Street English
Шрифт:
to call [ту кол] — звонить;
to call back [ту кол бэк] — перезванивать;
to leave a message [ту лив э мессидж] — передавать, оставлять информацию;
speaking [спикин] — говорите, я у телефона, у аппарата, я слушаю, зто я. Все это разнообразие в английском языке обозначается одним словом speaking. Краткость — сестра не только таланта, но и телефонного времени.
Если секретарша говорит вам hold on [холд он], что в миру переводится как держитесь, то в телефонном английском языке это будет переводиться как оставайтесь па линии, что значит — вас сейчас переключат и вам надо постоять (или посидеть) и подождать;
to dial [ту дайл] — набирать номер;
to redial [ридайл] — перенабрать номер;
signal [сигнл] — гудки или гудок.
Вот в принципе и все телефонные премудрости. Так что учитесь, студенты.
УРОК ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЙ
Учи художественный перевод
Не
У Пола Маккартни есть очень красивая песня из альбома 1973 года Band On The Run с названием Let Me Roll It, что по-английски звучит поэтично, но дословно переводится как Разреши мне катить это. Правда, как-то коряво и непонятно? Куда катить? Что катить? Вот почему эта песня встречалась на наших пластинках под разными, совершенно непохожими друг на друга названиями. Тут, чтобы перевести это название, надо понять, о чем же этот хит. Ну а в нем такие слова в припеве: “Я не могу выразить все, что чувствую. Мое сердце, как колесо. Дай же мне его катить/крутить/вертеть”. Таким образом, самый подходящий перевод названия этой песни мог бы быть как Раскручу мое сердце, как колесо, или просто Заверчу мое сердце, или же Мое сердце как колесо.
Так что это правильно, когда русские варианты названий хитов, фильмов и книг часто не совпадают с английскими. Другое дело, что художественный перевод должен быть оправдан. Вот, к примеру, название американского фильма Polish Wedding [поулиш уэдин] — “Польская свадьба” — почему-то в русском варианте пошло как “Польская красавица”. Каков был смысл, чтобы менять слово? С другой стороны, когда и в самом деле нужно заменить слово или слова, этого почему-то никто не делает. Как в примере, о котором я уже упоминал, с фильмами “Красная жара”, “Жара в Лос-Анджелесе”, “Мертвая жара” и прочие “жары”. И какого черта некий грамотей-переводчик уперся в эту жару?! Слово heat, о чем я уже тоже упоминал, да, переводится как теплота. Но у него же еще пять значений есть! И одно из значений в разговорном английском означает патруль/обход. Тут даже не переводчик, а просто смышленый малый может догадаться, что что-то с “жарой” не так, А в московском кинопрокате продолжают штамповать с упорством дауна “жару” вместо полицейских. Кстати, черновое название фильма Red Heat [рэд хит] таково и было — “Красный полицейский”.
Похожая история произошла и с известной книгой “Над пропастью во ржи” американского классика Селенджера. В оригинале книга называется Catcher In The Rie и перевести ее можно как “Кэтчер во ржи”. Те, кто знаком с бейсболом, знают, что кэтчер — это что-то типа голкипера, человек, который хватает мяч. То catch [ту кэч] — хватать. Отсюда кэтчер. Я вспомнил бейсбол не просто так. Те, кто читал эту книгу, должны помнить, что главный герой расхаживает там в бейсбольной каскетке на голове. Не зря, полагаю, автор на это указал. Сам юноша, от лица которого книга и пишется, вечно чем-то недоволен, вечно брюзжит. Это его Селенджер именует кэтчером во ржи. Сами понимаете, что ловить мяч кэтчеру в ржаном поле сложно. Сия рожденная Селенджером идиома означает в переводе на русский корова па льду. Хотя тут, скорей, поговорка о плохом танцоре сразу вспоминается. Но и корова на льду, согласитесь, как-то тоже не совсем поэтично звучит. “Над пропастью во ржи” — красиво, пусть и не отражает первоначального замысла писателя. Ну а я бы перепел это название все-таки как “Кэтчер но ржи”. Но русскому человеку, не знакомому с бейсболом, такое название ничего не говорит. Поэтому нужно абстрагироваться от кэтчера и взять слово вратарь или стрелок. Видите, как сложно порой делать художественный перевод. Тут не просто переводишь название книги, фильма, песни, но все эти произведения надо вперед прочитать, просмотреть и послушать, а потом уж догадаться, что же автор имел в виду.
