Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
Музыка стихла. Эта была последняя песня этого дуэта. Певцы ещё раз поздравили молодожён со свадьбой и, поклонившись султану Ахоруна, поднялись на топчан в одном из альковов слева от Азима. Музыканты отдохнули десять минут, смочили горло, и вскоре из того же алькова к ним вышла всеми любимая певица в Ахоруне.
Шабнам встала на место предыдущего дуэта и начала с поздравления молодожён, но Азим продолжал следить за султаном. Закончив с поздравлениями, Шабнам начала петь трогательную песню, но всё внимание Азима было приковано к тестю. Вдруг он заметил, что Бузург грубо схватил какую-то молодую женщину и силой завёл её в тёмный арочный альков. Кто она? Это её он искал?
Первая песня Шабнам, как первая песня того дуэта была на минорной ноте. Она пела о том, как затерялась в любви — это была любимая песня Зилолы. Не глядя на Азима, она спросила у него какая его любимая песня. Однако Азим снова не ответил. Он был потерян в собственных тревожных мыслях.
— «Если султан окажется колдуном, как мне остановить его?»
Зилоле не понравилось, что Азим снова не ответил ей. Её возмутило то, что он уже начал игнорировать её, как это делал её отец почти всю её жизнь. Что эти наставники наговорили ему, когда они спускались в банкетный зал? Зилола склонила голову ниже, чтобы скрыть своё негодование от гостей, и в таком положении посмотрела на мужа. В своё удивление она заметила, что Азим задумчиво насуплен и омрачён. Он был глубоко озадачен и ей хотелось знать чем?
Зилола нежно взяла его за руку и спросила:
— Вас что-то тревожит, Азим? Вы кажетесь обеспокоенным.
Азим ощутил тёплое касание возлюбленной и это вызволило его из запутанного лабиринта раздумий. Он посмотрел жене в глаза и слегка улыбнулся в своей сдержанной манере. В его глазах всё ещё тлела искра тревоги. Азим переплёл свою руку с рукой жены и тихо сказал ей:
— Это не имеет значения, если вы рядом со мной.
— Позвольте и мне поздравить молодожён, — к ним подошёл не в меру упитанный молодой мужчина, когда они снова хотели сесть. Это был Мунир ибн Нодир. Его сопровождал молодой слуга, на вид ровесник Азима и кроме роста не уступал ему своим телосложением. Однако рядом со своим господином в пурпурном шёлке с жёлтыми краями казался зубочисткой. Слуга открыл деревянную шкатулку с резьбой, которую бережно нёс на руках. Из неё Мунир достал золотую двойную цепочку. Эта была искусная работа лучшего ювелира Расулабада, выполненного под заказ Расима. На первом уровне цепочки свисали подвески из янтаря, обрамлённые золотым контуром, на втором — подвески из янтарного бисера. Зилола трижды поклонилась ему и Мунир вручил ей подарок. — Прошу принять от моего имени и всего Зебистана это скромное украшение. Воистину, вы прекрасны, сестра моя. Я рад, что рядом с вами стоит юноша, который совершил невозможное ради этого места, — эти слова были произнесены с нотой зависти. — Как сказал ваш мудрый отец, пусть ваш союз будет… плодотворным, — кашлянув, Мунир склонил голову перед султанзаде и перевёл свой изумлённый взгляд на Азима. — Вы, молодой человек, удивили весь мир, — Мунир обеими руками взял Азима за правую руку. — Вы нашли то, чего не существовало, — в его голосе было слышно искреннее восхищение, помимо былой зависти. — И назвать вас после такого подвига зятем было бы оскорбительным.
Мунир взял паузу, чтобы перевести дыхание и избавиться от очередной нападки назойливого кашля. Прочистив горло и погладив сердце, он посмотрел на недоумевающего Азима и Зилолу и продолжил:
— Поздравляю со свадьбой, брат мой.
Мунир приставил руку к сердцу и почтительно склонил перед Азимом голову. Тот был удивлён и всё ещё пребывал в недоумении. Однако он поблагодарил Мунира и, тоже прижав руку к сердцу, склонил перед ним голову.
— Теперь, прошу простить меня, — трижды откашлявшись, сказал Мунир. — Находиться в вашем прекрасном обществе очень отрадно, но моё слабое сердце уже утомилось. Я много танцевал! — улыбнулся он, как гордое надменное дитя. — Теперь, мне нужно отдохнуть… Поздравляю со свадьбой, — подавив кашель, сказал Мунир.
