Степи Евразии в эпоху средневековья
Шрифт:
Ряд общих черт в погребальной обрядности и в духовной культуре зафиксирован у населения Средней Азии и Казахстана, с одной стороны, и горного Алтая — с другой.
Последняя сводка кочевнических погребений XIII–XIV вв. из районов Средней Азии и Казахстана дана Ю.А. Заднепровским [1975, с. 276–280, рис. 3]. Сейчас она может быть пополнена небольшим числом новых находок. Суммируя их, можно сказать, что на территории Средней Азии, юга, востока и севера Казахстана отдельные погребения кочевников XIII–XIV вв. открыты всего в 18 пунктах (рис. 70). Однако эти в целом очень небольшие материалы дают нам представление о погребальном ритуале среднеазиатских и казахстанских кочевников.
Как и на Алтае, там в XIII–XIV вв. отмирает обряд захоронения вместе с человеком коня или его частей.
Отдельные захоронения Средней Азии (Халчаян, Кыз-Тепе,
Внутримогильные конструкции отмечены не везде и неодинаковы у различных погребений. Покойников укладывали в деревянные колоды, дощатые гробы или гробовища в виде рамы без дна. Из-за плохой сохранности дерева их конструктивные особенности прослежены не всегда. Под курганом в Пскенте мужчина и женщина были погребены в деревянных долбленых колодах. Под курганом у Королевки был похоронен воин в дощатом гробу с крышкой, от которого, вероятно, и сохранился темно-коричневый тлен. Доски гроба скреплялись железными скобами, найденными в большом числе по обе стороны гроба [Максимова А.Г., 1965, с. 85]. В Жартасе погребенный был просто накрыт берестой [Маргулан А.X., 1959, с. 251]. В Тош-Башате подбой, устроенный в западной стенке могильной ямы, был закрыт деревянной перегородкой наподобие лестницы, от которой сохранилась часть длиной 1,8 м. и шириной 0,35 м. [Винник Д.Ф., 1963, с. 83]. В ряде случаев остатки деревянных конструкций в погребениях отсутствовали (Халчаян, Кыз-Тепе, Дальверзин).
В грунтовых могилах скелеты лежат на спине, в вытянутом положении. Иногда руки несколько откинуты в стороны, а ноги раскинуты (Халчаян, Тасмола). Преобладает положение погребенных головой на север и северо-запад (рис. 72, 13, 14, 16). При этом следует отметить, что северная ориентировка типична для Средней Азии, где на северо-запад ориентировано только погребение в Кыз-Тепе. В Казахстане при наличии северной ориентировки преобладает положение погребенных головой на северо-запад; лишь в одном случае здесь имела место восточная ориентировка, что является, вероятно, переживанием ритуала, широко распространенного у кимаков Восточного Казахстана в IX–X вв. У некоторых погребенных черепа повернуты лицевой частью вправо (Кыз-Тепе). По мнению С.К. Кабанова, эта черта ритуала в Кыз-Тепе является следствием влияния мусульманства [Кабанов С.К., 1963, с. 239]. Это предположение подтверждается тем, что среди кочевников того времени распространялось мусульманство, а вышеупомянутое языческое погребение в Халчаяне находилось среди современных ему 17 мусульманских погребений [Пугаченкова Г.А., 1967, с. 253]. Воздействие ислама проявлялось также в запрете на снабжение покойника инвентарем. Возможно, воздействием мусульманства объясняется отсутствие инвентаря в трех погребениях с северной ориентировкой в Дальверзине [Заднепровский Ю.А., 1975, с. 277].
Хронология позднекочевнических погребений XIII–XIV в. Казахстана и Средней Азии хорошо определяется серебряными монетами в основном джагатаидского чекана конца XIII — начала XIV в. [Массон М.Е., 1953, с. 25; 1959, с. 265; 1965, с. 82, 83; Кадырбаев М.К., Бурнашева Р. 3., 1970, с. 49–50]. К менее точно датирующим вещам принадлежат импортные шелковые узорчатые ткани, остатки которых найдены в ряде погребений. В комплексе с вышеуказанными монетами такая ткань встречена в Жартасском кургане [Маргулан А.X., 1959, с. 251]. Фрагменты шелковой ткани с рисунком, шитым золотистой нитью, обнаружены в Беловодском кургане [Акишев К.А., 1959, с. 12]. Аналогичные ткани с узором, на котором видны блестки золота, сохранились в погребениях XIII–XIV вв. у Часовенной горы на Енисее и XI–XII вв. — в Хушот-Худжиртэ в Монголии [Гаврилова А.А., 1964,
Из-за полного отсутствия исследованных кочевнических поселений (становищ) предметы материальной культуры кочевников Саяно-Алтая, Средней Азии и Казахстана XIII–XIV вв. известны только по погребальному инвентарю (рис. 72; 73), который, несмотря на изобилие и даже разнообразие его, естественно, является ограниченным источником при описании вещевого комплекса общества. Фактически пока отсутствуют археологические данные для реконструкции жилищ и повозок, для характеристики большинства орудий труда, быта и ремесленных навыков населения.