Но еще больше из-за неправильного перевода пострадали шведы. Да-да. После проведенного мной расследования выяснилось, что все эти идиомы, как-то: шведская семья, шведский стол, шведская стенка -есть неправильный перевод с английского на русский слова suite [суит], что означает комплексный, многослойный.
Однажды я с другом писал статью про Швецию и решил выяснить, откуда же берут корни все эти идиомы со словом шведский? Как оказалось, сами шведы ума не приложат, почему “бутербродный стол” у нас именуют шведским, гимнастическую стенку — тоже шведской и даже оргию называют шведской семьей. Сами они высказывали мне разные предположения: мол, свободная страна, свободные раскрепощенные нравы… Возможно, некий эротический фильм шведского производства раньше всех на экраны Европы вышел, что послужило толчком для возникновения термина “шведская семья”… Даже название фильма припоминали — “Желтое любопытство”. Но фильм фильмом, а идиома про шведскую семью, как про общину, где каждый с каждым, не объяснишь даже самым откровенным фильмом. Тут традиция нужна. Вот русская рулетка стала русской потому, что ее действительно русские офицеры в Европе распространили, хотя на их родине эта странная традиция в себя из револьвера стрелять называлась гусарской рулеткой. В Швеции же нет никаких намеков на шведскую семью. Нет ничего подобного и в английском языке.
Но Вот однажды один американский музыкант, с которым я работал переводчиком, подарил мне кассету с собственной музыкой. На обложке был изображен двухэтажный особняк и надпись Sweet Suite Home, что переводится как милый меблированный дом. По крайней мере, американец мне так объяснил смысл слова suite. Ну a sweet (милый, сладкий) вместе со словом suite — игра слов, звучащих одинаково. Глядя на кассету, я мысленно подставил к этим двум “суитам” и еще одно слово — Swede (швед), которое произносится также — [суид]. В голове словно молния мелькнула, и появилось то самое искомое мной звено цепи. Дело в том, что во второй половине 19-го века богатые интеллигентные семьи врачей, адвокатов, писателей, музыкантов, генералов и т.д. жили и комплексных меблированных домах, занимая два этажа или один этаж полностью. В этих suite домах вместе с домочадцами жили и гувернантки, и личные доктора, и учителя иностранного языка… Порой в таких suite-семьях дети рождались в результате связи хозяина со служанкой или хозяйки — с ее личным врачом. Но никто трагедии из этого не делал. Эти “левые” дети были такими же полноправными членами семьи. Многие исследователи не без основания утверждают, что точно так же родился в 1870 году и Владимир Ульянов, в будущем Ленин. Его отцом был Иван Покровский, личный врач семьи. Фамилию Володя взял но официальному отцу, а отчество, Иванов — по настоящему. В единственном документе-удостоверении личности юного Ульянова, дошедшем до наших дней (его диплом), так и написано: Владимир Иванов Ульянов. Позже кто-то от руки сверху надписал Ильичь, зачеркнув слово Ивановъ. Но это было сделано, как утверждают некоторые исследователи биографии Ленина, лишь в 1930-х годах. Если бы опечатку (которую в семинарии при составлении аттестата и сделать не могли бы) исправили тогда же, то написали бы Iльiчь.
