Стивен Эриксон Падение Света
Шрифт:
Сложив крылья, Азатенай Скиллен Дро следовал по цепочке следов, извилистому пути сквозь нереальный, печальный ландшафт. Возможности лететь не было, ибо воздух над равниной обжигал, быстрые, полные песчаной пыли ветра были слишком опасны даже для такого, как он.
Нет, высокое и сутулое существо шагало, погружаясь по щиколотки в сухой, лишенный жизни илистый песок, глаза рептилии прослеживали неровную канавку, оставленную тем, кто шел впереди. Загадочный предтеча тащил нечто, тяжело скользившее между глубоких ям от пары толстых искривленных ног.
Очень давно Скиллен
Забытые монументы плыли в Кривопутья из иных миров. Словно морской мусор, фрагменты неслись сюда, как будто равнина служила исключительно складом обманутых верований, брошенных грез и бесполезных посулов. Возможно, она была - полагали некоторые его сородичи - уголком разума, и разум этот принадлежал самой Вселенной.
Трудно сказать, веселила или сердила его эта идея. Если вселенная действительно наделена разумом, то разум впал в смятение. Если подобные уголки растут в разуме, его носитель заснул или, возможно, пьян. Река полуосознанности изобилует заводями и водоворотами пустых раздумий, спиралями безжалостных суждений, они кружатся и кружатся, пока не пожрут сами себя. Идеи мчатся, чтобы отскочить от торчащих из потока валунов, изгибаются и растворяются в кипящей пене. Нет, этот разум заморожен во сне, лишь случайные воспоминания и вспышки вдохновения заставляют волноваться воду.
"Не моему разуму налагать ритмы на космический шторм. Моя плоть не сдается, стремясь к беспредельности. Я лишь играю с чужими словами, горло щекочут какие-то воображаемые чувства. Отрыжка от множества проглоченных поэтов.
Равнина почти всегда тиха. Статуи, некогда разрисованные, ныне клонятся устало и уныло. Боги присели на корточки, моля о молитвах, жаждая шепота поклонения, а не получится, будут довольствоваться голубем на голове - но даже такого скромного благословения не получить им здесь, в уголке разума, в склепе Кривопутий".
Он различил между обломками что-то особенное. Постройка из камня встала среди развалин, ее окружила низкая стена. Пески здесь казались неестественно ровными. Скиллен увидел справа некие ворота, резную арку с элегантной облицовкой. Однако он приближался с другой стороны, по следам, ведущим прямо к каменной ограде.
Раскрыв кожистые крылья, Скиллен взбил воздух, вздымая тучи ила и песка. Азатенай зметнулся вверх, поднимая себя быстрыми и резкими взмахами, и быстро заскользил вперед. Следы продолжились во дворе дома, выписывали как бы случайные узоры, временами пересекая мощеную дорожку... а вот и одинокая фигура на высоком крыльце - казалось, она отряхивается, вокруг плавают клубы пыли.
Скиллен пролетел над стеной и невесомо приземлился на дорожку. Слыша его, существо подняло голову, но лицо его осталось скрытым
– Скиллен Дро, не думал, что ты придешь на зов.
Не соизволив ответить, Скиллен повернулся к воротам. Течения Кривопутий сочились внутрь, но потоки энергии не тревожили ни одной песчинки, ни одной пылинки. Ощутив, как сила мгновенно опалила чешую на лбу, щеках и усеянном острыми как иглы зубами рыле, Скиллен снова обернулся к дому. Поток пронесся мимо, заплыл внутрь сквозь огромную раму двери, за спину сидящей на ступенях фигуры.
Мужчина в капюшоне вроде бы кивнул.
– Знаю. Это тоже ответ.
– Бледная рука указала на дом позади.
– Градирни. Склады. Кажется, бездонные. Возможности вечно текут внутрь. Исчезая? Кто знает? Некоторые полагают, - продолжал он задумчиво, - что нужно избегать обособленности. Бежать исключительности. Отрываются и уничтожают личные пути. А река вздувается все сильнее. Скиллен, старый друг, что ты задумал?
– Рискованно, - начал Скиллен, посылая волну запахов и вкусов.
Сидящий вздохнул.
– Воображаю. Все, что ты предлагаешь, послав ужасный поток... просто наполнит дом, как думаешь? Твоя манера говорить, протекая мимо меня, в нелепую деревянную дверь, твои слова... Ты не боишься, что они навечно просочатся в штукатурку и камни?
– К'рул. Почему здесь?
– Причины нет, - отвечал К'рул.
– Точнее, у меня нет разумного довода. Видел следы? Зодчий нашел меня. Я же... исследовал.
– Он чуть помолчал, а потом тон изменился, став более доверительным.
– По большей части меня игнорировали. Но не в этот раз, не он.
– К'рул махнул рукой.
– Он затащил меня сюда. Ну, сначала во двор. Кажется, хотел бросить меня тут, или там, или вон там. Похоже, ни одно из мест его не удовлетворило. В конце концов он бросил меня на порог, сюда. Да, и просто пропал.
– К'рул встал и отряхнул одежду.
– Скиллен, мы могли бы беседовать с большим удобством, если ты сойдешь с дорожки. Кривопутья здесь особенно сильны.
Скиллен оглядел двор и отметил пятна - места, куда Зодчий швырял К'рула. Никакого видимого порядка в этой карте. Он шагнул с мощеной дорожки.
– Что ждет внутри?
К'рул качнул головой, движение заставило капюшон сползти, показав худое, бледное лицо.
– Думаю, что в остальных. Комнаты... кверху дном. Идешь по неровному потолку, путаные столбы и лестницы, ведущие вниз... или это верх? Бродить здесь - значит познать извращенные мысли. Искаженная перспектива может нести в себе послание, но мне оно недоступно.
Однако Скиллен едва ли расслышал эти слова, так потрясло его состояние К'рула.
– Чем ты болен?
– А, ты уходил далеко и надолго. Неужели одиночество так утешительно? Прости за вопрос, Дро. Разумеется, есть покой в незнании, недеянии, неслышании и непоиске. Покой, то есть забывчивость к тем, что уже позабыты всеми.
– К'рул с трудом улыбнулся.
– Но я все же хочу знать: если ты был, то где? Если ты уже не там, почему?
– Я нашел мир, спорящий сам с собой. Иллюзия разумности, К'рул, штука на редкость горькая.