Стихотворения. Рассказы. Пьесы

Брехт Бертольд

О ПЬЕСЕ ШЕКСПИРА «ГАМЛЕТ»

В ленивом и обрюзглом этом теле Гнездится разум, словно злой недуг. Тут блеск мечей, и шлемов, и кольчуг, А он тоскует о разумном деле. Пока над ним не загремит труба И Фортинбрас под грохот барабанов Не поведет на бой своих болванов, Чтоб Данию покрыли их гроба. Вот наконец объят негодованьем Так долго колебавшийся толстяк. Пора покончить с жалким колебаньем! О, если бы, избавясь от химер, Он водрузил над Данией свой стяг, Явил бы всем он царственный пример.

О СТИХОТВОРЕНИИ ШИЛЛЕРА «КОЛОКОЛ»

Читаю: пламя — благо для того, Кто смог набросить на него узду, А без узды оно страшней всего. Не знаю, что поэт имел в виду. В чем суть столь необузданной стихии И столь полезной — если автор прав? Как прекратить ее дела лихие, Смирить ее не благонравный нрав? О пламя, пламя, о природы дочь! В фригийской шапке шествуя мятежно, По улицам она уходит в ночь. Прошли повиновенья

времена! С прислугой обращались слишком нежно? — Так вот чем отплатила вам она!

О СТИХОТВОРЕНИИ ШИЛЛЕРА «ПОРУК А»

В такие дни нам с вами процветать бы! Дамон у Диониса был в долгу. Тиран сказал: «Я потерпеть могу». И смертника он отпустил на свадьбу. Заложник ждет. Должник, стрелой лети! Ты, даже зная, что тому, кто ловок, Проститься может множество уловок, Вернешься, чтоб заложника спасти. Святым тогда считался договор, Тогда еще блюли поруку верно. И пусть должник летит во весь опор, Жать на него не следует чрезмерно. Нам Шиллером урок достойный дан: Тиран-то был добряк, а не тиран!

О ПЬЕСЕ КЛЕЙСТА «ПРИНЦ ГОМБУРГСКИЙ»

О бранденбургский парк былых времен! О духовидцев тщетные мечтанья! И воин на коленях — эталон Отваги и законопослушанья! Лавровый посох очень больно бьет, Ты победил наперекор приказу. Безумца оставляет Ника сразу, Ослушника ведут на эшафот. Очищен, просветлен, обезоружен Опальный воин — и крупней жемчужин Холодный пот под лаврами венка. Он пал с врагами Бранденбурга рядом, Мерцают пред его померкшим взглядом Обломки благородного клинка.

¹⁹⁴⁰

ФИНЛЯНДИЯ 1940

I Мы теперь беженцы В Финляндии. Моя маленькая дочь Вечерами сидит дома и ругается, Что никто из детей с ней не играет. Она немка, Разбойничье отродье. Когда я повышаю голос в споре, Меня призывают к порядку. Здесь не любят, Когда повышает голос Разбойничье отродье. Когда я напоминаю своей маленькой дочке, Что немцы народ разбойников, Мы оба радуемся, что их не любят, И оба хохочем. II Мне противно смотреть, Как выбрасывают хлеб, Потому что я родом из крестьян. Можно понять, Как я ненавижу войну! III Наша финская приятельница Рассказала нам за бутылкой вина, Как война опустошила ее вишневый сад. Оттуда, она сказала, вино, которое мы пьем. Мы опорожнили наши стаканы В память о расстрелянном вишневом саде И в честь разума. IV Это год, о котором будут говорить. Это год, о котором будут молчать. Старики видят смерть юнцов. Глупцы видят смерть мудрецов. Земля уже не родит, а жрет. Небо источает не дождь, а железо.

РЕКВИЗИТ ЕЛЕНЫ ВАЙГЕЛЬ

Скамейка, зеркало в надтреснутом овале И штифтик грима: с ролью на коленях Она садилась здесь; и невод — опускали Его в оркестр во время представленья. А вот глядите — из времен гоненья Доска для теста, стоптанный башмак И медный таз — черничное варенье Варила детям в нем; продавленный дуршлаг. Все на виду, чем в радости и в горе, Своем и вашем, правила она. О драгоценная без гордости во взоре! Актриса, беженка, служанка и жена.

¹⁹⁴⁰

О СЧАСТЬЕ

Чтобы выжить, необходимо счастье. Без счастья Не спастись никому от холода, Голода, от людей. Счастье — помощь. Я был очень счастлив. Лишь потому Я все еще жив. Но, глядя в будущее, с ужасом сознаю, Сколько еще мне понадобится счастья. Счастье — помощь. Силён — кто счастлив. Крепкий борец и умный учитель Тот, кто счастлив. Счастье — помощь.

О ПОВСЕДНЕВНОМ ТЕАТРЕ

Вы, артисты, устраивающие свои театры В больших домах, под искусственными светочами, Перед молчащей толпой, — ищите время от времени Тот театр, который разыгрывается на улице. Повседневный, тысячеликий и ничем не прославленный, Но зато столь жизненный, земной театр, корни которого Уходят в совместную жизнь людей, В жизнь улицы. Здесь ваша соседка изображает домохозяина, ярко показывает она, Имитируя поток его красноречия, Как он пытается замять разговор Об испорченном водопроводе. В скверах Молодые люди имитируют хихикающих девушек, Как те по вечерам отстраняются, защищаются и при этом Ловко показывают грудь. А тот вот пьяный Показывает проповедующего священника, отсылающего неимущих На щедрые эдемские луга. Как полезен Такой театр, как он серьезен и весел И какого достоинства исполнен! Он не похож на попугая или обезьяну: Те подражают лишь из стремления к подражанию, равнодушные К тому, чему они подражают, лишь затем, чтобы показать, Что они прекрасно умеют подражать, но Безо