Орудия труда и предметы быта представлены железными ножами, шильями, теслами, кресалами (рис. 72; 73). Железные ножи принадлежат к наиболее частным находкам в погребениях и относятся к распространенному в этот период типу: с прямой спинкой и двумя уступами со стороны спинки и лезвия (рис. 72, 66–69; 73, 18). Ножи носили подвешенными к поясу в деревянных ножнах справа.
Тесла были распространены в VIII–X вв. у кимаков Восточного Казахстана и в сросткинской культуре. Железные тесла с несомкнутой втулкой встречаются в погребениях тюркоязычного населения XIII–XIV вв. на Саяно-Алтае (рис. 73, 13) [Кызласов Л.Р., 1969, табл. IV, 72] и в лесостепи Западной Сибири. Интересно, что в памятниках степных районов Казахстана и Средней Азии их пока не встречено ни разу. Это универсальное в быту орудие было широко распространено у племен лесной полосы и лесостепи Западной Сибири начиная с раннего железного века. В лесной полосе Западной Сибири его использовали вплоть до XVII в. [Дульзон А.П., 1955], а северные алтайцы эти орудия в качестве корнекопалок применяли вплоть до XIX в.
Кресала — двух типов: однолезвийные, калачевидные (рис. 72, 70), с треугольным выступом с внутренней стороны (или без него) и однолезвийные в виде П-образной скобы, насаживающейся на деревянную рукоятку [Гаврилова А.А., 1965, рис. 13, 8]. Калачевидные кресала встречаются на всей рассматриваемой территории, а П-образные только на Саяно-Алтае и в прилежащем районе. Оба типа кресал получили распространение еще в предшествующий период XI–XII вв. [Кызласов Л.Р., 1975, рис. 8, 7].
Вооружение обычно встречается только в мужских погребениях. Это сабли, стрелы, лежащие в колчанах и без них, остатки луков. В кипчакском кургане у Вишневки обнаружена кольчуга [Кадырбаев М.К., 1975, с. 131], а в погребениях Западного Казахстана неоднократно попадались пластинчатые доспехи [Багриков Г.И., Сенигова Т.Н., 1968; Синицын И.В., 1956, с. 97].
Сабли известны только из двух богатых мужских среднеазиатских погребений — Королевки и Кыз-Тепе (рис. 72, 53, 54). В захоронениях Саяно-Алтая XIII–XIV вв. сабли не обнаружены. Возможно, что здесь играли роль какие-то древние традиции в обряде, поскольку и в погребениях тюркоязычного населения горного Саяно-Алтая предшествующего времени мечи и сабли обнаружены в единичных случаях [Гаврилова А.А., 1965, с. 29].
Сабли из Королевки и Кыз-Тепе типологически близки, имеют брусковидное перекрестие и рукоятку, расположенную несколько под углом к линии клинка (рис. 72, 53, 54). Обе были в деревянных ножнах, от которых сохранились следы дерева и серебряные орнаментированные оковки. Сабля из Королевки была положена у левого бока погребенного, в Кыз-Тепе — вдоль правой ноги.
Наконечники стрел — железные, черешковые (рис. 72, 55, 56, 74, 77, 85–89; 73, 24–28). Обнаружен только один черешковый костяной наконечник стрелы ромбического сечения [Вишневская О.А., 1973, табл. XXIX, 3]. Среди наконечников стрел преобладают плоские, на Саяно-Алтае как пережиточные формы представлены широкие трехлопастные наконечники стрел с круглыми отверстиями в лопастях (рис. 73, 24). В качестве редких форм в Средней Азии и Казахстане встречаются наконечники стрел округлого пулевидного сечения (рис. 72, 85). В целом все основные формы наконечников стрел принадлежат к типам, широко распространенным в это время у кочевников Евразии.