Стихотворения. Пьесы

Райнис Ян

Боль и надежда

Перевод Д. Самойлова

У нас одна надежда, И боль у всех одна. Моя тоска вам внятна, И ваша мне видна. У всех, кто на чужие Заброшен берега — В пески, в болота, в степи, В суровые снега, — У всех одна надежда И в этот горький час — Что родина воспрянет И снова примет нас. Что родина воспрянет, Что беды отомрут. И это все — награда За наш суровый труд.

«То ль под осень жаворонки…»

Перевод Д. Самойлова

То ль под осень жаворонки Там поют? То ли рано труженики Там идут? Иль опять надежды рухнут И опять мечты обманут? Очи не смыкай! Идут!

Рыбари

Перевод Н. Манухиной

Мы

над родным, над отчим краем Все чаще шелк сетей кидаем, И сетью мыслей обвиты Ее и тайны, и мечты. Все заключаем в сердце так, Как свой улов в сетях — рыбак.

Искатели

Перевод С. Липкина

Всю жизнь мы шли, мы вечно шли, Конец дороги не нашли, Но позабыли мы вдали Свою отчизну. Мы исходили все пути, Нам счастье удалось найти, Но не смогли мы обрести Свою отчизну. Теперь, когда уже видны Нам берега родной страны, Мы к человечеству должны Идти без жалоб.

Большая родина

Перевод Ю. Петрова

От кровного, близкого мы ушли Медленно, тихо, безвольно, покорно, Как мертвые водоросли уплывают; Больше не в силах они ухватиться Вялыми щупальцами своими Ни за кусты, ни за острую гальку, Ни за песок побережья родного — Они по теченью плывут. Так нас от русла родного уносит, Нет у нас, нет у нас больше отчизны, Что ж нам еще остается? В путь мы идем и пристанища ищем, Ищем, где корни пустить и работать — Но это не родина наша. Больше ее мы нигде не находим Пусть совершеннее было бы где-то, Ярче светила, земля зеленее, Люди спокойнее и человечней — Это не родина, нет. И никакой нам другой не хватит — Но горе, если бы нам хватило Родины новой, чужой! И дважды горе, если бы нынче Мы старой отчизной были б довольны, Той самой, прежней, своей. Клочок земли, освещенный солнцем, Отнят у нас, Но вместо него мы Мир, весь мир отберем, отнимем — Весь, целиком, до конца. Наша отчизна должна быть просторной — Слишком узка наша родина стала: Мысли необщей там не вместиться, Чувству большому раскинуться негде, Всюду ограды давят дыханье, Сердца бы треснули и раскололись, Когда б хоть одну вместить захотели Мысль, набухающую, как почка. Ах, родина, как ты узка! Вместо отчизны отнятой, старой, Мы выстроим новую — лучше, красивей, Больше всех стран и отчизн. Мы ее выстроим из величья — В рост человечеству, в рост его духу, Из высоты, глубины и охвата — В рост человечеству, в рост его чувствам, Мы ее выстроим из братства, Из всех языков и из всех народов, Видов, пород, категорий и классов, Свободными мускулами и умами, Общим и слитным трудом. Только изгнанники, только изгои, Выбитые из привычных рамок, Те, у кого отечества нету, — Они лишь способны подняться над миром: Только разбросанные могут сеять В борозды жизни идеи большие; В мыслях и в муках изгнанники духа Будущее постигают, с которым Слиться потомкам будет дано. Только в изгнанье, вразброс, прорастают Мысли о родине, большей и лучшей, Новой — которой дано появиться От златотканого воображенья, От синих мечтаний, надежд зеленых, От красной, бунтующей влаги сердца И от прозрачных, белых рыданий… После глубоких и черных стенаний Вскинулся радужный пояс неба, Мир обвязавший, объединивший Счастьем одним.

Жизнь в переплавку

Перевод Ю. Абызова

Что ж мы уселись И руки сложили, Потерянно бродим Вокруг да около, Только вздыхая Да причитая? А там, за рекою, Равнина дымится И воздух наполнен Клубами пара: Копотью дышит Машина грядущего, Печи громадные Жаром пышут, В котлах громадных Жизнь в переплавке. Искры, снежинки — В одно там смесились. Пламя и влага Живут борьбою, — Той самой борьбой, От которой в сторонке Сидим и вздыхаем. А там вихри бушуют, А там пламя взлетает, Там та же любовь И ненависть та же. А ну-ка, всмотритесь Сквозь дымные клубы: Там ваши же братья, Такие же люди, Стоят в самом пекле И кличут к себе. Что ж мы уселись И руки сложили, Потерянно бродим Вокруг да около? А чем же мы хуже! Поднимемся дружно! И встанем все вместе В гуще огня! Такое же пламя И мы раздуем, Чтоб старую жизнь В переделку пустить. Где бы мы ни были — Вместе ли, порознь ли, Живем ли на Западе Иль на Востоке, На Юге, на Севере, — Не все ли равно: Добьемся того, Чтобы жизнь забурлила! Юг и Север, Восток и Запад Слиться заставим, Бурлить

в переплавке. Пара столбы Пусть к небу взмывают, Вершинами Клубы туч задевая И нависая Кроной густою. Пусть в этой тени Старый мир скрывается, Пусть новый мир Сквозь нее прогревается.