Он коротко поклонился молодожёнам и, снова кашлянув, направился к выходу, упёршись на бедную зубочистку.
— Почему он назвал вас сестрой? — поинтересовался Азим.
— Вы постепенно обо всём узнаете, вступив в полные права моего мужа, — Зилола покраснела от своих же слов, и застенчиво опустила взгляд.
Азим же насупился с кривым полураскрытым ртом в недопонимании.
Что за дурень?
«Жизнь — это своего рода базар, где люди — это товар, и у каждого товара есть свой покупатель, а у каждого покупателя своя мера потребления. Подобные сделки между людьми называются брачным союзом. Если сделка не удалась, то жизнь потрачена зря… Как и моя».
Ардвисура
Топчан в алькове располагался на высоте две трети газа на резных ножках. Он был устлан сине-зелёным ковром с красным виноградным узором. Вдоль стен алькова были постелены мягкие хлопковые курпачи светло-коричневого цвета с растительным узором. Посередине был накрыт дастархан с различными фруктами и тремя большими кувшинами вина.
— За молодых! — произнёс Мунир ибн Нодир и первым взялся за кувшин с вином.
Расим с лёгким презрением наблюдал за тем, как наследный шахзаде опустошил медный кувшин с пурпурными лепестками. До этого, в тронном зале, Мунир съел по две порции каждого блюда и, несмотря на предостережения Нигоры, буквально опустошил весь дастархан перед собой. Благо, посуда была не съедобной.
После выпитого вина Мунир откинулся на мягкую бархатную подушку с бахромой и, насупив свои короткие брови, с укором посмотрел на Расима.
— Это я должен сейчас стоять там, рядом с дочерью султана… Но вы и пальцем не шевельнули для этого, — Мунир коротко и осуждающе покачал головой.
Расим передумал разламывать большой жёлтый персик и с испорченным аппетитом положил его на место.
— «Твой покойный брат хотя бы знал, что нужно делать с девушками. А ты? Ты бы и её, наверное, сожрал», — недовольно проговорил про себя Расим.
Всю дорогу до Ангурана Мунир сетовал и роптал на то, что Расим не выполнил его приказания и не нашёл Чёрный рубин. Он роптал даже во время пира, с завистью смотря на то, как султан Бузург проводит бракосочетание.
Мунир сидел во главе дастархана, Его очередная жалоба вызвала осуждающие взгляды в сторону Расима от тех, кто сидел слева от Мунира, то есть наиба Шомабада, наиба Чехры и визиря внутренних дел, который в открытую нахмурил свои короткие, густые брови. Расима удивляло, что он был приглашён лично султаном Бузургом, тогда как других визирей и чиновников Зебистана Мунир ибн Нодир мог привезти с собой на своё усмотрение. Рядом с Орзу сидела Нигора, однако она не разделяла их осуждающих взглядов. Не будь Мунира рядом, никто бы из них не осмелился так глазеть на Расима.
Сам премьер-министр Зебистана сидел справа от Мунира. Рядом с ним сидел наиб Джоду, казначей Расулабада и личный слуга Мунира — его опора. Рядом со слугой стояла небольшая резная шкатулка, в которой лежал подарок для султанзаде.
Расим безучастно смотрел на резьбу по алебастру, которой были украшены стены алькова, чувствуя на себе тяжёлые взгляды осмелевших стервятников. Гостей из Зебистана было почти в два раза больше, но после свадебного пира, многие не пожелали остаться на продолжение банкета и ушли отдыхать. Однако, будь эти подхалимы здесь, безусловно, они тоже сверлили бы его порицающими взглядами, как они делали это всю дорогу. Тогда Расим жалел, что отправился вместе со свитой наследного шахзаде, а не своим привычным путём. Он даже не захватил свой коврик.
Высказав своё недовольство, Мунир перешёл к охоте. Он начал хвалить свои достижения на этом поприще. И даже при этом сетовал на то, что в Ахоруне охота вышла скучной и скудной.
— Я очень хотел поймать какого-нибудь большерогого барана, — раздосадовано проговорил Мунир. — Я хотел повесить его рога в своих покоях. Вместо этого я подстрелил какую-то птицу и поймал жалкого кролика.
— Не волнуйтесь, мой господин, — подбодрил его Ахад 40 , наиб Шомабада — пятидесяти восьмилетний мужчина с короткой, седеющей бородой и в синих шелках. Узоры его тонкого халата с короткими рукавами напоминали звёздное небо. — Вернувшись в Зебистан, я устрою для вас охоту на винторого сайгака, — обещал он.
40
Ахад произносится с гортанной «х».