Структура момента
Шрифт:
Она говорила безостановочно, часто облизывая губы оранжево-красным языком: необходима незамедлительная помощь ее мальчику-вундеркинду с невероятными математическими способностями - и кто же, как не я, такой знаменитый, всеми уважаемый человек, может и должен оказать помощь юному дарованию! Рекомендательное письмо на мехмат Московского университета, где мечтает продолжить образование мальчик, перескочив через три класса школы, - вот что требовалось на данном этапе. И конечно же общение: хотя бы несколько бесед с чудо-мальчиком, жаждущим поведать свои идеи и замыслы понимающему человеку. В этом городе бедняжка всех перерос и настрадался по интеллигентному общению на своем уровне. Нужен человек, способный оценить то, что мальчиком уже сделано.
– Потом, попозже...
– Феликс выхватил из рук вундеркинда толстую тетрадь, которую тот успел вытащить из портфеля, пока мать о нем говорила.
– Дифференциальные уравнения с частными производными...
– сказал вундеркинд гордо.
– Функциональный подход...
Эти непонятные женщине слова возбудили ее еще больше:
– Умоляю вас. Вы должны ознакомиться. Он такой умница! Вы получите огромное удовольствие! Гарантирую.
– Хорошо, хорошо...
– Ознакомимся.
– Размахивая тетрадью, Феликс слегка потеснил женщину, и нам удалось вступить на лестницу, ведущую к входу в корпус.
В двухкомнатном "люксе" было холодно - вовсю работали кондиционеры.
Алик, поставив чемодан, бросился их выключать. В одной комнате стояло пианино, в другой рядом с телефоном красовался кассетный магнитофон.
– Ну как номерок?
– спросил Рамиз.
– Не хуже, чем в Москве?
– Отличный.
– Простудиться можно.
– Алик, выключив оба кондиционера, аккуратно повесил пиджак с медалью в платяной шкаф.
– Тут чьи-то вещи, - удивленно переглянулся он с Рамизом.
– Это, наверное, Октая, - объяснил появившийся в этот момент Феликс, швырнув на стол тетрадь вундеркинда, он со вздохом облегчения опустился на диван.
– Что вы стоите? Садитесь.
Я подошел к шкафу: на одной из вешалок висел коричневый костюм, под ним стоял довольно большой чемодан.
– Да, это Октая...
– подтвердил Алик.
– Опять с Нелли поругался.
– Он тебе не помешает. Тут номеров много... Пива выпьем?
– Рамиз полез в холодильник.
– Может пойдем в котельную?
– предложил Алик.
– Я для тебя раков наловил... Варятся там.
– Да успеем еще, - поморщился Феликс, - дай отдышаться. Жарко там...
– Я могу сюда принести.
– Давай тащи...
Алик побежал за раками. Рамиз извлек из холодильника несколько бутылок, жареную рыбу, нарезал хлеб. и мы сели за стол...
Через десять минут возникло ощущение, что я никуда отсюда не уезжал и никогда с ребятами не расставался. Но длилось это недолго - вслед за Аликом, тащившим ведро отборных раков и чем-то очень огорченным, что было ясно видно по его лицу, в дверях появился Октай.
От раков шел возбуждающий укропный запах, но никто и не подумал к ним притронуться, так озадачили всех слова, произнесенные Октаем еще с порога:
– Обязательно скажу! Кто-то же должен брать на себя грязную работу...
– Он сделал вид, что не заметил протянутой ему руки.
– За глаза жаловаться и осуждать легко. А что же никто в лицо ему правду не скажет?
– Перестань, - привстал с дивана Феликс.
– Это мне перестать? Да вспомните, что вы о нем говорили! А стоило ему приехать, сразу же растаяли?!
– Не время сейчас, Октай, - это опять сказал Феликс; Рамиз и Алик молчали, уткнувшись взглядами в ведро с раками.
– А кто определил это время? Правду или говорят сразу, или никогда не говорят. Мне это меньше всех нужно. Но кто-то же должен высказать ему то, что мы о нем думаем? Или уже нет у вас никаких обид и никого из вас он не предал?
– Тут он выдержал паузу, подчеркивая справедливость высказанных упреков, и продолжил; теперь его речь была обращена только ко мне.
Прервать его не было никакой возможности - нечем заплатить по этому длинному счету. Наверное, еще более обидному из-за того, что за минувшие годы я не сделал ни одной попытки как-то смягчить, загладить вину...
Почему, например, я зазнался, как только поступил в университет?! Неужели десять лет дружбы, и какой дружбы - последним делились друг с другом!
– не стоили того, чтобы я хотя бы раз в год вспоминал о них?!
А как я с собственной матерью поступил? Буквально в могилу не успели опустить, а я уже смылся назад, в свою Москву, ни с кем ме попрощавшись. Всех званий и наград никто еще не получил; что это я так выслуживаюсь?! И почему от друзей прячусь? Можно подумать, они одолевали меня какими-то просьбами, даже адреса моего в Москве не знают.
А что, собственно, от меня требовалось? Неужели за три года нельзя было хотя бы простенькое надгробие матери поставить? И это при моих заработках! На машину же у меня деньги нашлись!
А как я бедного Рамиза обманул?! Не надо было обещать, если нет возможности, хотя при чем тут возможности, элементарная жадность всему причина, глупая жадность. И случай с Рамизом - лучшее тому доказательство. Максимум через год я получил бы назад эту тысячу рублей, которую попросил у меня Рамиз, но я пожадничал, испугался, не дал человеку поправить свои дела. Будь у кого-нибудь из них деньги, разве ко мне обратились бы? Что поделать, если только я получаю пятьсот рублей в месяц, сам же рассказывал...
Несомненно, список обвинений был бы продолжен и дальше, но дверь за его спиной вдруг распахнулась, ударив, и, видимо, больно, по отставленной назад ноге, и в комнату с профессиональной внезапностью ворвалась его жена Нелли. Родом из Риги, она меньше всего была похожа на латышку - темные, мелко вьющиеся жесткие волосы придавали ее смуглому пышногубому лицу негроидный вид.
Окинув подозрительным взглядом сидящих в комнате мужчин, подруга жизни Октая ринулась к шкафу - другого места, где могли спрятаться женщины, не было.