Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
Лицом этот убитый был совершенный грек… а может, и турок. Как теперь разобрать! Он уже не ответит за себя!
Феодора всхлипнула.
– Господи… что я натворила!
Тут с другой стороны бегом вернулся Леонид, которого мужчины, видимо, за чем-то посылали.
– Как ты и думал! – крикнул он своему филэ; Теокл торжествующе кивнул.
– Идем, госпожа! – приказал он своей подопечной.
Он поволок Феодору, которая спотыкалась от потрясения, куда-то, куда манил их обоих Леонид.
С другой стороны рощи обнаружился конь, привязанный к дереву, -
– Один конь – его, и отличный конь! – торжествующе воскликнул Леонид. – Полные сумки – значит, далекий путь! Кругом больше ни души! Одежда крестьянина, нужная, чтобы скрыться… а оружие, поглядите-ка, дорогое, под стать коню!
– Это шпион, госпожа, - заключил Теокл. – Да будет славен твой лук и твой верный глаз!
Видя, что Феодора по-прежнему смотрит на него с ужасом и виной в глазах, фессалиец свел светлые брови:
– Каких еще доказательств тебе нужно?
Феодора глубоко вздохнула. Что сделано – то сделано: даже если она совершила такую страшную ошибку.
– Нам следует осмотреть его седельные сумки, - дрожащим голосом сказала московитка.
– Сначала обыщем самого этого красавчика, - сказал Теокл. – Мне думается, и при нем мы найдем что-нибудь!
Он быстрым шагом опять углубился в рощу, оставив госпожу на попечение Леонида; Феодора припала к воину, словно прося искупления.
Теокл вернулся спустя небольшое время – и в этот раз с видом полного торжества. Он нес в вытянутой руке какой-то свиток, наполовину залитый свежею кровью из раны; и потряс этой бумагой перед самыми глазами Феодоры, обдавая ее тошнотворным запахом ее преступления.
– Фирман султана, который был спрятан у негодяя на груди! – воскликнул Теокл. – Это охранная грамота для въезда в Стамбул!
Он развернул пергамент – плотная кожа не пропустила всю влагу внутрь, и значительная часть написанного уцелела. Феодора мало понимала по-турецки; но доверилась заключению своего воина.
– А еще что-нибудь нашли? – спросила она.
Теокл кивнул.
– Кривой кинжал, который был у него под лохмотьями. Отравленный кинжал!
Феодора прикрыла глаза и отвернулась; ей стало легче. Вероятно, это действительно был враг!
– Но ведь неизвестно, следил ли он за нами, - прошептала она.
Теокл похлопал ее по плечу окровавленной рукой.
– Это слуга султана… и даже если он не был послан шпионить за нами, он превратился бы в доносчика, войдя в Стамбул! Поверь: мы этих поганых знаем!
Леонид согласно кивнул.
Феодора печально улыбнулась. Она уже почти овладела собой.
– Все-таки идемте проверим сумки.
В сумках, против ожидания, не нашлось ничего любопытного – кроме съестных припасов, солонины и сухих фруктов, и запасного платья; платье было такое же неказистое. Черви сомнения опять зашевелились в душе московитки; чтобы не потерять лицо перед своими людьми, она попросила проводить ее до повозки.
Марк посадил Феодору на лошадь и, минуя Фому Нотараса, довел ее коня под уздцы до самого экипажа, дожидавшегося далеко позади. Там лаконец принял московитку в объятия и передал в руки
– Это был турецкий шпион, - сказала Феодора, посмотрев в серые глаза покровительницы. Феофано спокойно кивнула, точно не ожидала другого.
Гречанка помогла подруге взойти в повозку. Она закрыла дверь, и они остались в полумраке; Феофано еще плотнее задернула занавеси.
Магдалина притихла в своем углу, и что-то громко и сердито прошептала малютке, когда он напомнил о себе. Феофано бегло взглянула на итальянку, потом села и посмотрела на Феодору.
Московитка стащила с себя широкую перевязь с луком и бросила под сиденье, как ядовитое животное; потом, содрогнувшись при воспоминании о содеянном, обессиленно упала на сиденье напротив царицы.
Но через несколько мгновений она все-таки нашла в себе мужество взглянуть на своего верховного судию.
Феофано улыбнулась в полумраке… и Феодора почему-то не отвела глаз. А потом почему-то улыбнулась в ответ.
– Ну, что? – спросила Феофано шепотом. Она подманила Феодору рукой, и та нагнулась к ней, вспомнив о детях рядом; и когда их головы сблизились, лакедемонянка прошептала подруге на ухо:
– Ты крещена кровью, как давно мечтала… теперь понимаешь, что это значит? Что значит война!..
– Понимаю, - шепотом ответила Феодора.
Она замешкалась.
– Это точно был турецкий шпион, - повторила она едва слышно, обняв царственную подругу за шею.
Московитка не видела, но почувствовала, что царица снова улыбнулась; и тогда Феодора опять улыбнулась сама. Потом обе женщины посерьезнели.
Обе выпрямились на своих сиденьях и отвернулись друг от друга; и долго молчали в темноте, с одинаковым выражением, с одинаковым чувством. Долго молчали все в экипаже.
Спустя несколько часов ехать верхом пожелала Феофано; но в ее смену ничего не случилось.
Они ехали много утомительных, однообразных дней; и наконец перед ними на солнце загорелись золотые купола и поднялись белые стены Стамбула. Странники увидели Город гораздо позже, чем увидел бы его тот неизвестный, не обремененный детьми и прислугой, - шпион он был или не шпион!
Феодора и Феофано обе вышли из повозки и некоторое время разминались, изгибаясь и прыгая, не смущаясь мужчин; на них обеих были просторные турецкие мужские костюмы, чалмы и платки, закрывавшие лица. Потом подруги подошли друг к другу; Феофано оперлась на плечо Феодоры, учащенно дыша. Она вперила взгляд в купол Софии.
– Ну, здравствуй, Константинополь… в последний раз! – прошептала лакедемонянка.
========== Глава 114 ==========
Мардоний лег в траву, подперев руками подбородок; он смотрел на Айя-Софию, теперь полыхающую алым на розовеющем небе. Микитка неслышно подошел к другу и присел рядом; спустя несколько мгновений потормошил его.