Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время
Шрифт:
Раннемеотский период. Как сказано выше, раннемеотский период следует датировать концом VII–VI в. до н. э. Отметим, что именно к этому времени относятся и первые дошедшие до нас письменные сведения о меотах, хотя данные о них должны были поступать к грекам, по-видимому, уже с IX в. до н. э. Регулярные контакты греков с меотами возникают не позднее VII в. до н. э. Со времени организации колоний, т. е. с VI в. до н. э., эти связи должны были стать постоянными. Они документированы и археологическими находками привозной керамики: фрагмента ионийского сосуда VI в. до н. э., найденного на городище Пашковское 6 (сообщение А.А. Нехаева), двух аналогичных фрагментов, обнаруженных В.Н. Каминским в районе городище Старокорсунское 5 (средневековое), килика середины VI в. до н. э. из низовий Лабы (Сокровища…, 1985, рис. IV).
Именно к этому времени относятся сведения Гекатея о дандариях и синдах, а также о плохо известных типаниссах, причем два первых племени оказываются на тех местах, где их знают и более поздние авторы. Наши данные об этом периоде, как и о предыдущем, еще далеки от полноты и носят отрывочный характер.
В 1952 г. К.Ф. Смирнов указывал, что памятники VI в. до н. э. размещаются между Краснодаром и Усть-Лабинском (Смирнов К.Ф., 1952б). В настоящее время территория стала шире, но основные памятники, городища и могильники находятся в тех же пределах (карта 20).
Карта 20. Памятники раннемеотского периода и синхронные им.
а — поселения; б — грунтовые могильники; в — отдельные комплексы и находки; г — курганные могильники; д — греческие поселения.
1 — Абинский; 2 — Пашковский 3; 3 — городище 2 хут. Ленина; 4 — Старокорсунское 3; 5 — Старокорсунское 2; 6 — Псекупские могильники; 7 — Усть-Лабинское 4 и Усть-Лабинский 4; 8 — Усть-Лабинское 3 и Усть-Лабинский 2; 9 — Мухинское поселение; 10 — курган 22 у станицы Ладожская; 11 — Ново-Пеховский; 12 — Тбилисское 1; 13 — Тбилисское 6; 14 — Тбилисский 2; 15 — Кавказское 6; 16 — Прочноокопское 3; 17 — Армавирское; 18 — Толстый Мыс; 19 — Шосхарис; 20 — могильник в верховьях р. Дюрсо; 21 — налобник из могильника Ново-Николаевский 1; 22 — Заурупское; 23 — Маламино III; 24 — поселение у станицы Отрадная; 25 — Романчук; 26 — Мокрянка; 27 — Байбарис; 28 — Заслонка; 29 — фибулы из урочища Редкодубье; 30 — Исправненский могильник; 31–33 — поселения у станицы Владимирской; 34 — Ульский; 35 — Уляпский II; 36 — Большой Петропавловский; 37, 38 — Келермесский; 39 — находки у станицы Мохашевская; 40 — Костромской курган; 41 — Фарс; 42 — Клады; 43 — Бесленеевские курганы; 44 — Семибратнее городище и его могильник; 45 — эмпорий Каменная лестница; 46 — Патрей; 47 — Кены; 48 — Тирамба; 49 — Гермонасса; 50 — Фанагория; 51 — Горгиппия; 52 — Баты; 53 — Торик.
Для характеристики культуры первостепенное значение имеют материалы поселений. К сожалению, из известных ныне более 30 городищ опубликованы материалы только небольших раскопок на городище Кавказское 6 (Анфимов Н.В., 1981б), расположенном значительно восточнее основных памятников в слабо изученном районе. Здесь оказался выразительный слой раннемеотского времени. Никаких строительных остатков не обнаружено, и мы можем говорить только о керамике. Чернолощеные сосуды представлены «большими грушевидными сосудами типа корчаг, небольшими одноручными кувшинчиками и мисками со слегка загнутым внутрь краем», а также «чашами» (Анфимов Н.В., 1981б, с. 63, 66, 69). Сосуды со сглаженной поверхностью — это в основном «большие горшки, некоторые с отогнутым краем», а также «небольшие одноручные кувшинчики, миски» (Анфимов Н.В., 1981б, с. 63, 66, 69). В общем обе группы дают приблизительно одинаковый (судя по описанию) набор форм. Обращает внимание отсутствие такой характерной формы, как ковши.
