Страсти по Магдалине

Чутская Елена

– Ничего, Марфа. Ты зачем пришла?

– Закончился твой бальзам, и я не беспокоила тебя. Но на днях опять боли замучили…

– Конечно, я всё поняла, – Мириам сжала холодные ладони вдовы. – Я приготовлю тебе лекарство. Приходи завтра поутру. Бальзам будет готов.

Женщины простились. Мириам выпустила подругу за ворота, закрыла их на засов. Иса сидел под тутовником и растирал травы в глиняной плошке. Казалось, он весь был сосредоточен на своем занятии и ничего вокруг не видел. Мириам захотелось подойти и присесть рядом.

– Кто это женщина? –

поинтересовался Иса.

– Какая женщина?

– Та, – он кивнул головой в сторону закрытых ворот.

– Это вдова Марфа. Мы знакомы с самого детства. В прошлом году на озере утонул её муж. Он был рыбак. Теперь она живет одна, детей нет.

– А чем она занимается? – последовал следующий вопрос.

– Особо ничем… берется за любую работу. – Мириам не хотела говорить, что последние полгода она регулярно приносила вдове деньги на пропитание. За это Марфа вышивала ей праздничные накидки. – Раньше в детстве мы много играли с ней в разные игры. Детство давно прошло, а боль осталась…

Она задумалась. Для ливанского бальзама нужна была фиалка. Где можно было найти посреди лета корни цветка, если солнце выжгло всё до былинки? Может, в саду возле пруда удастся найти пару зеленых листочков.

– Пусть она завтра придет. Я посмотрю её, – сказал тихо Иса, продолжая растирать травы. – Этой беде можно будет помочь.

Мириам кивнула головой, но не смогла удержаться от вопроса.

– Ты сможешь ей помочь?

– Я сказал, посмотрю, – ответил Иса и улыбнулся.

– А как Яков? Его родители беспокоятся за него. По ночам мальчик стонет, иногда плачет во сне.

– Я пытаюсь убрать его боль, но это не всегда получается, – Иса отложил плошку в сторону, осторожно коснулся женской руки. – Его боль пока терпима, корень мандрагоры немного уменьшит её. Я надеюсь, что через месяц мальчик сам сможет встать на ноги. Посмотрим…

– Значит, ты действительно такой хороший лекарь и можешь лечить людей?

Иса только пожал плечами.

– Где же ты учился этому? У тебя был учитель?

– Нет, не помню… Исцеление это вера. Кто хочет вылечиться, тот всегда может преодолеть свой недуг. Нужно только верить в себя, а я лишь пытаюсь помочь, исцелить душу… Наверное, в этом мне помогает сам Бог.

– Ты верующий человек?

– Зачем отказываться от того, что тебе предопределенно Отцом нашим? Заповеди просты, и если каждый будет соблюдать их хоть наполовину, мы перестанет бояться завтрашнего дня.

– Скажи, что тревожить тебя? Чего ты боишься? – Мириам крепко сжала его руку.

Иса не ответил, только тяжело вздохнул.

На следующее утро Марфа, как и обещала, явилась в дом к Мириам. Иса сам встретил её и пригласил в свою комнату. Долго расспрашивал о жизни, заботах, об умершем муже. Он держал её руку в своих ладонях, ласково смотрел в глаза. Марфа смущенно прикрывала лицо краем накидки и каждую минуту была готова вырвать свою руку из теплых и мягких ладоней лекаря.

– Я же самарянка, – твердила она.

– И что? – спрашивал Иса, не понимая её слов.

– Ты не должен касаться меня. Иудеи гнушаются даже нашей посуды, воды никогда не станут пить из кувшина. Считают это грехом.

– Грех не в том, что ты самарянка, – глаза Исы стали печальными, – а в том, что ты сама принижаешь себя передо мной. Не веришь в то, что ты такой же человек, как и я. Чем ты отличаешься от меня? Что живешь в лишение и нищете. Муж твой умерю. Он кормил, одевал тебя, заботился. Теперь его нет. Ты должна сама заботиться о себе… Твоя боль в тебе, отпусти её…

Марфа недоуменно смотрела на молодого мужчину. Он продолжал улыбаться, и на сердце у неё теплело.

– Как мне сделать то, что ты говоришь, господин?

– Я не господин тебе, женщина. И не надо меня так называть.

– Как же обращаться к тебе?

– Иса… На соседней улице, как раз за стеной твоего дома, есть небольшой выступ каменного забора. Люди обходят его стороной, и никто не заглядывает за угол, там тупик. Пройди по этой улице до самого конца, может и найдешь то, что избавит тебя от боли.

Женщина молчала, давно позабыв о стеснении, даже о боли, которая перестала её вдруг беспокоить. Накидка с головы упала ей на плечи.

– Иди, ты здорова, Марфа, – ответил он на её удивленный взгляд и отпустил руку.

Она быстро вышла, забыв даже попрощаться. Прошла мимо Мириам и не заметила её.

– Чем ты напугал Марфу? Что ты ей сказал, Иса? – Мириам не решалась войти в комнату и стояла на пороге.

– Сказал, что она здорова, и всё.

Он улыбался. Его глаза светились радостью. У Мириам замерло сердце. Как же ей нравились эти глаза! Они излучали свет, счастье, радость,… любовь? Или ей это только показалось?

Этот день сулил быть долгим. Ферхат заехал ближе к обеду, чтобы проститься. Он решил уехать в Иоппу. Снаряжать торговое судно в Александрию. Тонкие, почти прозрачные ткани из Дамаска там были сейчас в цене. Прощаясь с Мириам, он не сводил с неё глаз.

– Не знаю, увижу ли тебя снова, луна моя, но всегда буду надеяться на следующую встречу… Не отцветай раньше времени, роза моя. Не роняй свои бархатные лепестки на песок, роза моя. Не расточай свой аромат понапрасну. Благоухание и красота твоя не нужна червецу. Только влюбленный соловей поутру сможет любоваться тобой, роза моя…

Мириам провожала купца до ворот.

– Если я буду тебе нужен, моя госпожа, сообщи Араису. Он остается смотреть за домом и торговать в лавке.

– Нет, почтенный Ферхат. Я больше не потревожу тебя.

– Твоими молитвами, женщина. Твоими молитвами…

Он уехал. Но Мириам не почувствовала боль утраты, сердце её не устремилось за ним. Оно снова промолчало.

Вечером слуги накрывали ужин на верхней открытой террасе. Оттуда была видна небольшая часть озера. Лодки плавно скользили по спокойным волнам к берегу. Приближался вечер, рыбаки возвращались домой. Когда ветер дул со стороны пристани, в воздухе чувствовался запах вяленой рыбы. Другого промысла в Магдале не было.