всякой цели. И вы, Великие художники, умелые подражатели, вы не должны Уподобляться им! Не удаляйтесь, Хотя бы ваше искусство непрерывно совершенствовалось, слишком далеко От того повседневного театра, Который разыгрывается на улице. Взгляните на этого человека на перекрестке! Он демонстрирует, как Произошел несчастный случай. Он как раз Передает водителя на суд толпы. Как тот Сидел за рулем, а вот теперь Изображает он пострадавшего, по-видимому, Пожилого человека. О них обоих Он рассказывает лишь такие подробности, Которые помогают нам понять, как произошло несчастье, и, однако, Этого довольно, чтобы они предстали перед вами. Обоих Он показывает вовсе не так, чтобы создалось впечатление: они-де Не могли избежать несчастья. Несчастный случай Становится таким понятным и все же непостижимым, так как оба Могли ведь передвигаться и совершенно иначе, дабы несчастья Не произошло. Тут нет места суеверию: Очевидец не подчиняет смертных Власти созвездий, под которыми они рождены, А только власти их ошибок. Обратите внимание также На его серьезность и на тщательность его имитации. Он сознает, Что от его точности зависит многое: избежит ли невинный Кары и будет ли вознагражден Пострадавший. Посмотрите, Как он теперь повторяет то, что он уже однажды проделал. Колеблясь, Хорошо ли он подражает, запинаясь И предлагая другому очевидцу рассказать о тех Или иных подробностях. Взирайте на него С благоговением! И с изумлением Заметьте еще одно: что этот подражатель Никогда не растворяется в подражаемом. Он никогда Не преображается окончательно в того, кому он подражает. Всегда Он остается демонстратором, а не воплощением. Воплощаемый Не слился с ним, — он подражатель, Не разделяет ни его чувств, Ни его воззрений. Он знает о нем Лишь немногое. В его имитации Не возникает нечто третье, из него и того, другого, Как бы состоящее из них обоих, — нечто третье, в котором билось бы единое сердце и Мыслил бы единый мозг. Сохраняя при себе все свои чувства, Стоит перед вами изображающий и демонстрирует вам Чуждого ему человека. Таинственное превращение, Совершающееся в ваших театрах якобы само собой Между уборной и сценой: актер Оставляет уборную, король Вступает на подмостки, то чудо, Посмеивающимися над которым с пивными бутылками в руках Мне столько раз случалось видеть рабочих сцены, — это чудо Здесь не происходит. Наш очевидец на перекрестке Вовсе не лунатик, которого нельзя окликнуть. Он не Верховный жрец в момент богослужения. В любую минуту Вы можете прервать его: он ответит вам Преспокойно и продолжит, Побеседовав с вами, свой спектакль. Не говорите, однако: этот человек Не артист. Воздвигая такое средостение Между собой и остальным миром, вы только Отделяете себя от мира. Если вы не называете Этого человека артистом, то он вправе не назвать Вас людьми, а это было бы куда худшим упреком. Скажите лучше: Он артист, ибо он человек. Мы Сможем сделать то, что он делает, совершенней и Снискать за это уважение, но то, что мы делаем, Есть нечто всеобщее и человеческое, ежечасно Происходящее в уличной сутолоке, почти столь же Необходимое и приятное человеку, как пища и воздух! Ваше театральное искусство Приведет вас назад, в область практического. Утверждайте, что наши маски Не являются ничем особенным, это просто маски. Вот продавец кашне Напяливает жесткую круглую шляпу покорителя сердец, Хватает тросточку, наклеивает Усики и делает за своей лавчонкой Несколько кокетливых шажков, показывая Замечательное преображение, которое, Не без помощи кашне, усиков и шляп, Оказывает волшебное воздействие на женщин. Вы скажете, что и наши стихи Тоже не новость: газетчики Выкрикивают сообщения, ритмизуя их, тем самым Усиливая их действие и облегчая себе многократное Их повторение! Мы Произносим чужой текст, но влюбленные И продавцы тоже заучивают наизусть чужие тексты, и как часто Цитируете вы изречения! Таким образом, Маска, стих и цитата оказываются обычными явлениями, необычными же: Великая Маска., красиво произнесенный стих И разумное цитирование. Но чтобы не было никаких недоразумений между нами, Поймите: даже когда вы усовершенствуете То, что проделывает этот человек на перекрестке, вы сделаете меньше, Чем он, если вы Сделаете ваш театр менее осмысленным, менее обусловленным событиями, Менее вторгающимся в жизнь зрителей и Менее полезным.

РАДОСТЬ НАЧАЛА

О радость начала! О раннее утро! Первая травка, когда ты, казалось, забыл, Что значит зеленое! Радость от первой страницы Книги, которой ты ждал, и восторг удивления! Читай не спеша, слишком скоро Часть не прочтенная станет тонка! О первая пригоршня влаги На лицо, покрытое потом! Прохлада Свежей сорочки! О начало любви! И отведенный взгляд! О начало работы! Заправить горючим Остывший двигатель! Первый рывок рычага И первый стрекот мотора! И первой затяжки Дым, наполняющий легкие! И рожденье твое, Новая мысль!

О КРИТИЧЕСКОМ ОТНОШЕНИИ

Критическое отношение Некоторые считают бесплодным. Это потому, что в государстве Ихней критикой многого не достигнешь. Но то, что считают бесплодной критикой, На самом деле слабая критика. Критика оружием Может разгромить и государство. Изменение русла реки, Облагораживание плодового дерева, Воспитание человека, Перестройка государства — Таковы образцы плодотворной критики И к тому же Образцы искусства.