Материалы из могильников более обильны. Локальные различия, наметившиеся в протомеотское время, сказываются и на раннемеотском этапе. Еще К.Ф. Смирнов (1952б, 1958) отметил, что могильники Усть-Лабинский 2 и Пашковский 3 принадлежат двум различным племенам. Это подтверждено и нашими работами — речь идет об Усть-Лабинской и Краснодарской группах, к которым теперь можно добавить еще и Абинскую. Есть и общие черты. Так, продолжает сохраняться малая глубина могил: в могильнике Усть-Лабинский 2–1–1,35 м, Пашковском 3–1,6 м. В значительном количестве встречаются скорченные погребения (табл. 92, 11): в могильнике Усть-Лабинский 2 они составляют 32 %, в Пашковском 3 — даже 45 %, но в Абинском их нет совсем. Число погребенных на левом и правом боках для первых двух могильников одинаково. В могильнике Усть-Лабинский 2 встречено одно погребение на спине коленями вверх. Напомним, что в Абинском могильнике скорченность не была характерна и для более ранних погребений.
Ориентировка погребенных не очень устойчива. В могильнике Усть-Лабинский 2 распространена южная, в Абинском — юго-восточная и юго-юго-восточная. Южную ориентировку имеет погребение, раскопанное В.К. Гугуевым в 1980 г. в могильнике Усть-Лабинский 4. В могильнике Пашковский 3 такого единства нет, причем соотношение ориентировок здесь различно для синхронных скорченных и вытянутых погребений: для скорченных — южная (38 %), восточная (12 %), северо-восточная (25 %) и северная (25 %); для вытянутых — южная, юго-восточная (73 %) и западная (27 %). В ряде могил присутствуют кости животных. В могильнике Усть-Лабинский 2 встречены кости свиньи и лошади, в одном случае — череп собаки. В одном погребении могильника Пашковский 3 найдены кости коровы, а еще в двух — трубчатые кости животного неопределенного вида, т. е. напутственная пища присутствует в 15 % погребений. В Абинском могильнике кости животных не встречены. В ряде погребений были положены гальки. Доля таких погребений в могильнике Усть-Лабинский 2 составляет 29 %, а Пашковском 3-15 %. В последнем галька помещена в могилу со скорченным костяком, а при одном из вытянутых костяков 19 галек были положены в горшок. Только в могильнике Пашковский 3 и только у вытянутых погребений наблюдаются случаи положения миски под голову покойного. Из других черт отмечены случаи (50 %) двойных погребений в Абинском могильнике и там же связь погребений с курганной насыпью. Кроме Абинского могильника, где все погребения, в том числе и раннемеотские, были впущены в насыпь более ранних курганов, можно указать еще курган 22 у станицы Ладожской.
Среди описываемых погребений нет богатых, инвентарь, как правило, не очень обильный. Прежде всего это лепная керамика, лощеная и со сглаженной поверхностью (табл. 91, 1-17). Набор форм в обеих группах приблизительно одинаков. Деление на локальные варианты сказывается уже в технологии: в Краснодарской группе (могильник 3 Пашковский) в качестве примеси используются шамот и изредка песок, а в Усть-Лабинской — мелкая дресва и песок (могильник Усть-Лабинский 2).
