Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
— «Если вы пойдёте по горячим следам, то может и найдёте всех виновных».
Расим прошёл мимо жилых улиц и вышел на аллею, ведущую во дворец. Благо, люди не тронули окаймлявшие её дубы и магнолии. Впрочем, они не тронули и другие неплодоносные деревья. Идя под тенью дуба, Расим был благодарен им за это милосердие. Сруби и сожги они и эти деревья, жара доконала бы всех, кто находился на улице.
— «Скоро всё будет хорошо», — обещал он им про себя, поднимаясь по широкой парадной лестнице.
Во дворце стояла тишина, впрочем, как и всегда. Слуг не было видно, словно они все ушли в отгул. Прошло уже три недели, а Мунир ибн Нодир всё еще не вернулся со свадьбы. Возможно, султан Бузург устроил для него большую охоту на баранов.
— «Пусть себе охотится и не лезет в мои дела», — хмыкнул про себя Расим.
— Господин премьер-министр, вы вернулись! — в углу коридора, ведущего в аванзал, к Расиму подбежал главный придворный лекарь.
— Здравствуй, Неъмат, — бесстрастно поприветствовал Расим. — Как поживает падишах?
Старик опустил плечи и грустно покачал головой.
— Никаких улучшений, господин премьер-министр.
— Не унывайте, мой друг. Всё будет хорошо, — подбодрил Расим, положив руку на плечо лекарю.
— Господин, не знаете, когда вернётся его светлость, Мунир ибн Нодир? — озадаченно спросил Неъмат.
Расим пожал плечами в неведении.
— Вы чего-то хотели от него? — поинтересовался Расим.
— Уже семнадцатый год, как светлейший падишах болен. Я за всё это время так и не смог выяснить, что эта за болезнь. Я испробовал всё, но не смог вылечить его. Моих знаний оказалось недостаточно…
— Не вините себя, мой друг. Никто не смог помочь светлейшему падишаху, — Расим утешил лекаря, погладив его за плечо.
— Мы ни разу не просили ведьм помочь светлейшему падишаху. Почему? — сквозь ком в горле спросил старик. — На-шахзаде Мунир обещал, что Нигора взглянет на его отца. И я прошу вас напомнить им об этом.
— «Нет», — хотел выпалить Расим, но нервно сжал губы, сдерживая крик за зубами.
— Колдовство может только усугубить ситуацию, — глубоко вздохнув, спокойно сказал Расим.
— Иногда, когда светлейший падишах открывает глаза, мне кажется, в его взгляде я вижу мольбу прекратить его страдания, — со слезами поведал лекарь. — Я растил Нодира с пелёнок и больше не могу выносить этого. Моё сердце разрывается. Прошу вас, пусть Нигора осмотрит его, — Неъмат взял Расима за руки и умоляюще посмотрел ему в глаза.
Расим вздохнул и отвёл взгляд. Этот старик не отстанет от него. Ведьм нельзя подпускать к падишаху, особенно Нигору — это противоречит его замыслу. Пытаясь вылечить его своим колдовством, они действительно могут всё только усугубить. Что же делать? Решение было очевидным. Расим опустил снисходительный взгляд на лекаря.
— Нигора сейчас находится в кампании его светлости, Мунира ибн Нодира. Обратитесь к нему, когда они вернутся. Всё-таки падишах его отец, — «а не мой», — и в случае его смерти из-за вмешательства ведьмы, я не хочу нести ответственность.
Мысль о смерти падишаха была недопустимой для Неъмата. Услышав слова Расима, он ужаснулся и, опустив его руки, отступил. У него забегали глаза и Расим видел, как в них гаснет последняя надежда. Расим не волновался, что лекарь может с этой же просьбой действительно обратиться к Муниру. Он знал, что тщеславный жирдяй и на десять шагов не подпустит Нигору к своему отцу. Он ждал смерти своего отца не меньше, чем того ожидал Расим.
На удивление Расиму Неъмат отбросил ужасную мысль из головы и, веря, что ведьма поможет падишаху, сам себе кивнул в подтверждение.
— Спасибо, господин премьер-министр, — лекарь поклонился Расиму и ушёл, оставив его в хмуром недоумении.
— «Что ж», — бесстрастно вздохнул Расим. — «Пусть ведьма осмотрит Нодира. Вероятность, что она, пусть даже будучи самой могущественной ведьмой, хоть что-то поймёт, ничтожна».
Уверенный в своей правоте, Расим спокойно направился к своему рабочему кабинету. В ожидании Фозила с командиром копейщиков, он взял книгу мастеров и стал снова перечитывать уже знакомые ему примечания. Большинство из тех, которые он сумел прочитать, были ближе к концу книги и рассказывали историю далёких предков после Великого конфликта. В примечаниях на двадцати одной странице подряд подробно описывается основание государства Бахриян и её столицы Саброны. В деталях был описан замок шах-султана, возведённый в окружении скал. Сколько тысяч чёрного мрамора ушло на его возведение, и почему шах-султан построил замок не в самой столице. Изучая эту историю, Расим не понимал одного: эти примечания являются переводом основного текста? Или это отдельное повествование? Если так, то какая у них связь с основным текстом?
Чем больше у него возникали вопросы, связанные с этой древней книгой, тем больше он проклинал пленника за его молчание. Отсутствие ответов злило его, однако приступов ярости у него больше не было. После несколько раз перевёрнутого стола, нескольких разбитых ламп и громких криков, Расим начал подавлять свой гнев, повторяя слова отца про всеобладание.
Понурившись, Расим с украдкой через правое плечо посмотрел на глубокую нишу в стене за его спиной.
— Мне так жаль, что тебя нет рядом, — грустно прошептал он.
Послышался стук. Медленно открылась дверь, за которой показалась голова Фозила.
— Господин, — негромко позвал он, войдя в кабинет. — Я выполнил ваше поручение. Латиф ожидает за дверью.
Пустой взгляд Расима, исподлобья обращённого на его слугу, обрёл цель.
— Пусть войдёт, — на одном коротком дыхании произнёс Расим.
В рабочий кабинет Расима вошёл мужчина тридцати шести лет, ростом на ладонь ниже Фозила и менее широкими плечами. Однако в силе и в остальном телосложении он не уступал юноше. Под простой безрукавкой и бежевой льняной рубашкой скрывались стальные мускулы и крепкие руки. Квадратное лицо, обрамлённое подстриженной густой бородой цвета бурой пшеницы. Светло-голубые неглубоко посаженные глаза под прямыми густыми бровями придавали командиру строгий вид, но в настоящий момент они выражали недоумение по поводу его внезапного вызова.
— Господин премьер-министр, — Латиф с рукой у сердца поклонился Расиму и прошёл внутрь за Фозилом.
— Господин, это Латиф — командир отряда копейщиков, в котором я служил, — представил Фозил, пока Расим рассматривал светловолосого гостя.
Расим узнал Латифа, так как тот несколько раз присутствовал на заседаниях с чиновниками.
— Многому наслышан о вас, — льстивой улыбкой Расим украсил свою ложь. — Прошу, садитесь, — Расим указал на курпачи, постеленные в пяти шагах от возвышения, на котором сидел он сам за своим столом. — Чаю?