Street English

Голденков М. А.

Вот почему так трудно читать знаменитую английскую юморную повесть “Трое в лодке (не считая собаки)” или “Алису в Стране чудес”, где сносок, объясняющих тот или иной прикол, больше, чем самого текста сказки, Куда как лучше получился литературный пересказ-перевод этой сказки у писателя Бориса Заходера. Он, зная английский язык и обладая прекрасным чувством юмора, переписал сказку под русского читателя без всяких сносок и пояснений. И это у него здорово получилось.

У меня тоже был опыт, когда шутки, наши советско-русские анекдоты, нужно было рассказывать американцам. Во разминочка была! Маслякову такое и не снилось. Там не тридцать секунд, там секунды две на обдумывание было!

Сидим мы, значит, вечером на бейсбольном поле в штате Нью Йорк, томно, лайтбагз (светлячки то бишь) в кустах фосфорицируют, а мы глушим на пятерых мою бутылку “Зубровки” и травим анекдоты. Точнее, травлю я. Американцы только смеются. С нами еще один парень из Англии был, Эдди. Он тоже травил, но его шутки были такие длинные и, скорее всего, тонкие,

что я терял нить, тем более что к английскому акценту Эдди еще пока не привык. Ну, значит, я травлю анекдоты про ковбоя и его внутренний голос. Помните такие? Едет ковбой по Гранд Каньону. Впереди обрыв. “Не перепрыгну”, думает ковбой. “Постарайся. Ты сможешь перепрыгнуть”, — говорит его внутренний голос. Ковбой собрался с силами и прыгнул. II перепрыгнул. Едет дальше. Впереди еще один обрыв, никак не меньше, а даже больше. “Не перепрыгну. Слабо”, — думает ковбой. “Перепрыгнешь. Это тебе по плечу. Точно”, — говорит внутренний голос, и ковбой вновь перепрыгивает препятствие. И вновь перед ним обрыв. Еще больший. “Этот я точно не перепрыгну”, — думает ковбой. “И этот ты перепрыгнешь”, говорит внутренний голос. “Ну, внутренний голос никогда меня не подводил”, думает ковбой и вновь прыгает, но… стал падать вниз, не достигнув противоположного края обрыва. А внутренний голос и говорит: “Ну и грохнемся же сейчас!” Но вот когда я дошел до этого самого финала анекдота, то с холодеющим лбом сообразил, что точно так же, слово в слово, один к одному, не скажешь по-английски. По крайней мере, я не могу сказать так. Может, когда-нибудь в будущем, смогу, но не сейчас. До сих пор все было alright, а сейчас я понял, что вот-вот может пострадать репутация даже не Беларуси, о существовании которой мои собу… собеседники, поди, и не знают, а необъятной России (вкупе с Украиной, Казахстаном и даже маленькой гордой Эстонией, о которой американцы тоже даже не подозревают), представителем которой для США оказывается любой русскоговорящий, особенно славянин. И тут я (не зря был чемпионом белорусского КВН-турнира!) говорю первое, что приходит на ум: “Oh, shit!” вместо “Ну и грохнемся сейчас!” Американцы покатились со смеха: “Слушай! Классные у вас шутки! Такие же, как и у нас!” Репутация великой державы была спасена.

УРОК ТРИДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

Учись смеяться

Прежде чем ругать их несмешные шутки и поливать грязью английский юмор за отсутствие остроумия, неплохо бы нам всем на себя посмотреть. Да, их шутки порой нам непонятны по причинам, которые я уже перечислил. Но юмор, как и сама жизнь, не стоит на месте. Например, до конкурсов КВН додумались только у нас, и это чисто русская развлекаловка. А вот в таких жанрах, как комедия и карикатура, они действительно ушли куда как дальше. Не думаю, что кинокомедия “На Дерибасовской хорошая погода, а на Брайтон-бич опять идут дожди” — воплощение современного русского юмора. Это, скорее всего, вчерашний день, кино, которое могло быть очень смешным где-нибудь в шестидесятые годы, но не сейчас (хотя в шестидесятые такие комедии снимали, что теперешним режиссерам и не снились). Традиции же наших карикатуристов, то, как они рисуют, и то, над чем смеются, не меняются как минимум лет, эдак, тридцать-сорок. Тут даже не прогресс, а регресс наблюдается. Раньше были КУКРЫНИКСЫ, Чижиков, Огородников с их везде и всегда узнаваемыми почерками. Сейчас… Ну, узнаваем Бильжо. Но ведь нельзя сказать, что его карикатуры смешны. Как и нельзя сказать, что он смог бы так же великолепно оформить книгу, как умел Чижиков, или изобразить такой культовый образ, как Олимпийский Мишка, которого также Чижиков нарисовал. Наши же карикатуристы продолжают с удивительным упорством штамповать мужиков и баб с картофельными носами и шутить на бытовые темы. Ну прямо обхохочешься!

* * *

Очень многие вещи из рассказов известного в свое время английского шутника — “битла” Джона Леннона невозможно перевести. Так, например, в рассказе Nicely Nicely Clive есть такое место: “… but to Roger it was something special, a day amongst days… a red lettuce day…” — для Роджера этот день был чем-mo особенным, единственным днем среди прочих…

Выражение red lettuce day [рад лэтас дэй] — день красной капусты битл употребил потому, что оно созвучно с выражением red letters day — то, как мы говорим краснокалендарный день или красный день календаря, то бишь день, отмеченный красным цветом в календаре, когда можно не учиться и не работать. Джон здесь просто остроумно сыграл на созвучности этих двух выражений, а по-русски — это явно не получится. По-русски можно сказать в лучшем случае “праздничный день” и отталкиваясь от этого написать “призрачный” или “праздный”. А можно вообще это место упустить и отыграться на другом. Там в рассказе есть предложение, где главный герой Роджер “thought about the gay batchelor soups he’d had with all his pals” — он думал о веселом (гей) овощном супе, который он поимел со всеми своими друзьями. Сие место можно перевести и так: Все мысли его были направлены на тот самый суп из кореньев голубой капусты, который поимели все его (гей) кореша вместе с ним.

