Забыла ты о том, чужом.Но за стеной твоей с ножомСтоит отверженный и ждет,Пока счастливый сын пройдет,Чтоб уложить его в постельПомягче материнской груди,Чтоб спела песенку метель,Какой не напевают люди,Чтоб тело нежное, тобойВзлелеянное год за годом,Толкнул тяжелою ногойНочной прохожий мимоходом.
8. «Тогда в твой тихий дом придут…»
Тогда в твой тихий дом придутИ на пол бережно положатБольшую куклу, мерзлый труп,На сына твоего похожий.
9. «И легче ли тебе, сестра…»
И легче ли тебе, сестра,Что и того, убийцу, — тожеШесть пуль
законных спать уложатНа снег тюремного двора?Над трупом сынаРыдай, счастливая жена,Рыдай и повторяй: «Он жив», —И ночи проводи без сна,И, низко голову склонив,Скажи: «Моя вина».<Апрель 1927>
СТИХИ, НЕ ВОШЕДШИЕ В КНИГУ «УПРЯМЫЙ КАЛЕНДАРЬ» (1923–1926)
Стансы
В Нэпа четвертый год ктоСтанет писать без аванса?В честь Серапионовских братьев тоЯ начинаю стансы.Вулкан Фудзи-яма извергнул дым,Земля затряслась в Иокогаме:Всеволод Иванов въехал в КрымВерхом на чортовой маме.А славный Зощенко в тот же час, —Друзья, торопитесь отныне! —Немедленно въехал на ПарнасНа небольшой «Дрезине».Лунц взял Берлин, и хоть разбитОтчасти был при этом,Но он поправится и победитПрочие части света.Все титулы Федина кто сочтет,Все главы его романа?Везде ему воздают почет,В Москве и даже в Рязани.Прямые пути для широких натур,Будь сапожник иль граф ты:Николай Никитин via РурСтал редактором «Правды».Груздев Илья высоко вознесен(Плод еженощных бдений):Рекомендует учебники онТрудшколам второй ступени.Старое старится, молодое растет,Кто же теперь поверит,Что Веня Каверин вновь перейдетИз мастеров в подмастерья?Слава, о Тихонов, отец баллад,Начальник обширного рода!Дал в Пролеткульте «Мертвый солдат»Семьдесят тысяч приплода.Миша Слонимский стал глубок —В шахты залез Донбасса.Из-под земли он приволокИдеологию класса.Слониха беременна девять лет,Такова слоновья порода.Федин родил не слоненка на свет,А «Города и годы».Скромность всех добродетелей матьИ дочь хорошего тона.Знаю, Полонскую будут ругатьЗдорово Серапионы.<Ноябрь 1923 — 1 февраля 1924>
<Четыре отрывка из поэмы «Кавказский пленник»>
1. «Война варила людей в котле…»
Война варила людей в котле(В приварок чугунный шел горох),Огнем прожигала, студила в земле…Кто мог — выживал, умирал — кто мог.А кто оставался целым и жил,Тот был пищеварке отчаянной мил.Хилое тело и рыбья кровь —Власти конец и конец поколенья.Но юность встает из кипящих котлов —Она без изъяна и без сожаленья.
2. Месяц лазает
Видишь: Марс сегодня красен,Пахнут улицы бедой,Берегись, твой путь опасенПод чудесною звездой.Скрытой тенью в сумрак никни,Да на мостике не стой,Чтоб с Метеха не окликнулРотозея часовой.Месяц ползает по крышам,Обходя Шайтан — базар.Легкой поступью неслышной,Поднимись на Авлабар.Постучи неслышным стукомУ показанных ворот.Не любовную докукуУтолишь…
3. Письмо
Как будто сад раскинутымСтоит в долине город,А улицы, в долине той,Уходят прямо в горы.У нас еще задумаласьВесна — идти иль нет,А здесь на пышных улицахВеселый летний цвет.А солнце жарит с высоты,Палит огнем пожарным.От солнца этакого тыСойдешь с ума, товарищ!А хлеба здесь не родится,Жрет булки весь народ.Буржуев здесь не водится, —Их вывели в расход.Вина здесь не убавится,Хоть пей с утра до вечера,А бабы здесь — красавицы,Но, малость, недоверчивы.Когда-нибудь,
наверное,Устроим для народа,Чтобы во всех губернияхБыла как здесь погода!
