбкой, полной чувства собственной правоты, он обошел вокруг стола.
– Тогда плати.
– Погоди. Я... боюсь, что мимо пройдет охранник.
– Я старалась, чтобы мой голос прозвучал нервно. Рассудила, что Такеру это понравится. Для пущего эффекта я потеребила кончики волос.
– Он проходил пять минут назад.
– Просто сходи и проверь, - попросила я.
– Я не хочу, чтобы нас прервали, как вчера.
Его лицо озарилось.
– Хорошо. Жди здесь.
Как трогательно.
Его не было только несколько минут. Достаточно долго, чтобы я сделала то, что мне было нужно. Чтобы успела завести механизм завтрашнего побега.
Когда он вернулся, я сидела на тумбочке сейфа, крышка которого доставала мне до бедра. Отброшенное одеяло кучей лежало за мной. Я нетерпеливо раскачивала ногами и заставляла себя думать о свободе, а не о том, что собиралась сделать.