Структура момента
Шрифт:
– Меня ждут...
– Ты все такой же нетерпеливый, - улыбнулся он, - посидели бы, поговорили, чаю попили, рассказал бы о своих успехах...
– В другой раз...
– Вообще-то мне нужен второй дом. Дети уже подросли. И Вагиф из Баку каждое лето приезжает.
– Он имел в виду младшего брата-поэта, жившего в Баку.
– Но ситуация изменилась...
– Ты ясней можешь говорить? Денег у тебя мало?
– Да как тебе сказать...
– Так и скажи.
– А ты бы уступил в цене?
Теперь все стало ясно: поняв, что деньги мне очень нужны, он решил сбить цену.
– А сколько ты можешь наскрести?
– спросил я, давая усмешкой понять, что хитрость его разгадана.
– Я не знаю... Ну...
– он замялся, - тысяч пять.
– Согласен.
Он знал, что дом стоит дороже, и так был уверен, что я буду торговаться, что, услышав мое согласие, просто ушам не поверил.
– Согласен? За пять тысяч?!
– Да.
– Дом вместе с двором? И сарай? Все вместе?
– Да, все вместе. Только деньги мне нужны срочно.
– Когда?
– Чем раньше, тем лучше...
– Надо же все оформить.
– Ну, у тебя, я думаю, это быстро получится. Я напишу расписку, если хочешь.
– Да, так будет лучше, - согласился он.
– Завтра вечером тебя устроит?
– Устроит.
– Всё, договорились!
– Он крепко пожал мне руку и ласково улыбнулся, не в силах скрыть радость по поводу удачной сделки.
– Только не надо пока никому говорить об этом, - попросил он у калитки. Чего-то он боялся; впрочем, он всегда всего боялся. На этот раз его опасливость меня вполне устраивала.
В Москве еще было не так поздно, десять минут двенадцатого, здесь же разница во времени создавала полное ощущение глубокой ночи. Сонная телефонистка, вяло отбиваясь от мух, довольно быстро соединилась с Москвой. Предстоящий разговор был сложен тем, что единственный математик, которого я знал в Москве, был другом Олега Владимирского, и конечно же после всего, что произошло, обращаться к нему с просьбой, даже если он ничего не знает о случившемся, было малоприятно. Но ведь другого способа выкрутиться с тетрадью вундеркинда не было!
Стрижов (в их кругу было принято обращаться друг к другу по фамилии) не выразил удивления, будто я тем и занимался, что звонил ему по ночам из разных концов страны. То ли он действительно был таким бесстрастным человеком, то ли старательно изображал такового многие годы, но сколько я его знал, он никогда ничему не удивлялся и мало чему радовался. Даже когда ему, довольно неожиданно, учитывая молодой возраст, дали Госпремию, он умудрился проворчать что-то по поводу того, что теперь придется дырявить пиджак из-за медали.
– Стрижов, - сказал я ему, - привет, это Эдик...
– Он не спросил, какой Эдик, но я все же объяснял: мало ли у него может быть знакомых Эдиков, и неизвестно, как он к ним относился.
– Приятель Владимирских.
– Здравствуй.
– Я из Сангачаура.
– Впрочем, откуда он мог знать, что такое Сангачаур? Очень далеко от Москвы... Как дела?
– Не мог я сразу перейти к делу, хотя и понимал бессмысленность своего вопроса; кроме того, кабина обладала удивительной герметичностью, и количество кислорода в ней стремительно сокращалось.
– Нормально.
– Стрижов, у меня к тебе просьба... Тут один мальчик, школьник, очень способный, у меня его тетрадь, вся исписанная формулами... Дифференциальными уравнениями и все такое. Нельзя как-нибудь помочь?..
– А что надо?
– спросил Стрижов, немного помолчав.
– Он в МГУ хочет поступать... Но главное - оценить его способности. Очень сложные формулы, страница за страницей исписаны. Как ты думаешь, если парень в седьмом классе такие формулы шпарит, значит, есть способности?
– Неизвестно.
– Но не каждый же в седьмом классе может такое.
– Не каждый, - согласился он.
– И что? Что делать, говорю? Может, я пришлю тебе эту тетрадь?
– Пришли.
– А через несколько дней я позвоню.
– Звони.
– Ну, привет...
– Привет...
Дыша, как марафонец, я выскочил на улицу, очень довольный собой. Вечер удался.
Утро началось с визита вундеркинда. Дверь я ему, конечно, не открыл. Голос вундеркинда звучал раздражающе бодро:
– Вы еще спите?
– Да.
– А скоро встанете?
– Не знаю.
– Ну приблизительно?
– А который сейчас час?
– Восемь...
– Приди попозже, мальчик...
– Когда?
– Во второй половине... А лучше завтра.
Отбросив простыню, я сел на кровати; затем, привстав, нажал на кнопку магнитофона - не очень качественно записанная Алла Пугачева запела о том, что все могут короли. Потянувшись, я слегка убрал звук...
– Вы прочитали мои записи?
– спросил из-за двери вундеркинд. Я даже вздрогнул от неожиданности, так был уверен, что мальчик уже ушел.
– Нет.
– Я подавил раздражение.
– Когда бы я успел?
– А что вы будете делать, когда встанете?
– Мальчик, я же тебе ясно сказал - приходи завтра. Сегодня я занят.
Сдернув со стула брюки, я начал одеваться. Выждав немного, подошел к двери. Прислушался. В коридоре было тихо, но не покидало ощущение, что за дверью кто-то стоит.
– Ты не ушел, что ли?
Вундеркинд признался не сразу, видимо преодолев смущение, - какие-то проблески совести в нем все же сохранились.