4. «Ты написан бурой краской…»
Ты написан бурой краской.Меж двумя морями мост.Там на карте гор кавказскихНе увидишь пышный рост.А посмотришь глазом зоркимГород есть такой, Тифлис.Ходят ослики по горкамОсторожно вверх и вниз.По вместительной плетенкеТащат с каждой стороны,Луком, дынями и грушейТяжело нагружены.Звонким голосом погонщикПриглашает покупать,Но мальчишки могут тоньшеИ пронзительней кричать.Если солнце жарит спину,Помани-ка их сюда, —В толстых глиняных кувшинахЕсть прохладная вода.Крик и говор на базарах,Пахнет серой над Курой,В тесноте кварталов старыхНе проходит верховой.Жмутся улицы по склонам,Крыша, крыша лезет вслед.Там крылечкам и балконамНет конца и счета нет.День-деньской печет как в печке,Не найдешь тенистый сад.Кипарисы словно свечки,В землю воткнуты, торчат.Ну, а все-таки тифлисцамНе сидится по домам,Даже дома спать ложитсяНеохота, видно, там.Спят на улице немало,А под голову — рука,Нет прохладней одеяла,Мягче нет пуховика.<1925>
«Сердце эта смерть тревожит…»
Сердце эта смерть тревожитКриком явственным в ночи.Ты проснешься в мутной дрожи.Тихо. Свет горит. Молчи.Настене цветок обойный —Профиль ложный мертвеца.Все противно. Все спокойно, —Бром в стакане, — жди конца.Ночь как ночь, и звуки лиры —Просто песенная блажь.Никому в проклятом миреМилой лиры не отдашь.Схоронили. Придавили.Гроб дубовый, глина, лед.Вечер. Темная могила.Ветер песенки поет.<Январь 1926>
Элегия
Жил мальчишка шалый и кудрявыйС дурью песни, с золотом волос.В ближний город он ушел за славой —На продажу песни он принес.Говорится в сказках и рассказах —Осмеяли люди простака.Приняла мальчишку без отказаГородская черная река.Ну, а в жизни вышло все иначе —Улыбнулась слава пастуху.Стала жизнь — не жизнь, а удача,И послушной звонкому стиху.Стал, кудрявый, стихотворцем модным,Пел и пил, меняя кабаки.Сутенеры, девочки и сводниПлакали под звонкие стихи.Этот случай — всем давно известен,И рассказывают в книгах так:Посмеялись в городе над песней, —Удавился в городе простак.<1926>
Гражданка смерть
Нет, мы тебе не побежим навстречу,Тебе, гражданка Смерть, не в меру будет лесть.Идея — порожденье человечье, —Из-за нее в петлю не стоит лезть.Собаки лаются, а ветер носит,Пусть в равнодушье обвиняют нас,Мы двух столетий жили на откосе,Тебя, гражданка Смерть, мы видели не раз.Твой выбор невелик, но верен:Веревка, пуля, яд, вода, —Ты многих соблазнила, лицемеря, —Красивых, юных, пылких — иногда.Идея, она бушевалаИ слушать было неплохо,Когда в девятнадцатом в стекла вокзаловСтучало свинцовым горохом.А нынче — бродит, медведя ручней,И с палкой при ней поводырь,И морда в железе, а в шкуре у нейНе счесть унижений и дыр.Нам будут завидовать поколенья.Нас горькой памятью помянут.Иные — счастливыми нас оценят,Иные — несчастными назовут.Три тома напишет историк казенныйО песнях революционных лет.По рангу и чину поставят колонныНосящих кличку — поэт.Ты будешь читать наши книги, дитя,Дитя поколенья чужого,И ты удивишься, прочтяИное безумное слово.<1926>