Суд времени. Выпуски № 01-11
Шрифт:
Теперь я вам говорю, что в ходе Великой Отечественной войны, по разным данным, я специально выбрал как максимальные, так и минимальные, мы потеряли от 25 до 35 % валового внутреннего продукта. Значит, в ходе вот этой кривой, которая объективна и не зависит от того, какие у нас ценности и идеологические предпочтения, мы потеряли больше.
Я хочу спросить у Виктора Владимировича Геращенко, которого считаю самым мудрым финансистом страны и экономистом, и человеком, наиболее компетентным в этих процессах, и спокойным, взвешенным. Скажите, пожалуйста…
Сванидзе:Представьте, пожалуйста, Виктора Владимировича, кем он там был.
Кургинян:Виктор Владимирович Геращенко, профессор, доктор экономических наук, бывший председатель Центрального Банка Российской Федерации. Международная экономика, экономика страны — я не знаю другого человека, который знает больше. Виктор Владимирович, скажите, пожалуйста, что Вы думаете по этому поводу, какова Ваша взвешенная оценка?
Виктор Геращенко, профессор, доктор экономических наук, председатель ЦБ РФ 1992–1994 гг.:Ну, Вы знаете, мне кажется, мы не должны как бы говорить про Егора Тимуровича, плохой он, хороший. Ясно, что он думал, что он делает правильно, но, на мой взгляд, он был идеалистом, поскольку он не знал экономики совершенно, никогда в ней не работал, а работая в журнале «Коммунист» или «Правда», где он возглавлял потом экономический отдел, все-таки у него руки не доходили до реальной экономики.
И это падение, хотя оно, естественно, страшно и показательно, но мы, наверное, не должны забывать и того, что все-таки у нас в стране был чрезвычайно развит военно-промышленный комплекс, и даже он был в какой-то степени гиперболирован. И то, что как бы сокращение…
Сванидзе:10 секунд.
Геращенко:…производства вооружений дает свой минус — это тоже показатель. Но в целом, я считаю, его политика экономическая была неправильна.
Сванидзе:Спасибо, Виктор Владимирович. Прошу Вас, сторона защиты имеет возможность задать вопрос свидетелю обвинения.
Млечин:Виктор Владимирович, скажите, пожалуйста, Вы полагаете, что это катастрофическое падение — результат политики именно Гайдара?
Геращенко:Вы знаете, я считаю, что в целом, весь наш промышленный комплекс, который работал не на свои собственные капиталы или инвестиции, привлеченные от круга лиц или из заграницы, — они все работали на тех кредитах, которые давала банковская система или Госбанк СССР до 91-го года. И поэтому, когда решили ограничить денежно-кредитную политику, не выдавать кредитов, и произошел обвал.
Млечин:Если была бы другая фигура, такой обвал бы не произошел?
Геращенко:Я думаю, что те реформы, которые разрабатывались в советском правительстве, где, кстати, господин Ясин тоже принимал когда-то какое-то участие, они более были продуманы и как бы делились на разного рода моменты, что сделать сначала, что сделать потом, и не приходили к тому, что оттуда вылез господин Явлинский и все это сделал за 500 дней — что была утопия.
Млечин:Виктор Владимирович, какие-то из этих вот правильных реформ, о которых Вы говорите, были реализованы, и мы можем сказать: да, вот это вот удалось, видите, надо было действовать так?
Геращенко:А дело в том, что вся эта разработка шла летом 90-го года, и, по существу, вот тогда и получилось, что Явлинский вышел со своими идеями, я не знаю, с кем, поругавшись в Соснах, уехав в Сосенки, что можно все сделать за 500 дней, что была утопия.
Млечин:Т. е., если я Вас правильно…
Геращенко:Но обе команды соглашались с тем, что нужно вводить разные формы собственности, нужно проводить реформу цен, нужно вводить налоговую систему и очень много других мероприятий, которые следовали бы один за другим.
Млечин:Т. е., правильно ли я Вас понимаю, что ни одна попытка, ни одна идея правильных, как Вы говорите, реформ на самом деле реализована не была? Мы не можем сказать, что вот смотрите, вот эти ребята сделали, дали бы им, у них бы получилось?
Геращенко:Так получилось, что она не была реализована, поскольку, когда Явлинский вышел со своими сотоварищами с 500-ми днями, то Михаил Сергеевич растерялся, чего делать, какие решения принимать. То, что нужно проводить реформу цен, было ясно, и она, реформа цен, была подготовлена, когда Павлов еще работал председателем Госкомцен.
Млечин:Т. е., если я Вас правильно понял, до 90-го года практически ничего не было сделано, в 90-м году возникли различные идеи, и ни одна из них не была реализована, и первая практическая, реальная попытка выйти из катастрофы была предпринята командой Гайдара?
Геращенко:Ну, я бы не сказал «из катастрофы», я бы сказал, может быть, «из застоя». Где Вы видите катастрофу-то?
Млечин:Я вижу, вот она (показывает на график).
Кургинян:Но это же…
Геращенко:А-а-а.
Сванидзе:Ваше время истекло, спасибо.
Млечин:Благодарю Вас.
Сванидзе:Я хочу напомнить уважаемым сторонам о том, что разговор, по возможности, хотелось бы слышать не столь специальный. Есть некоторые понятия и имена, которые не вполне понятны, может быть, нашей сегодняшней аудитории. Скажем, Сосны — это пансионат, где разрабатывались какие-то вопросы, связанные с экономической политикой, Михаил Сергеевич — это Горбачев, «500 дней» — это программа Явлинского по выходу из кризиса. Правильно, Виктор Владимирович?
Геращенко:Да.
Сванидзе:Спасибо. Итак, сторона защиты, Ваш тезис, Ваш свидетель. Пожалуйста.
Млечин:Благодарю Вас. Можно ли, я опрошу своих свидетелей? Причем, начну с самого молодого человека. Ксения Валентиновна, будьте любезны.
Юдаева:Ксения Валентиновна Юдаева, директор Центра макроэкономических исследований Сбербанка России.
Млечин:Ваша точка зрения — гайдаровские реформы, те идеи, которые он был вынужден реализовывать тогда, они были правильными, неправильными? На самом деле, вот Вам, как экономисту, сегодня кажется, что надо было действовать по-другому, или же не было другого пути, скажите?