Но это не главное. Подобных примеров и без Ленина можно было бы много привести, включая историю моей собственной семьи. В фильме “Фанни и Александр” шведского режиссера Ингмара Бергмана о семье конца 19-го века такой пример также есть. Там служанка родила девочку от главы семейства, и ее (ребенка то бишь) торжественно приняли в семью на равных условиях. Вот такие многослойные смешанные семьи средний и рабочий класс называли suite, как, собственно, назывались и те самые комплексные дома, в которых эти семьи жили. Ну а английский язык никогда не был особо популярным и знакомым иностранным языком в пределах Российской Империи. Французский и немецкий — да. А вот английский мы более-менее скрупулезно начали изучать только после Второй мировой войны. Таким образом, некий русский переводчик, не вникнув в слово suite, посчитал, что речь идет о Swede, и пошла-поехала бродить но всей одной шестой части суши странная идиома. Полагаю, что то же самое случилось и с комплексным обеденным столом, и с гимнастической стенкой. Шведы также не поймут, почему эти предметы тоже называются у нас шведскими. Для шведов шведский стол — это, скорее всего, просто национальная кухня. Ну а шведская стенка для тех же скандинавов — это гимнастическая. Хотя шведы, как очень спортивная нация, конечно же, могли одними из первых использовать это новаторство в развитии физической культуры.
Так что, дорогие шведы, простите нас, грешных, за незнание английского языка в свое время. Ох, и досталось же вам за это!
УРОК ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ
Учись правильно писать заголовки
Во время зимних Олимпийских игр в Солт-Лейк-Сити корреспондент белорусской спортивной газеты “Прессбол” был остановлен на улице этого города полисменом. “В чем дело?” — недоумевал журналист. Но полисмен тыкал пальцем в аккредитацию, висящую у журналиста на груди, призывая, чтобы он снял и не “светился” своим порнографическим изданием перед глазами богобоязненных мормонов. Журналисту, конечно, польстило, что его газету, популярную, как он раньше думал, только в Беларуси среди любителей спорта, вдруг так хорошо знают и в США, в далеком, Богом забытом западном штате Юта, пристанище протестантской секты мормонов. Но… почему такая плохая репутация у “Прсссбола"? Вроде, нечистоплотной политики он не касается, туфты не пишет, грязного белья не полощет… “Может, пока я здесь в Солт-Лейк-Сити прохлаждаюсь, в какой-нибудь нашей статье оскорбили чувства зимней столицы Белой Олимпиады 2002 года? Наехали на организаторов турнира?” — лихорадочно думал растерявшийся белорусский журналист. Как оказалось, все гораздо проще. Дело было вовсе не в содержании статей “Прессбола”. Да и газету эту в Штатах вовсе никто не знает, как, собственно, и мало кто знает саму Беларусь (многие американцы при слове “Беларусь” думают, что это где-то в Африке). Проблема возникла из-за перевода названия газеты “Прессбол” на английский язык с русского — Pressball, Что, скажете, плохого в переводе? Press — это, вроде бы, пресса, a ball — это мяч — и ничего особенного. А вот и ошибаетесь, если думаете так. Press — это не только пресса, это еще и глагол to press — жать. Press — жми. Ball — это не только мяч, это еще и яйцо, но не куриное или дроздовое. Вот почему американский полисмен подумал, что перед ним некий порножурналист из издания с сомнительным названием “Жми яйца” или “Яйцепресс”.
Ну а коллегам из “Прсссбола” мой дружеский совет: раз уж слово “Прессбол” полурусское-полуанглийское и для незнающих английский язык не так уж много чего и значит, то пусть оно таким будет и в английском языке — Pressbol. Тогда полицейские не будут останавливать, а пожилые леди не сморщат презрительно нос. Но это присказка.
Юмор — понятие национальное. Каждый народ смеется над чем-то таким, над чем другой народ не смеется. А вот понятие “тонкий английский юмор” почему-то интернациональное. Получается, что тонко, изысканно, интеллигентно, искусно, остроумно шутят только англичане, а все остальные-де дураки. Многие англичане уверены, что даже их братья меньшие… нет, не коты и не попугайчики, а американцы, ни бельмеса в юморе не понимают и, естественно, не обладают английским тонким юмором, пусть и принадлежат к англоязычной нации. Хотя это не так. Нет, американцы действительно часто не врубаются в английские шутки. Но не врубаемся в них и мы. А они — в наши. В чем же причина? Кто виноват? Что делать? Чувству юмора я вас, ребята, научить уже не смогу. Поздно. А вот объяснить английский юмор не помешает.