Ставка на мертвого жокея (сборник рассказов)
Шрифт:
– - Когда дать вам ответ?
– - Сегодня вечером. Если ты откажешься, нам, конечно, придется предпринимать что-то другое. К тому же мой египетский друг сгорает от нетерпения.
– - Кому это "нам"?
– - небрежно поинтересовался Барбер.
– - Вполне естественно,-- удовлетворил его любопытство Смит,-- у меня есть коллеги.
– - Кто они такие?
Смит сокрушенно развел руками.
– - Мне ужасно жаль, но не могу тебе этого сказать.
– - Ладно, я позвоню сегодня вечером,-- пообещал Барбер.
– - Отлично!
– - Смит встал, застегнул пальто, аккуратно водрузил на голову элегантную итальянскую фетровую шляпу, ощупал с видом знатока мягкие поля.-- Сегодня днем я на скачках. Присоединишься?
– -
– - В Отей. С препятствиями.
– - Что-нибудь слышал?
– - Может быть,-- загадочно откликнулся Смит.-- Одна кобылка победит с препятствиями в первый раз. Я разговаривал с жокеем, и он сообщил мне, что лошадь весьма послушна на тренировках,-- остальное узнаю в три часа дня.
– - Хорошо, я там буду.
– - Вот и отлично!
– - радостно воскликнул Смит.-- Хотя, конечно, не в моих интересах делать тебя богачом заранее.-- Довольно фыркнул.-- Но чего не сделаешь ради дружбы... Так оставить карты?
– - Оставляй!
– - Ну, до встречи в три!
Барбер открыл перед ним дверь. Пожав ему руку, Смит вышел в коридор -фигура надушенного богача в твиде в сиротском свете бледных отельных ламп.
Барбер, заперев за ним дверь на ключ, взялся за пакет с картами; разложил их на кровати, прямо на мятых простынях и одеяле, и принялся внимательно изучать. Боже, когда он в последний раз видел летную карту? Северный Египет, Средиземное море, остров Мальта, Сицилия, Итальянское побережье, Генуэзский залив, Приморские Альпы... Какое, однако, широкое Средиземное море. Его вовсе не греет мысль лететь на одномоторном самолете над таким громадным водным пространством. Его вообще не тянет летать, после войны он старается летать как можно меньше. Никак себе этого не объяснял, но, если приходилось путешествовать, предпочитал самолету машину, поезд, пароход -- если, конечно, был такой выбор. Двадцать пять тысяч долларов... Неплохая сумма... Аккуратно сложил карты, поместил их обратно в пакет. Сейчас, в этот ответственный момент, карты не помогут.
Снова лег на кровать, спиной на подушки, сцепил руки за головой. Открытое водное пространство... Пять рейсов... Уже одно это достаточно худо. А что он знает о египтянах? Во время войны пробыл недолго в Каире, запомнилось, что по ночам полицейские патрулируют улицы вдвоем, с карабинами на плече,-- таких мест он там старался избегать. А египетские тюрьмы...
Барбер беспокойно ворочался в постели. Кто знает, сколько людей принимает участие в этой махинации... И достаточно одного, чтобы погубить тебя. Недовольный исполнитель или сообщник, какой-нибудь жадный или трусливый партнер... Закрыв глаза, он ясно видел перед собой толстых, смуглых полицейских, в форме, с карабинами через плечо,-- они направляются к его новенькому маленькому самолетику...
Ну а если лопнет баллон или отвалится колесо на посадочной полосе? Ведь на этой полосе в пустыне самолеты не садятся с 1943 года.
Двадцать пять тысяч долларов... Ладно, предположим, он возьмется за это. Сейф лежит на сиденье рядом; египетское побережье скрывается за спиной; под тобой спокойная, неоглядная морская гладь; двигатель работает как часы... И вот на горизонте появляется воздушный патруль -- дрожащая точка разрастается... На какой технике сейчас летают египтяне? Наверно, на американских "спитфайерах", оставленных там после войны. Патруль медленно сближается с тобой, делает над тобой два круга с такой же скоростью, как у тебя, и дает тебе сигнал повернуть...