Керамика в раннемеотский период украшена иногда геометрическим орнаментом (табл. 91, 1–4). Н.В. Анфимов пишет, что на посуде из могильника Усть-Лабинский 2 он был резным. На керамике с Мухинского поселения и городища Пашковское 6 зафиксирован только процарапанный, выполненный уже по обожженной поверхности. В отношении форм можно говорить о большем их разнообразии по сравнению с протомеотским этапом. Наиболее яркой и известной формой являются ковши с высокими ручками. Они представлены двумя вариантами. В могильниках Усть-Лабинский 2 и 4, в кургане 22 у станицы Ладожской, в Ново-Пеховском и Псекупском могильниках, а также на городище Пашковское 6 ручки ковшей украшены двумя выступами (табл. 91, 2, 3), что некоторые исследователи склонны рассматривать как зооморфный элемент. Аналогичный ковш встречен и в Абинском могильнике, но там же обнаружены и ковши с цилиндрическим выступом на ручке. В порядке выявления локальных вариантов отметим, что на городище Кавказское 6 и в могильнике Пашковский 3 ковши не найдены — они, по-видимому, не характерны для этих районов. Как бы в порядке компенсации в могильнике Пашковский 3 присутствуют «бокаловидные кубки» с ручкой, высокие, стройных пропорций (табл. 91, 16). Характерны они и для соседнего могильника городища 2 у хут. Ленина. Насколько можно судить, позднее эти кубки теряют стройность и получают более широкое горло, сближаясь с кувшинчиками.
Вероятно, на всей территории распространены различные варианты глубоких мисок: с наклоненными внутрь бортиками или с плавно закругленными стенками (табл. 91, 13). К ним примыкает «плошка» с налепами из могильника Тбилисский 2. В могильниках Усть-Лабинский 2 и Старокорсунский 2 встречены полушаровидные или сегментовидные чаши (табл. 91, 10). Из других форм в погребениях и на городищах отмечены горшочки, вазочки (табл. 91, 6), вазы (табл. 91, 7), горшковидные сосуды с ручками (табл. 91, 5, 17), корчаги (табл. 91, 1).
Остальной материал представлен менее полно. Из вооружения известны наконечники копий, железные трехперые втульчатые наконечники стрел (табл. 93, 31) и длинный меч с брусковидным навершием без перекрестья (табл. 93, 10). Если вооружение меоты изготавливали только из железа, то аналогичный переход в производстве конской сбруи еще не завершился. Наряду с железными удилами мы встречаем бронзовые со стремечковидными окончаниями (Абинский могильник). Из других предметов «мужского» снаряжения в погребениях найдены железные ножи, оселки, бронзовое шило. Из украшений — серьги в виде конусовидных подвесок (табл. 93, 55) и в виде стержней с нанизанными на них бусами (табл. 93, 56), браслеты с несомкнутыми утолщенными концами и спиральные, а также бусы. Последние снова опровергают тезис о позднем появлении античного импорта у меотов. Наконец, в нескольких могилах Усть-Лабинского могильника 2 найдены каменные плиты, которые, по-видимому, являлись алтарями.
По письменным источникам меоты жили и вдоль побережья Азовского и Черного морей. Об отсутствии выразительных находок VI в. до н. э. в приазовских плавнях уже говорилось. Интереснее обстоит дело на Черноморском побережье, где нам известен ряд памятников раннемеотского периода. Это прежде всего геленджикские подкурганные дольмены на Толстом Мысу (Аханов И.И., 1961), резко отличающиеся по обряду от всего, что ранее рассматривалось нами. Здесь мы имеем каменные ящики, ведущие свое происхождение от кавказских дольменов и демонстрирующие, следовательно, древнюю местную традицию. На связь с дольменами указывает не только общая схема, но и пазы для сборки ящика, и главным образом отверстие в передней стенке. Об обряде судить трудно — все захоронения ограблены. Можно указать только, что ящики отверстием ориентированы на юго-юго-запад (14 штук) и юго-запад (11 штук), остальные ориентировки (юг, запад и восток-юго-восток) единичны. Отмечены как одиночные, так и групповые захоронения, что сближает их с Абинской группой. И.И. Аханов пишет: «…погребенных помещали в первую очередь в передних, а затем в задних углах и вдоль стен, по-видимому, в сидячем или скорченном положении» (1961, с. 143 сл.). Это сообщение, вероятно, следует рассматривать как гипотезу.