Страхолюдие
Шрифт:
* * *
– Зайчик ну не притворяйся, я же знаю, что ты не спишь.
– Генри Кармайн за запястье теребил свою супругу, тихо сопевшую у него на груди.
– Алиска, ну, открой глазки.
Ее голова вздрогнула, вьющиеся локоны рыжих волос щекотливо упали на лицо. Она повернулась и, не открывая глаз, поцеловала мужа в губы.
– Тебе сегодня было agreablement*? (приятно.) /фр./ - Эту фразу он промурлыкал жене на ушко.
Сию минуту ее ресницы затрепетали, веки плавно поползли
– Ах, мой котик, ты нынче представился воплощением необычайной страсти. Ты вверг меня в такое блаженство, от которого я чуть не лишилась рассудка: потрясающе.
– В таком случае, моя курочка, ответь: - В его полураскрытых глазах блестела лукавая хитреца.
– Я заслуживаю на кофе au lit**? (в постель) /фр./
– О, любимый ты заслуживаешь гораздо большего.
– Вот, я с тобой полностью согласен. Но, нарисовалась незадача: Я уже десять минут точно заведенный трюхкаю в тембр, а дежурный матрос, растяпа, как сквозь землю провалился.
– Ах ты коварный!
– Она ласково потрепала Генри за нос.
– Так ты возжелал, чтобы я сама сходила и принесла тебе кофе в постель?
На ленивом, но довольном выражении лица улыбающегося мужчины, огромными буквами было начертано именно это.
– О, Генри, за твои ночные достижения я готова на все.
В коридоре торжествовали сумерки. Масляные лампы, потушенные с вечера, еще не были зажжены, а тусклое мерцание одинокого иллюминатора позволяло лишь более менее сносно ориентироваться в обстановке. Утренняя тишина как нельзя, кстати, сочеталась с душевным покоем, какой обычно охватывает человека после сладких любовных утех и крепкого здорового сна. Алиса бесшумно скользила по деревянной лестнице ведущей вниз, к кают-компании, камбузу и другим местам общественного пользования. Тишина и впрямь поражала своей идеальностью. Не было слышно даже отдаленного крика боцмана, который по своему обыкновению с утра и до поздней ночи если не свистит в блестящий свисток, то орет на каждого попавшегося ему под руку матроса.
Когда миссис Кармайн спустилась в узенький проход, ведущий непосредственно к кают-компании, она удивилась вторично: тут совершенно отсутствовала утренняя суета по приготовлениям к завтраку. Ни единой души, ни единого звука. Даже со стороны камбуза не доносилось привычного шкварчания, грохота посуды или виртуозного насвистывания круглолицего, вечно улыбающегося кока. Она заглянула в кают-компанию и, отпрянув всем телом назад, изумленно ахнула: выпученные глаза полезли на лоб, начали млеть виски. Дело в том, что на столе стояла грязная, с вечера не убранная посуда! Такое даже трудно было себе представить. Кармайн почувствовала, как ей становится жутковато, от чего в голову полезли дурные гадости. Но одна догадка закралась в мозг точно серая тень: "Только что-то сверх чрезвычайное, могло нарушить привычные обязанности команды!"
Тихо, как мышка, на полусогнутых ногах она прошмыгнула в обратном направлении лишь с одним желанием, как можно быстрее добраться до каюты, где ее ждал муж. Алиса бежала, не оглядываясь, впопыхах спотыкалась, глубоко дышала. Ей навязчиво мерещилось, что сзади уж кто-то гонится и вот-вот схватит. Легкий затылочный холодок придавал еще большей прыти. И только очутившись в коридоре спального отсека, она мало-мальски опомнилась. Заветная дверь была близка, и это успокаивало. Но вдруг, в полуметре от правой руки "прогремел!" неожиданный щелчок. Бедняжка с воплем отскочила к противоположной стене. Она всей спиной, с распростертыми руками вжалась в нее словно в последнюю надежду на спасение. За щелчком пропел тихий скрип навесов и в образовавшемся проеме возник Кортнер.
– Господи, вы меня чуть с ног не сшибли.
– Американец с волнением посмотрел на рыжеволосую особу, которая дышала как загнанная лошадь. Ее шальные зеленые глаза выражали неподдельный испуг. Не переставая удивляться, писатель выглянул в коридор, по направлению лестницы, а затем опять посмотрел на Алису.
– Сударыня, я не пойму, за вами гнались?
– Фу-ух, мистер Кортнер, - она, наконец, отлипла от стены, - покорнейше прошу меня извинить за столь странное поведение.
– Теперь ей сделалось неловко.
– Вероятно, сама страху на себя нагнала, вот и перепугалась: какая нелепость.
– С чего вдруг?
– Да вы понимаете, в той части судна, где служебные помещения, - она указала рукой в именуемую сторону, - там никого нет...
После такого признания писатель и вовсе впал в бескрайнее изумление, от чего даже разгладились гирлянды его морщин.
– Хоть вы меня казните мадам, но я ровным счетом ничего не понимаю. Если там никого нет, то чего же вы всполошились?
Он вышел в коридор, так как сзади подпирал Эскот: их с самого начала поселили вместе из-за нехватки отдельных кают.
– В чем дело, кто кого напугал?
– Простите джентльмены, я право смущена.
– Теперь на ее лице испуга не наблюдалось, лишь легкий румянец стыдливости.
– Я такая трусишка.
Кортнер еле заметно улыбнулся.
– Мне так кажется, мистер Эскот, ничего сверхъестественного не случилось. Всего-навсего миссис Кармайн дала волю впечатлительности в виду того, что в кают-компании и на камбузе нет ни души: замогильная тишина.
Режиссер заговорщически сощурился.
– Вы в курсе, миссис Кармайн, боязнь тишины, знаете ли, это такая болезнь.
Уловив издевку, она недовольно хмыкнула.
– Я бы, джентльмены, не иронизировала. Сдается мне, на судне что-то происходит, ведь в столовой до сих пор не убрана грязная посуда: приборы стоят там с ужина!
Мужчины обменялись взглядами.
– Забавно...
– Американец с задумчивым видом потер ладонью затылок.
– Может они все на палубе? Может, Уоллес затеял очередной инструктаж?
– Но позвольте, не с самого же вечера они там инструктируются.
Бэри Адер воззрился на даму.
– А где ваш супруг?
– Генри в нашей каюте.
Режиссер поднял взгляд к потолку, сквозь зубы протяжно цыкнул и вновь уставился на даму.
– Значит так: Вы, миссис Кармайн берите Генри, а мы с мистером Кортнером разбудим доктора. Старик нынче изволил почивать в каюте Уоллеса, пока в его апартаментах мисс Морлей. И через четверть часа непременно встречаемся у винтовой лестницы: отправимся поглядеть на палубах.
– Он окинул таинственным взглядом собеседников.
– Паниковать, конечно, пока не стоит, но и в одиночку по шхуне лучше не бродить.