Статья Пятая

Симмонс Кристен

– Укол стрихнина. Это препятствует дыханию. Мышцы сводит судорога и начинаются конвульсии. А затем ты умираешь. Это быстро.
– Я почти было подумала, что последним предложением он пытался успокоить меня, но его голос был полностью лишен интонаций.

– Вы делаете с девушками то же? Укол стрихнина?
– Я пыталась выглядеть напуганной, но страха не ощущала. Я стала испытывать к смерти меньше отвращения, чем раньше, и Такер Моррис меня не тревожил. Он был слаб. Он нуждался в МН. Ему нужно было во что-то верить, потому что, вероятно,

в себя ему верить было слишком тягостно.

– Иногда.
– Я знала, он думал о моей маме. Я ненавидела его за то, что она хоть в каком-то отношении присутствовала в его памяти.

– Не знаешь, девушку по имени Ребекка Лэнсинг тоже казнили? Она, вероятно, поступила из школы реформации Западной Виргинии. Блондинка, приятной наружности...

– С большой грудью.

– Наверное.
– Я воспряла духом.

– Не-а.

– Ты только что сказал...

– Я не могу сообщать тебе такую информацию.
– Его глаза заблестели осознанием власти.
– Если ты, конечно, не...

– Если не что?

– Ну, я бы продал тебе эти сведения.

– За что?
– скептически спросила я. И осознала, как мало места было в кабинете.

– Как насчет поцелуя? Посмотрим, к чему он нас приведет.
– Такер откинулся к стене, разведя колени в стороны; его незагипсованная рука свободно повисла. Лицо его горело высокомерием. Я не могла поверить, что он хотел поцеловаться с кем-то, кто, как он знал, через несколько дней будет мертв.

– Не смеши меня.

Он рассмеялся.

– Могу поспорить, ему нравилось, когда ты строила из себя такую недотрогу.

Мое лицо вспыхнуло. Это его не касалось. Это было слишком личное.

Когда я повернулась, чтобы выйти из кабинета, он здоровой рукой захватил оба моих запястья и выкрутил их у меня над головой, отчего мои руки прошило болью. Он был быстрым, точно таким же, как и во время зачистки. Не следовало его недооценивать только потому, что у него сломана рука. Такер толкнул меня к шкафу и прижал меня к нему своим телом. От него веяло превосходством, как дорогим одеколоном.

Ярость затопила меня. Никто не смеет прикасаться ко мне без моего разрешения. Больше никогда.

Мне захотелось его избить.

Конечно он был больше и сильнее меня. Скорее всего, в итоге он победил бы. Но я могла бы по крайней мере провести пару хороших ударов. Особенно если как следует разозлюсь.

Я не могла поверить, что думаю подобным образом. Как Чейз. Я сходила с ума.

Его лицо было близко. Так близко, что я могла чувствовать его дыхание на своих губах. Его зеленые глаза горели желанием. Как сильно этот взгляд отличался от того, что я знала раньше. Чейз смотрел на меня, изучая мои чувства. Такер старался увидеть лишь свое собственное отражение.

Он беспокоил меня во многих отношениях.

– Назад, или я закричу.

Я точно знала, что Такер не мог рисковать, чтобы его застали с заключенной, которая была в большей или меньшей

степени дрянью реформационной школы. И я не собиралась подыгрывать ему до тех пор, пока не буду уверена, что он выполнит свою часть сделки.

– О-ох, - тихо простонал он.
– Я не думал, что ты так нечиста на язык.

– Сэр?
– Далила просунула голову в дверной проем.
– Ой!
– Ее лицо покраснело, а глаза метнулись к полу. В мгновение ока Такер выпустил мои руки.

– Что тебе нужно?
– прорычал он.

– Я прошу прощения, сэр. Просто ухожу домой. Я не была уверена, хотели ли вы, чтобы я завтра с мисс Миллер провела те же процедуры.
– Она, очевидно смущенная, выпалила все это на одном дыхании. Я не могла не почувствовать краску стыда и сама. Я определенно не хотела, чтобы кто-то подумал, будто приставания Такера поощрялись с моей стороны.

– Да. Завтра выполняйте то же самое, - сказал Такер. Затем его губы медленно расплылись в улыбке.
– И еще, Далила. Будь добра, немного больше осмотрительности. Я бы не хотел потерять тебя после всего, что ты сделала.

Далила, казалось, желала провалиться сквозь землю. Мы обе знали, что, когда Такер говорил "потерять", он имел в виду вовсе не увольнение.

Мне нельзя было терять больше ни минуты. Я почти грубо протолкнулась мимо Далилы в попытке выйти в коридор. Как раз в этот момент там проходил патрульный. Он коротко кивнул Такеру. Тот ответил тем же и закрыл за собой дверь кабинета.

Не произнося больше ни слова, он запер меня в моей камере.

* * *

Той ночью я не смогла уснуть. Я лежала, уставившись в потолок, и дрожала. С присущей ему невероятной добротой, Такер дал мне погрызенное крысами старое полотенце и одеяло. Это была демонстрация силы: он показывал, что мог предоставить мне удобства даже в этом обиталище смерти. Какой великодушный тюремщик.

Я разорвала тонкое полотенце в клочья, а одеяло оставила нетронутым.

Стоя на кровати, я могла выглянуть через высокое, зарешеченное окно, за которым простиралась база. На ее территории царила абсолютная неподвижность, если не считать одиночных охранников, прохаживающихся по зацементированным дорожкам. Я полагала, что здесь работали еще гражданские, подобные Далиле, но им, очевидно, нужно было соблюдать комендантский час. Даже если бы я смогла вырваться из здания изолятора сейчас, было бы самоубийством пытаться сбежать ночью.

Я сползла вниз по стене и подтянула колени к груди. Подула на запястья, которые до сих пор горели краснотой от захвата Такера.

Без всякой причины мои глаза наполнились слезами.

– Нет, - вслух сказала я. Если позволю упасть хоть одной слезе, за ней последует другая. Я не могла позволить себе слабость. Я должна была помочь сопротивлению. В память о маме. Ее смерть станет бессмысленной, если я тоже погибну.

Поэтому я балансировала на острие ножа, стараясь не поддаться ни безрассудству, ни отчаянию.