Суд времени. Выпуски № 01-11
Шрифт:
Кургинян:А какого понимания вы сторонник?
Воронин:Я еще раз повторяю: то, что происходило 3–4-го числа, нас избавило от серьезной гражданской войны.
Кургинян:Вы настаиваете на своем тезисе, что «власть нельзя трогать руками»?
Воронин:Я еще раз повторяю. Я не сторонник тезиса «пусть рухнет весь мир, но восторжествует правосудие».
Кургинян:Вы настаиваете на том, что Вы сказали? Да или нет?
Воронин:Так, как я, точно в этот же день сказал Григорий Алексеевич Явлинский, выступающий…
Кургинян:Спасибо, я удовлетворен.
Воронин:…а после этого…
Кургинян:Спасибо, я удовлетворен. Спасибо, я удовлетворен.
Воронин:Да, Вы очень удовлетворены.
Сванидзе:Сергей Ервандович, поясните мне смысл Вашего вопроса свидетелю.
Кургинян:Я Вам объясняю: я вижу наглядный пример того, как две позиции — «не мешайте нам смотреть футбол» и «власть нельзя трогать руками» — увели нас с дороги свободы, демократии и подлинного европейского права на страшную колею…
Сванидзе:Все, я понял Вас, спасибо, Вы ответили на мой вопрос.
Кургинян:…страшную.
Сванидзе:Прошу Вас, Ваш свидетель и Ваши вопросы.
Кургинян:Хорошо. Пожалуйста, Олег Румянцев, скажите мне, пожалуйста, как Вы считаете, вопрос о том, что происходит после того, как власть парализована. После того, как выпущен неконституционный указ, как решается с европейской, законной, правовой точки зрения? В момент, когда парализована власть, что происходит дальше?
Румянцев:Произошла ситуация, когда верховная власть в лице президента Ельцина и его администрации не подчинилась решению высшего судебного органа в области конституционного правосудия, а именно, Конституционного суда. И не нашлось правоприменительной силы, которая бы обязала их, этих граждан, выполнять решение Конституционного суда. Это первое. Когда это происходит, когда видят, что власть игнорирует законное решение, возникает то, о чем Сергей Ервандович уже упоминал. Это естественное право народа на сопротивление узурпации власти. И если есть узурпация власти, испокон веков реализовывалось это естественное право. И тогда отсюда и появляются вот эти самые неправовые действия: охлос, охлократия, власть толпы. Но, кстати, перестаньте называть бандитами тех, кто был в Белом доме. Если бы здесь были их родственники, их сироты, их жены, оставшиеся без кормильцев, я думаю, они бы с вами отдельно поговорили. Потому что эти люди пожертвовали своей жизнью ради того, чтобы сопротивляться этой узурпации власти и восстановить конституционный порядок в стране.
Сванидзе:Я думаю, сторона защиты имела в виду не всех, конечно, кто был в Белом доме, а тех, кто напоминал бандитов, то есть упомянутых… я не буду снова называть эти организации и имена.
Кургинян:Это невозможно. Я хочу спросить…
Сванидзе:У меня вопрос: чем закончились события 93-го года, октября? К чему они привели? Секундочку, я закончу…
Кургинян:Да.
Сванидзе:Вот что мы получили: стрельба холостыми — не холостыми, боевыми — не боевыми, погибло 150 или полторы тысячи — не знаем. Плохо, в любом случае. Один человек погиб — очень плохо. Что мы после этого получили? Мы получили выборы, мы получили Думу совсем не ельцинскую, как мы помним. Уж совсем не ельцинскую. Мы получили новую Конституцию, по которой до сих пор живем. И президента, непопулярного совсем, через несколько лет ушедшего от власти, добровольно ее оставившего.
Кургинян:Через много лет. Я Вам объясню…
Сванидзе:Через 7 лет.
Кургинян:Да.
Сванидзе:Результат, короче.
Румянцев:Я очень коротенько подытожу. Мы получили симулякр выборов — выборы, не имеющие смысла. Мы получили Конституцию…
Сванидзе:В каком смысле — не имеющие смысла?
Румянцев:Потому что они не имеют смысла, потому что будет всегда такой результат, который задан политтехнологами.
Сванидзе:Тогда? Тогда? Когда Кремль проводил выборы, а победили ЛДПР и КПСС?
Румянцев:Да, Николай, это очень важно. Мы верили в конституционный строй, мы получили фальсификацию. Мы получили некую обманку, когда крупная собственность по сути дела расхищена. Это произошло в результате узурпации власти в середине 90-х годов, и об этом Леонид Млечин не хочет говорить. А это, наверное, и было главным заказом произошедшего осенью 93-го года несчастья.
Сванидзе:Спасибо, Ваша позиция ясна. Сторона защиты, вопрос свидетелю стороны обвинения.
Млечин:Олег Германович, вырывается из Белого дома толпа и захватывает одно из зданий Моссовета, потом пытается захватить Останкино, телецентр. Гибнут при этом офицеры. Как Вы считаете, если происходит это совершенно бандитское проявление, мятеж, власть должна спокойно к этому относиться? Ну что ж, это законное выражение народом своего недовольства? Или подавить, все-таки, этот мятеж?
Румянцев:Уважаемый Леонид, к тому времени эта власть была низложена решением Съезда и Конституционного суда. Это была уже незаконная власть. Прошедшая власть…
Млечин:А законная были те, кто захватили Останкино и Моссовет?
Румянцев:Их бы не было, если бы были восприняты как указания к действиям решения законного X-го внеочередного Съезда. Я уже упоминал: 24-го сентября, постановление о нулевом варианте. О досрочных и одновременных перевыборах. Не так, как Ельцин решил 21-го сентября, чтобы только парламент был низложен и он переизбирался. Обе стороны чтобы были переизбраны. Если бы 24-го сентября это постановление о нулевом варианте было принято как руководство к действию, то тогда не было бы вот этих самых спровоцированных выходов силовиков.
Сванидзе:Еще вопросы есть?
Млечин:Нет, а вот можно мне задать вопрос?
Сванидзе:Вот Сергей Александрович хотел задать вопрос Олегу Германовичу Румянцеву. Против всех функциональных правил нашего суда, прошу Вас.
Филатов:На каком основании, скажите мне, пожалуйста, сто народных депутатов, в том числе и я, были лишены депутатского права перед началом X-го Съезда народных депутатов?
Румянцев:Сергей Александрович, как депутат, член Верховного Совета, отвечу Вам. К сожалению, Ваша сторона, начиная с лета, поставила в невыносимые условия давления…