Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание
Шрифт:
12 сентября 1945 года Кэндзи Фуруя считал черным днем в истории Японии и в своей собственной жизни. В этот день сразу же после капитуляции японского гарнизона отец Кэндзи — капитан Юкио Фуруя был убит.
Конечно, у капитана Фуруя было немного шансов вернуться на родину. Его непосредственный начальник, генерал-майор Кавамура, возглавлявший в городе службу кэмпэйтай, был арестован и по приговору суда расстрелян. Жертвами неправого суда победителей стали и другие японские офицеры, в годы войны отвечавшие за порядок в городе. Но убийство капитана Фуруя — даже без того фарса, который победители называли судом, —
«Зал капитуляции», закрывавшийся в шесть часов, был заперт. Но замки и сигнализацию Кэндзи Фуруя не считал препятствием.
Туристов обычно приглашали полюбоваться историческим моментом подписания акта о капитуляции японского гарнизона (на самом деле церемония состоялась в самом Сингапуре — в ратуше напротив Паданга). Но Фуруя, вытащив из кармана мощный фонарик, отправился в другой зал, тоже заполненный восковыми фигурами. И эти фигуры были одеты в мундиры японской и британской армий. Участники воспроизведенной во втором зале сцены тоже подписывали акт о капитуляции. Только победителями были японцы, а англичане побежденными. Это произошло 15 февраля 1942 года. После недолгого сопротивления потерявшие уверенность в себе британцы предпочли сдаться.
Луч фонарика перебегал с одной фигуры на другую. Вот генерал Персиваль, он подавлен и растерян… Вот генерал Ямасита, он торжествует, потому что сломил волю противника к сопротивлению. Бри-танцы имели достаточно сил, чтобы продолжать борьбу, но их моральный дух был подорван…
Вся разница между залами заключалась в том, какого цвета был мундир на тех, кто первым ставил свою подпись на акте о безоговорочной капитуляции. Один зал казался зеркальным отражением другого: и, как в настоящем зеркале, правая сторона становилась левой, а левая правой.
Чем дольше Фуруя смотрел на сцену торжества императорской армии, тем горше становилось ему при мысли о том, что торжество японцев было столь недолговечным. Почему так произошло? Кэндзи Фуруя считал это величайшей исторической несправедливостью. Ведь японцы пришли сюда с благородными целями — избавить континент от белых колонизаторов, способствовать экономическому развитию народов и, таким образом, создать Великую Восточную Азию, которая во главе с Японией заняла бы достойное место в мире. Эти планы рухнули в сентябре 1945 года.
Кэндзи Фуруя выключил фонарик. В темноте он чувствовал себя совершенно уверенно. Его маленькая фигурка бесшумно скользнула к выходу. Щелкнул замок, и Фуруя оказался на улице. Первый катер отправился от причала в половине восьмого утра.
Несколько часов в ожидании катера Кэндзи Фуруя провел в размышлениях. Всю свою жизнь он хотел приехать в город, где его отец провел последние четыре года жизни. Кэндзи никогда не видел отца, который за всю войну лишь однажды сумел выбраться в отпуск в Японию. 12 сентября 1945 года, в тот день, когда окончилась жизнь старшего Фуруя, пришло его последнее письмо с обращением к сыну. Случайность ли это была? Или знак свыше? Карма? Эту взаимосвязь событий Кэндзи Фуруя истолковал как символическое указание на непрерывность миссии рода Фуруя. То, что не сумел завершить Юкио Фуруя, должен делать он. Его задача — выявить и нейтрализовать американскую агентуру в Сингапуре, работающую против Японии.
В Токио были уверены, что убийство подполковника Ба Ина совершено по поручению ЦРУ. Только американцам было выгодно его устранение.
Кэндзи Фуруя был счастлив, что выбор пал именно на него. В этом городе его ждет удача. Хотя, собственно говоря, причем здесь удача? Успех Фуруя — закономерность, признание богами правоты его миссии.
С рассветом его взору предстала панорама города, в который он приехал неделю назад. Сингапур, крупнейший торгово-экономический центр Востока. Про себя Фуруя никогда не называл город Сингапуром. Для него это был Сёнан — Сияющий юг. Так город назвали японцы, став его хозяевами в 1942-м.
Цюй Линю было больше семидесяти, но выглядел он превосходно. Аккуратный, стройный, подтянутый. Смуглая кожа подчеркивала ослепительную белизну волос, умело расчесанных на косой пробор. Лицо, сухое и покрытое крупными морщинами, было лицом гордого человека; глаза из-под нависших век смотрели бесстрашно и прямо.
Увидев Цюй Линя, Стоукер понял, что ему придется нелегко. Цюй Лин был серьезным противником, мужественным и готовым рисковать.
Депутат протянул ему руку, и Стоукер ощутил крепкое пожатие. Они уселись за низенький столик, слуга стал разливать чай.
— Вы прекрасно говорите по-китайски, — заметил Цюй Лин. — Жили в Китае?
— Нет, язык я выучил в Штатах, несколько лет работал в Тайбэе, а последние годы провел в Японии.
— После Токио Сингапур, верно, кажется провинциальным? — Цюй Лин с легкостью перешел на японский.
— В китайских городах есть свое очарование.
— Я бы не решился назвать Сингапур китайским городом. Смешение разных стилей чувствуется не только в архитектуре. Четверть населения — это малайцы, индийцы, тамилы. Присмотритесь. И вы поймете, что существование национальных общин накладывает отпечаток на образ жизни. В многонациональном государстве нельзя никого обижать, даже если тебе кажется, что ты руководствуешься высшей необходимостью. Мы пытались сделать языком межнационального общения английский — это не задевало интересы ни одной из общин. Каждый школьник должен был владеть по меньшей мере двумя языками — родным и английским.
Английский нужен для того, чтобы получить доступ к современным научным и техническим знаниям, родной, чтобы не терять связи со своими культурными корнями. Но честолюбивые родители, а их, как известно, большинство, стали записывать своих детей только в английские школы. Учебные заведения, где обучение велось на китайском, тамильском или малайском, пустовали. Стало ясно, что выбор в пользу английского не приведет к созданию одноязычного общества. Перепись населения показала, что дома люди практически не говорят по-английски, в семье пользуются родным языком.
Пришлось министерству просвещения изменить свою политику: сделать разговорным языком мандарин — пекинский диалект китайского языка, который должны знать все сингапурцы. Конечно, не все приняли это решение. Но мы позаботились о том, чтобы школьное образование дало ребенку знание истории и страны, и существующих в ней национальных общин, включили изучение ислама, буддизма и конфуцианской этики в программу морального воспитания, которая обязательна для всех учащихся. Таким образом, культурные ценности каждой из общин будут передаваться из поколения в поколение.