Барбер зажег сигарету. Двести пятьдесят фунтов... Сам сейф, если он в самом деле стальной и крепкий, весит не менее ста пятидесяти. А сколько весит одна пятифунтовая банкнота? Сколько их пойдет на один фунт? Тысяча? Пять тысяч умножить на сто, обменный курс фунта 2,80; выходит, полтора миллиона долларов?! От такой цифры во рту стало сухо. Пришлось встать, выпить два стакана воды, сесть
Ну а если авария, если по какой-то непредвиденной причине тебе не удастся со всем этим справиться... Сам спасешься, а деньги потеряешь... Смит не похож на убийцу, но кто знает, как в наши дни выглядят убийцы... И кто поручится за людей, работающих весте с ним, его "коллег", как он изящно выразился,-- ведь в результате они станут и твоими коллегами. Состоятельный египтянин; несколько человек на заброшенной взлетно-посадочной полосе Королевских ВВС в пустыне -- те, кто в определенной конфигурации выложат огни в горах за Каннами... Сколько других крадутся через границы, тайно, нелегально переходят из одной страны в другую с оружием и золотом в чемоданах -- им удалось выжить во время войны, выйти из тюрем после разоблачения. Скольких еще -- он их не знает -- предстоит ему видеть на короткое время в лучах жаркого африканского солнца?.. Фигура, бегущая по темному склону французских гор,-- тебе она неизвестна, до нее не достать, но именно от нее, возможно, зависит твоя жизнь. Все эти люди рискуют, им грозят тюрьма, депортация, полицейские пули, и все за долю в ящике, набитом деньгами...
Вскочив с кровати, Барбер быстро оделся и вышел, заперев за собой дверь на ключ. Невмоготу сидеть в холодной комнате, где царит беспорядок, и тупо глядеть в эти карты.
Все утро он бесцельно бродил по городу, машинально разглядывая витрины, думая, что купит, когда у него будут деньги, много денег... Один раз, отвернувшись от очередной витрины, заметил полицейского: внимательно за ним наблюдает... Вопросительно посмотрел на него,-- маленький человечек с обычным, невыразительным лицом, с тонкими усиками. Глядя на него, Барбер вспоминал рассказы о том, как полицейские издевались над подозреваемыми, допрашивая их с пристрастием в задних помещениях местных префектур. Схватят с пятьюстами тысячами английских фунтов под мышкой -- тут уж нечего полагаться на американский паспорт.
Впервые в жизни, размышлял Барбер, медленно продвигаясь в плотной толпе пешеходов на улице, он собирается преступить закон, и с таким спокойствием. Интересно, чем это объяснить -- влиянием кинофильмов, газет? Из-за них преступность становится чем-то обычным, доступным, в некотором роде даже гуманным. Ты об этом не думаешь и вдруг, неожиданно, когда возможность совершить преступление входит в твою собственную жизнь, воспринимаешь ее как почти нормальное, повседневное событие. Полицейские, вероятно, знают об этом, но они-то смотрят на проблему с другой стороны. Перед ними толпы прохожих, замкнутые, обычные лица, и им приходится на кого-то обращать внимание, они обязаны заранее определить, кто намерен совершить кражу, убийство, изнасилование... С подозрением относятся к каждому, и это наверняка сводит их с ума, так что они готовы арестовать любого...
Барбер наблюдал за ходившими по кругу в паддоке перед началом шестого заезда: разминаются, ждут... Кто-то легко коснулся его плеча.
– - Берти, мальчик, ты?
– - не поворачиваясь, произнес он.
– - Прости, что опоздал.-- Смит облокотился на поручень рядом.-Наверно, боялся, что вообще не приду?
– - Ну, что сказал тебе жокей?
– - тихо поинтересовался Барбер.
Смит подозрительно оглянулся, улыбнулся.
– - Жокей уверен, сам ставит.
– - Какой номер?
– - Пятый.
Лошадь под пятым номером -- легкая гнедая кобылка, с изящной, благородно вскинутой головой; хвост и грива заплетены в косички; шерсть поблескивает, вышагивает споро, ровно -- явно хорошая выучка. Жокей -- лет сорока, с длинным, кривым французским носом; уродлив,-- когда открывает рот, видно, что нет передних зубов. Темно-бордовый картуз надвинут на уши, белая шелковая рубашка в звездах того же темно-бордового цвета. Барбер, глядя на него, думал: как могут подобные уроды скакать на прекрасных лошадях?