Свет в конце Бродвея
Шрифт:
– Что?
Василий Петрович подскочил на сиденье так, что врезался головой в потолок.
– Забеременеет? От кого? От Вани?
– А что? Разве Ваня не мужчина?
– Инга, замолчи! – велел ей Василий Петрович.
Причем из красного его лицо внезапно сделалось бледным, почти белым. И было видно, что мысль о беременности Нюши приводит его в панику. Инга догадывалась, в чем тут дело. Или ей казалось, что она догадывается. Но подсознательно Василий Петрович надеялся, что все у них в Дубочках останется по-прежнему. Никаких новых персонажей. Нюша поступила в институт, значит, скоро она уедет из Дубочков. А Ваня вновь вернется к своим обязанностям, погрузившись в них с головой.
Василий Петрович не хотел терять своего друга. А ведь Нюше может показаться скучной жизнь в Дубочках. Будучи же беременной, она сможет легко уговорить Ваню уехать из имения.
– Ваня бы мне сказал, зайди у них дело так далеко.
Это было все, что сумел выдавить из себя Василий Петрович. И Инга решила, что лучше отложить этот разговор. А еще лучше будет поговорить с самой Нюшей. Сегодня для этого подходящего момента не представилось, но завтра дело другое, завтра можно будет попытаться и разговорить девушку на тему того, какие планы у нее относительно дяди Вани, которого девчонка запросто называла Ваней.
Лично же для себя Инга сделала отметку в памяти. Поведение Вани и Нюши выбивалось за рамки простой помощи осиротевшей племяннице. И поднявшись к себе в комнату, Инга принялась ломать голову над вопросом, как вывести эту завравшуюся парочку на чистую воду.
– Потому что если у них там что-то есть, то нечего перед людьми дядю и племянницу изображать.
Инга даже не знала, что именно сильней всего ее возмущает в этой ситуации. Она не нравилась ей, с какого боку ни подойди. В том, что Нюша никакая не племянница Ване, Инга была уверена почти на все сто процентов. Один-единственный жалкий процентик она оставляла на то, что Ваня сам по себе человек странный. К примеру, она сама никогда бы не стала вздыхать по какому-нибудь мужчине много лет подряд. Да-да. Нет – значит, нет. Страдать молча, как это делал Ваня, вздыхать и тосковать по недоступному идеалу и в то же время спать с другими женщинами – это не по ней. Ей важно любить именно того человека, с которым она делит постель, кров и стол.
Но теперь у Вани появилась Нюша. И вполне возможно, она отдаст или уже отдала Ване свое сердце.
«Рада я этому или нет?»
У Инги было двойственное отношение к происходящему. С одной стороны, здорово, что Ваня наконец-то остепенится. Ведь неопределенность в его личной жизни давно уже перестала быть предметом шуточек между подругами. Они просто свыклись с тем, что их друг, давно справивший пятидесятилетний юбилей, никогда не женится, а так и будет кочевать от одной случайной юбки к другой, еще более случайной, неизменно страдая по одной лишь Инге.
И вот теперь у Вани появился шанс полностью изменить свою жизнь. Влюбленный и счастливый, он не мог не понимать, что Нюша – это его последняя возможность стать женатым человеком, зажить счастливой семейной жизнью.
«Он в нее влюблен, это ясно. Но как быть с ней? Так ли сильно она его любит? И любит ли вообще?»
Инга была в этом совсем не уверена.
«Не обманет ли Нюша его чувств? Все-таки девчонке сегодня исполнилось лишь девятнадцать, а Ване уже хорошо за пятьдесят. Разница в возрасте между ними просто колоссальная».
Сомнения и тревога терзала Ингу. Она была готова отдать своего старого поклонника в чужие руки, но при условии, что это будут добрые и надежные руки. И что они – эти руки – будут хорошо обращаться с Ваней.
«Потому что он этого заслуживает. А если бы я хотела, чтобы он был несчастлив, то я и сама давно бы вышла за него замуж».
И уже засыпая, Инга твердо пообещала самой себе, что до своего возращения в город она должна сделать две вещи. Первое – найти злого шутника, сделавшего Алену такой истеричной и склонной к припадкам. И второе – она должна твердо убедиться в том, что Нюша – это та самая женщина, которую ждал Ваня всю свою жизнь. И только в том случае, если это так и никак иначе, Ваню можно отдавать этой юной глупышке.
Но пока кое-что в Нюше упорно настораживало Ингу. Она безуспешно твердила самой себе, что это говорит в ней ревность. Но чувство тревоги все равно не утихало. И причина тому имелась. Когда они с Аленой сегодня вечером, уже уезжая, хотели найти Нюшу, чтобы попрощаться с девушкой, то им это не удалось, как они ни старались.
Однако Нюша сама их нашла некоторое время спустя. Она сказала подругам, что ходила прогуляться и развеяться, что ей хотелось побыть в одиночестве, чтобы обдумать трагедию, случившуюся у нее на празднике. Вот только это не могло быть правдой. Потому что если Нюша и переоделась, сменила свое роскошное вечернее платье на куда более демократичную футболку поло и полотняные брючки, то сменить обувь ей то ли не пришло в голову, то ли не нашлось под рукой более подходящей обувки.
Да и выбраться из дома Нюша явно постаралась тайком.
Ведь если дверь в ее комнату была закрыта изнутри, значит, девчонка выпрыгнула в окно.
В принципе это было возможно. Но свои бальные туфли Нюша не сменила. А они были хоть и на низком каблучке, но зато сшиты из нежнейшей замши, по цвету напоминающей сливочное мороженое с каплей клубничного сока. Светло-розовые замшевые туфельки, усыпанные жемчугом, были ослепительно хороши, прибавить больше просто нечего. Но они нипочем не выдержали бы прогулки по окрестностям Ваниного дома.
«На них обязательно бы остались следы пыли и другой грязи. А они были новехонькие, как в тот момент, когда Нюша достала их из коробки».
Такое могло произойти, если бы Нюша провела в этих туфельках несколько часов на празднике. В доме было чисто. В саду все площадки и дорожки выложены плиткой, которая также тщательно вымыта перед приходом гостей. Но за воротами дома была обычная грунтовая дорога. И если бы Нюша погуляла по ней, то туфельки обязательно бы покрылись густым слоем пыли.
Значит, она либо никуда не ходила, забилась в уголок, поревела там, а потом пошла мириться. Либо… Либо ее кто-то покатал на машине. Но до самого дома не поехал, высадил девчонку метров за сто, которые она и прошла, не успев толком запачкаться.
Но и то, и другое наталкивало на мысль о том, что Нюша далеко не всегда говорит одну только правду и ничего, кроме правды. И это последнее обстоятельство настораживало Ингу сильнее всего.
Одно дело – жениться на юной честной и чистой девушке, способной украсить собой жизнь пожилого мужчины или даже скрасить своим присутствием его последние минуты. И совсем другое – если достойный, хоть и немолодой уже, мужчина пойдет на поводу своих чувств и женится на молоденькой врушке. В этом случае остатку его жизни никак нельзя будет позавидовать. А Инге почему-то обязательно хотелось, чтобы Ваня был счастлив. Пусть она и не любила его так, как следовало бы, но она всегда сознавала, что Ваня хороший человек и достоин самого искреннего отношения.