В

этом же рассказе, описывая состояние Клайва перед свадьбой, Леннон употребил выражение butterfield in his stomarce, что является передразниванием идиомы butterflies in stomach (бабочки в желудке), что на русский можно перевести выражением мурашки по всему телу. Таким образом, у Леннона получились не бабочки, а масляничные поля в желудке у Клайва. Впрочем, вместо желудка (stomach [стамэк]) лидер “Битлз” употребил таинственное слово stomarce, смысл которого мне остался неясен. Тонкий английский юмор, однако!

Еще один перл Лсннопа: вместо gray haired mother — седовласая мать, у него grain haired — зерноволосая.

Кстати, наши переводчики далеко не все знают, что касательно волос слово gray — серый — переводится как седой. Когда в 1983 году в журнале “Ровесник” публиковались отрывки из книги Хантера Дэвиса “Авторизованная биография “Битлз”, то там седой локон Ринго Старра был, как ни странно, серым.

Сам Джон Леннон вырос на книге еще одного остроумного и куда как более знаменитого писателя Льюиса Кэролла. Советский писатель Борис Заходер правильно посчитал, что “Алису в Стране Чудес” Кэролла перевести один к одному на русский язык нельзя. Он эту книгу “перетащил” в русский язык, и у него это здорово получилось. В детстве я, благодаря Заходеру, как и все английские и американские дети, рос и на этой традиционной британской книжке, а когда вырос, то и сам пытался перевести ее. Я однажды работал за компьютером, и “мышкой” стал рисовать картинки в системе paintbrush. Заливая эти компьютерные иллюстрации краской, я подумал, что неплохо бы к ним и текст собственный набрать. Тут как специально мимо пролетел волшебник на пылающем пироге и сунул мне в руки книжку с факсимильной копией рукописной книги самого Кэролла. Кэролл свою “Алису” очень аккуратно, от руки написал, сам проиллюстрировал и оформил в виде книжки. Рукописный оригинал слегка отличается от классического варианта книги, и я подумал, что неплохо бы перевести этот первичный вариант на русский язык. Труд сей я, увы, не завершил. Он канул в Лету вместе с тем самым компьютером. Да и кто бы взялся его опубликовать?

Что меня поразило в языке Кэролла, так это его простота и современность. Он очень остроумно юморит английскими словами. И его, так же как и Джона Леннона, не всегда однозначно можно перевести. Вот, к примеру, летит Алиса в колодце, по дороге в Страну Чудес и думает о своей кошечке Дине. Очень ей хочется, чтобы Дина оказалась рядом. Только вот непонятно, что же она будет есть — мышей в воздухе нет. Но есть летучие мыши, в конце концов, и Алиса сама себя спрашивает: “Едят ли кошки (cats) летучих мышей (bats)?” Она начинает клевать в воздухе носом и полусонно повторять: “Едят ли кошки летучих мышей (Do cats eat bats?)? Едят ли кошки летучих мышей?”, а иногда у нее получалось и наоборот: “Едят ли летучие мыши кошек (Do bats eat cats?)?” По-английски все это звучит так:

And here Alice began to get rather sleepy, and kept on saying to herself in a dreamy sort of way “do cats eat bats? do cats eat bats?” and sometimes, “do bats eat cats?”

В английском варианте прикол замешан на рифме слов cats [кэтс] — кошки и bats [бэтс] — летучие мыши. На русском языке слова кошка и летучая мышь не рифмуются. Борис Заходер нашел такой вариант перевода: “Скушает кошка летучую мышку?” А потом: “Скушает мышка летучая кошку. Или даже так: “Скушает мышка летучую кошку”. У меня был свой вариант: “Скушает киска летучую мышку?” А потом: “Скушает киска летучую миску? Скушает мышка летучую кошку? Скушает мышка летучую мошку? Скушает мошка летучую сушку?” То есть я это все чуть-чуть разнообразил, добавив полусонного бреда засыпающей на лету Алисы. Думаю, Льюис Кэролл и Джон Леннон это бы оценили. Если бы были живы и знали русский.

Еще один пример из этой же сказки. Помните, Алиса, когда оказалась в подземелье вместе со всякой звериной мелочью, слушает мудрую Мышь, которая рассказывает некую историю “с мышиным хвостиком”, чтобы быстрей обсохнуть. Алиса представляет повествование в виде извивающегося хвостиком столбика. Мышь сердито спрашивает Алису, на что это она отвлекается постоянно и не следит за рассказом.

— I beg your pardon, said Alice very humbly — Простите, — восклик пула Алиса, — you had got to the fifth bend, I think? — Кажется, вы достигли пятого поворота?

— I had not! — cried the mouse sharply and very angry, — Я этого не делала! — вскричала сердито мышь. Но по-английски Не — Not — звучит точно так же, как слово Knot [нот] узел. Поэтому Алиса восклицает:

— A knot! Oh, do let me help to undo it! — Узел! О, разрешите мне помочь развязать его!

Само собой разумеется, что по-русски все это один к одному не скажешь. Борис Заходер перевел это следующим образом:

— Спасибо! — еще громче запищала Мышь. — Вот я по твоей милости потеряла нить.