Перекличка

Перевод А. Глоба

С хмурого севера, С юга блаженного, Из Азии — отечества Племен, народов, человечества, Из крестоносно-панцирной Европы, Из юной Африки, Из-за безбрежья океана — Клич в громах гроз и урагана: «Братья, братья, Ближний, дальний — без нзъятья!» Зов: «Братья, вы на страже?» Зов: «Братья, отвечайте!» Отовсюду гневный клич несется, В целом мире эхом отдается, Несется из дали такой, Что месяцы, годы пройдут над землей, Пока донесется сюда. Несется сквозь землю, гранит и года, — Слышишь: кричат камни, земля, вода: Мы с вами, братья! И есть голоса, Что слабы, как вздох или шепот, И есть голоса: Сокрушителен грозный их ропот. И те, кто на молчанье были обречены, И те, что были тише тишины, — Как корни, вросшие в скалу, Окрепли и могущественны стали. Клич: «Братья, мы бодрствуем с вами — В далях, в недрах, в глубинах!» Клич: «Братья, мы вашему зову внимаем, Вам братский привет посылаем!» Как будто ветров перекличка, Друг друга слышим ближе и ближе, Родину слышим, вселенную слышим! «Братья, вы на страже?» Мы на страже, на страже! Мы внимаем, братья, мы слышим! Мы внимаем, братья, мы видим! Мы на страже!

Все и один

Перевод Ю. Абызова

А одинок ли я из-за того, Что в одиночестве пребываю, Что оторвали меня от отчизны? И только поэтому должен грустить я, Предаваться отчаянью? Ведь только плоть мою оторвали, — Так сорванный лист устремляется вдаль, Песок его хлещет и воды полощут, И гонит его невесть куда. Но плоть — ведь это еще не я. Ведь это лишь моя оболочка, — Пусть ветры гонят и треплют ее, Я становлюсь лишь бодрее, свежее. Смеха достойна вера сломить меня, Мою оболочку сокрушая; Так что ж мне грустить, что я одинок? Но вот моя сущность — это мой дух: Он этих страданий не ощущает, — Глянь, среди туч, застилающих небо, Гонимых в осенней ночи вереницей. Спокойно и гордо месяц сияет И твердо свершает обычный путь — Один, но с сонмом звезд в окруженье. Так что ж, одинок он? Вон оно, это величье бескрайнее, Что мир наполняет, объемля. Та масса, что служит всему основой; Те тысячелетия напряженного И непрестанного борения; Вот оно небо — и звезд мириады, — И в их числе пребываю и я. Так что ж мне грустить, что я одинок? И чувства мои — это общие чувства, И думы мои — это общие думы, И с общим ростом я вырастаю И — как бы я ни был хил — расцветаю, И в глубочайшем своем одиночестве Я увлекаюсь потока движеньем, Меня он несет. И пусть все рухнет на одиночку: Мысль и терпенье все превозмогут; Пусть почву вырвать грозят из-под ног, — Народ уничтожить, с которым ты рос: Не отвратить воскресенья из мертвых; Пусть скрытно поток подо льдом струится, Время настанет — он вырвется к свету; А время это — не за горами, — Так что ж мне грустить, что я одинок? Исчез одиночка — поток остался, А тот одиночка в нем растворился, И стал поток еще полноводней; Один живет в массе, а масса — в одном, И тело и дух, слиясь воедино, Творят. Один — это все. Так что ж мне грустить, что я одинок?

НА ВЕРШИНЕ ГОРЫ

Горы и душа

Перевод Ю. Абызова

Горы, головы свесив, Думают думу немую. Внизу — непогода и ветер Озера гладь волнуют. Душа, не кричи от страха, — Обретешь ты покой свободный, Коль не в тихой нагорной выси, Так в тишине подводной.

Скиталец и гора

Перевод Д. Самойлова

Так быстролетна, так легка Тень облака скользит вдоль склона. Сокрылось солнце в облака И вновь сияет с небосклона. Что ж помрачнела ты, гора? Что стала сумрака чернее? Какая темная пора! В кустах как будто ночь и змеи! «Но сам ты мрачен что ни день? Не бойся ужаса и боли. Пусть жизнь твоя мелькнет, как тень, Мир все равно добьется воли!»

Дума горы

Перевод Д. Самойлова

Вкруг горы тяжелоглавой Тучи — черным платом, На лице мохнатом — Резкие морщины. И гора рокочет громом, Молниями блещет, Словно вся трепещет От тяжелой думы. Испокон веков терзает Гору эта дума, И ручьи угрюмо, Словно пот, струятся. Не поймет, не одолеет — Что ж ее тревожит? И уйти не может От своей тревоги.