Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
Расим бросил беглый взгляд на Фозила и снова посмотрел на камеру с пленником. Расим отошёл от клетки и начал массировать свои уставшие пальцы.
— Который час? — спокойно спросил Расим.
— Две сойи до полудня, мой господин, — бодро ответил Фозил.
Узнав, что простоял здесь не малых четыре часа, барабанив решётку, Расим задумчиво посмотрел на Фозила. Тот был одет в обычную белую форму с чёрной безрукавкой и коротким кинжалом на широком поясе. При свете ламп, горящих в прихожей, было заметно, что Фозил загорел на солнце.
— Скажи мне, Фозил, сколько лет ты служил в отряде копейщиков? — Расим прекрасно знал ответ. Он задал вопрос, чтобы начать разговор и подразнить пленника.
— Два года, мой господин, — ответил Фозил, удивившись вопросу, ведь Расим сам назначил его проходить обязательную военную службу в отряде копейщиков, когда ему исполнилось шестнадцать.
— Ты держишь связь с сослуживцами? — Расим знал ответ и на этот вопрос. Фозил и Одил служат ему с девяти и тринадцати лет, соответственно, и он знал о них всё.
— Я тренируюсь с ними каждый день вне своей смены, мой господин, — Фозил повесил лампу на стену и с недоумением на несколько шагов подошёл к Расиму.
— Почему ты не продолжил службу? В отряде копейщиков у тебя могли бы быть перспективы. Ты мог бы стать командиром, а не терять свои юношеские годы в этой убогой темнице.
— Я рад служить вам, мой господин, — с рукой у сердца лояльно заявил Фозил, всё ещё не понимая к чему этот разговор.
Расим одобряюще покивал и косо посмотрел сквозь решётку.
— Мне нужна твоя услуга, Фозил, — с лёгким коварным взглядом, всё ещё направленным на клетку, сказал Расим.
— Всё что угодно, мой господин, — отозвался Фозил.
— Мне нужны люди, Фозил. Сильные и крепкие, — Расим продолжал смотреть в сторону клетки. Его глаза уже привыкли к темноте. Однако и этого было мало, чтобы полностью разглядеть своего пленника, безразлично сжавшегося в углу. — Мне нужные доверенные люди.
— Господин? — взгляд Фозил просил уточнения.
— Нужно доставить сюда нечто большое и тяжёлое, — Расим по-прежнему смотрел вперёд, ожидая реакции пленника.
— Откуда?
— Из гор Катрон.
Вот оно. Ответ Расима принёс плоды его затеянной игре. Пленник зашевелился. Он повернулся к Расиму. Его глаза отражали волнение и изумление. Расим ожидал, что пленник заговорит, но этого не произошло. Что ж, Расим привык к скудным плодам.
— Я поговорю с командиром моего отряда, — сказал Фозил.
— То, что мы сюда принесём, очень важно для меня. Никто не должен об этом узнать, — Расим выждал паузу и с испытующим взглядом посмотрел на Фозила. — Ему можно доверять?
— Латиф хороший человек, мой господин. Я поговорю с ним.
— Пусть явится ко мне вечером. Я буду во дворце.
— Слушаюсь, мой господин.
Фозил откланялся, повернулся и начал уходить. Дойдя до прихожей, он вдруг остановился и обернулся в сторону Расима с вопросом на устах. Не успев задать его, Расим сказал ему:
— Не волнуйся, пленник никуда не денется, — Расим уверенно посмотрел в сторону пленника. Один край его губ язвительно потянулся наверх.
Фозил кивнул и ушёл.
Расим снова подошёл к клетке и, ни говоря ни слова, снова начал барабанить по решётке. Теперь уже в новом ритме: четыре удара подряд пальцами, начиная с мизинца. Четыре удара, пауза, четыре удара, пауза…
Расим молча смотрел довольным, источающим яд, глазами на пленника, скрытого во мраке темницы. Он не ожидал, что этот упрямец заговорит с ним сейчас и после тридцатого перестука, наконец, заговорил сам.
— Кажется, я нашёл тебе управу, — Расим широко злорадно улыбнулся и ушёл.
По дороге во дворец Расим решил пройтись по улицам и посмотреть на людей. Он переоделся в белую рубаху, поверх которой надел зелёный лёгкий кафтан с тонкой золотистой вышивкой, надел тёмно-зелёные штаны. На ногах у него были полу-галоши, прошитые серебристой нитью. Поверх кафтана он также надел короткий, тонкий зелёный льняной халат с широкими рукавами до локтей и серебристой тесьмой по краям. Расим не стал повязывать чалму на голову из-за жары, хоть она и была нужна для предотвращения солнечного удара. Вместо неё Расим обошёлся простой тёмно-зелёной тюбетейкой с белым узором.
Палящее солнце уже склонялось к горизонту. Люди возвращались домой, уставшие, измученные и голодные. Их состояние усугублял едкий запах дыма, стоявший в воздухе. Люди сжигали свои сады, огороды и деревья, хотя Расим заверил их, что в этом нет необходимости. Он уверял, что Чёрная напасть уже позади. Она отступила и больше не тронет урожай. Но люди хотели убедиться в этом сами. После пожара на яблоневой улице, где сгорели несколько домов и пару десятков садов, пошёл слух, что нужно сжигать не только посевные поля, но и всю растительность в городе, ибо она тоже заражена. За прошедший год, в сравнении с предыдущими, Чёрная напасть уничтожила восемьдесят процентов урожая не только Расулабада, но и других городов Зебистана, кроме Шомабада. Всех удивляло, почему Чёрная напасть не тронула этот город. Эта бредовая идея, словно лихорадка, заразила всех в Расулабаде. Расим и другие чиновники пытались их отговорить, но порой слухи народа бывают сильней слов правительства. Теперь Расулабад полыхал в огне и тонул в дыму, как это видел в своих снах Расул Первый.
— «Интересно, видел ли он другие города в огне в своих снах?» — думал Расим, проходя мимо двора, где только что повалили и зажгли высохшую хурму. — «Это вы подали им такую идею», — с ироничной улыбкой вспомнил слова визиря внутренних дел, недовольного таким положением в городе. — «Это вы первым начали сжигать посевные поля».
Тогда Расим пропустил эти обвинения мимо ушей, равно как и вопрос о сгоревшем Синем доме, где сгорели наложницы покойного Носира и придворный слуга. На очередном заседании визирей и чиновников Расулабада три месяца назад это было одним из основных вопросов, поднятых несколькими визирями и начальником городской стражи. Они требовали от премьер-министра тщательного расследования этого инцидента, так как в этом могли быть замешаны заговорщики, отравившие Носира ибн Нодира. Расим же, отмахнувшись, поручил им самим расследовать это дело, сказав им тогда с усмешкой: