Стихотворения

Окуджава Булат Шалвович

…А годы проходят, как песни.Иначе на мир я гляжу.Во дворике этом мне тесно,и я из него ухожу.Ни почестей и ни богатствадля дальних дорог не прошу,но маленький дворик арбатскийс собой уношу, уношу.В мешке вещевом и заплечномлежит в уголкенебольшой,не слывший, как я, безупречнымтот двор с человечьей душой.Сильнее я с ним и добрее.Что нужно еще?Ничего.Я руки озябшие греюо теплые камни его.

1959

ДЖАЗИСТЫ

С. Рассадину

Джазисты уходили в ополченье,цивильного не скинув облаченья.Тромбонов

и чечеток королив солдаты необученные шли.Кларнетов принцы, словно принцы крови,магистры саксофонов шли,и, кроме,шли барабанных палок колдуныскрипучими подмостками войны.На смену всем оставленным заботамединственная зрела впереди,и скрипачи ложились к пулеметам,и пулеметы бились на груди.Но что поделать, что поделать, еслиатаки были в моде, а не песни?Кто мог тогда их мужество учесть,когда им гибнуть выпадала честь?Едва затихли первые сраженья,они рядком лежали. Без движенья.В костюмах предвоенного шитья,как будто притворяясь и шутя.Редели их ряды и убывали.Их убивали, их позабывали.И все-таки под музыку Землиих в поминанье светлое внесли,когда на пятачке земного шарапод майский марш, торжественный такой,отбила каблуки, танцуя, параза упокой их душ.За упокой.

1959

РОДИНА

Говоришь ты мне слово покоя.Говоришь ты мне слово любви.Говоришь ты мне слово такое,восхищенное слово «Живи!».Я тобою в мучениях нажит,в долгих странствиях каждого дня.Значит, нужен тебе я и важен,если ты позвала вдруг меня.Говоришь ты мне долгие сроки.Говоришь ты мне слово «Твори!».Мои руки – они твои слуги,не мои они слуги – твои.И твое меня греет дыханье.Значит, с празднествами и бедой,с мелочами моими, с грехамия единственный, праведный, твой.Значит, люб я тебе хоть немного,если, горечь разлуки клубя,говоришь ты мне слово «Тревога!»,отрываешь меня от себя.И наутро встаю я и сноваотправляюсь в решительный бой…Остается последнее слово.Оставляю его за собой.

1959

* * *

Опустите, пожалуйста, синие шторы.Медсестра, всяких снадобий мне не готовь.Вот стоят у постели моей кредиторымолчаливые: Вера, Надежда, Любовь.Раскошелиться б сыну недолгого века,да пусты кошельки упадают с руки…Не грусти, не печалуйся, о моя Вера, —остаются еще у тебя должники!И еще я скажу и бессильно и нежно,две руки виновато губами ловя:– Не грусти, не печалуйся, матерь Надежда, —есть еще на земле у тебя сыновья!Протяну я Любови ладони пустые,покаянный услышу я голос ее:– Не грусти, не печалуйся, память не стынет,я себя раздарила во имя твое.Но какие бы руки тебя ни ласкали,как бы пламень тебя ни сжигал неземной,в троекратном размере болтливость людскаяза тебя расплатилась… Ты чист предо мной!Чистый-чистый лежу я в наплывах рассветных,перед самым рождением нового дня…Три сестры, три жены, три судьи милосердныхоткрывают последний кредит для меня.

1959

* * *

О.Б.

Мы стоим – крестами руки —безутешны и горды,на окраине разлуки,у околицы беды,где, размеренный и липкий,неподкупен ход часов,и улыбки, как калитки,запираем на засов.Наступает час расплаты,подступает к горлу срок…Ненадежно мы распятына крестах своих дорог.

1959

ТЕЛЕГРАФ МОЕЙ ДУШИ

С. Ломинадзе

Стихло в улицах вранье.Замерло движенье.Улетело вороньена полях сраженья.Лишь ползут из тишины,сердце разрывая,как извозчики войны,красные трамваи.Надеваю шинель —главную одежду,понимаю сильнейвсякую надежду.Замирает в тиши,чуткий, голосистый,телеграф моей души:нет телеграфиста.Он несет свой синий кантпо сраженьям грозным.Он уже прописан там.Там с пропиской просто.Южный фронт. Бельэтаж.У конца дороги.От угла – второй блиндаж…Вытирайте ноги!

1959

* * *

О.Б.

…И когда под вечер над тобоюжуравли охрипшие летят,ситцевые женщины толпоюсходятся – затмить тебя хотят.Молчаливы. Ко всему готовы.Окружают, красотой соря…Ситцевые, ситцевые, что вы!Вы с ума сошли: она ж – своя!Там, за поворотом Малой Бронной,где окно распахнуто на юг,за ее испуганные бровидесять пар непуганных дают.Тех, которые ее любили,навсегда связала с ней судьба.И за голубями голубымибольше не уходят ястреба.Вот и мне не вырваться из плена.Так кружиться мне, и так мне жить…Я – алхимик.Ты – моя проблемавечная…тебя не разрешить.

1959

* * *

О.Б.

Мне нужно на кого-нибудь молиться.Подумайте, простому муравьювдруг захотелось в ноженьки валиться,поверить в очарованность свою!И муравья тогда покой покинул,все показалось будничным ему,и муравей создал себе богинюпо образу и духу своему.И в день седьмой, в какое-то мгновенье,она возникла из ночных огнейбез всякого небесного знаменья…Пальтишко было легкое на ней.Все позабыв – и радости и муки,он двери распахнул в свое жильеи целовал обветренные рукии старенькие туфельки ее.И тени их качались на пороге.Безмолвный разговор они вели,красивые и мудрые, как боги,и грустные, как жители земли.

1959

* * *

О.Б.

Звезды сыплются в густую траву…Я в деревне Лазаревке живу,где налево от ворот любыхкилометры лесов голубых,где направо от любых воротволчьих вотчин невпроворот.Я в деревне Лазаревке живу,вдоль по Лазаревке странствую…Ты пошли мне, Лазаревка, жену,как ты, Лазаревка, ласковую,как ты, Лазаревка, крутую в мороз,как ты, Лазаревка, жаркую;чтоб звалась она Марфою,чтобы ей без меня не жилось,чтобы отражались в тихой заводиармии Марфиных соловьев,чтобы таял от тихой завистисиний снег под пимами ее.А когда трактора приползают с марша,тарахтя на все голоса,чтоб маячила у околицы Марфа,тоненькая, как лоза.

1959

* * *

Раскрываю страницы ладоней,молчаливых ладоней твоих,что-то светлое и молодое,удивленное смотрит из них.Я листаю страницы.Маячитпережитое.Я как в плену.Вон какой-то испуганный мальчиксам с собою играет в войну.Вон какая-то женщина плачет —очень падают слезы в цене,и какой-то задумчивый мальчикднем и ночью идет по войне.Я листаю страницы,листаю,исступленно листаю листы:пережитого громкие стаи,как синицы,летят на кусты.И уже не найти человека,кто не понял бы вдруг на заре,что погода двадцатого веканачалась на арбатском дворе.О, ладони твои все умеют,все, что было, читаю по ним,и когда мои губы немеют,припадаю к ладоням твоим,припадаю к ладоням горячим,в синих жилках веселых тону…Кто там плачет?…Никто там не плачет…Просто дети играют в войну!