Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
Азим и его мать тоже облачились в белые одеяния. Зарина, кроме того, свободно повязала зелёный платок, оставив макушку на половину открытой. На шее у неё висело турмалиновое ожерелье под цвет её глаз. Для сочетания с платком Зилола повязала на пояс свекрови другой зелёный платок, чуть темнее первого, с узлом на правом боку. После свадьбы султанзаде перестала ненавидеть зелёный цвет, поскольку это было любимым цветом её свекрови. Азим же изначально хотел надеть свой чёрный наряд, но жена отговорила его.
— «Вы теперь зять султана и вправе считаться хеш-султаном. Потому, во дворце вам следует появляться в белом», — объясняла Зилола, когда они переодевались в своей спальне.
На Рауфе также была белая туника и шаровары. Поверх у него был распашной белый камзол одинаковой длины с туникой. Его одеяние украшали бледно-серые растительные и переплетающиеся узоры, а на поясе под камзолом повязан серый шёлковый платок с белыми узорами винограда. Такой же платок повязан в виде короткой чалмы вокруг чёрной тюбетейки.
Процессия шла по оживлённым улицам столицы и прохожие склоняли голову перед султанзаде и её мужем. Некоторые делали это молча, другие желали молодожёнам счастья, крепкого здоровья, много детей и так далее. Между тем, горожане не скрывали удивления от того, что их госпожа идёт пешком, и косо с недопониманием поглядывали на слуг и вофи. Горожане не знали, что за день до этого писарь-глашатай Сорбон приходил в дом к Аъзаму с поручением султана. Он спрашивал, желает ли госпожа поехать во дворец на лошадях. Зилола ответила отказом, предпочтя пешую прогулку. В тот вечер, за ужином Азим вручил Сорбону четыре мешочка с очищенными из горной породы драгоценными камнями и попросил передать их тем семьям, которым Сорбон ранее передавал мархуров. Сорбон долго смотрел на мешочки и даже проронил слезу.
— «В одной из этих семей недавно скончалась бабушка и дети остались полными сиротами… Они будут безмерно рады вашей щедрости, молодой господин», — сказал тогда Сорбон сквозь сердобольный ком.
На площадь, окружавший дворец, процессия вышла через западную улицу, где, в основном, испокон веков проживали чиновники, отчего она и носит аналогичное название: «Улица чиновников». К самому дворцу они прошли через северо-западный лабиринт, благоухающий белыми розами. Это был выбор Зилолы, который она объяснила тем, что соскучилась по этим местам. Их проход сопровождался гулким рёвом сарунов, заточённых в клетках под галереями.
— Не бойтесь матушка, они заперты, — заверила Зилола.
Тем не менее Зарина с опаской прижалась к старшему сыну, а вот Рауф проявил к ним интерес.
— Можно посмотреть на белых львов, госпожа?
— На закате их будут кормить. Мы можем присоединиться, — с задорной улыбкой обещала Зилола и обрадовала деверя.
— Почему они ревут? — спросила Зарина.
— Хранителя знаний говорят, что саруны так молятся Всевышнему. Они делают это, когда солнце стоит утром и вечером над горизонтом на отметке одной стрелы.
— Кто такие Хранители знаний? — полюбопытствовал Рауф.
— Мои учителя, — кратко ответила Зилола.
— Зилола… Правда, что твой отец скармливал им ведьм? — нерешительно спросил Азим.
Его жена грустно потупилась. Её воспитательницы говорили, что тогда был тяжёлый период в Ахоруне. Люди умирали тысячами, и никто не мог найти лечения от Зелёной хвори. Когда ведьмы приходили во дворец предложить свою помощь, её отец просто приходил в ярость.
— Я была слишком мала тогда, но их вопли я запомнила надолго, — тихо проговорила Зилола.
Султан знал, что его дочь придёт ко дворцу через лабиринт. Потому он велел встретить её у служебного входа. Так, под северо-западными боковыми арками на ступеньки постелили бежево-розовую дорожку из тонкого шёлка с серебристой тесьмой. Слева стояли слуги, справа служанки, держа на изгибе локтя небольшие корзинки. Над головой Зилолы и Азима, которые прошли вперёд, они сыпали лепестки белой розы, над головой Зарины и Рауфа посыпали красные.
— Добро пожаловать, госпожа! Добро пожаловать, господин! — приветствовали они, как Зилолу с Азимом, так и Зарину с Рауфом.
Азим странно посмотрел на них. Зилола предупредила, что его теперь будут называть «господином». Всё равно, слышать это для него было непривычным.
То ли ещё будет…
В гардеробной они сменили свои красивые, расшитые галоши на серебристые сандалии с мягкой подошвой. Слуги с дастарханами в руках проводили их до банкетного зала. Теперь здесь на месте стола для молодожёнов стоял большой белый топчан с резьбой, чьи бороздки были украшены золотом. Султан стоял рядом с топчаном и отдавал распоряжение старшим слугам, среди которых был и Адхам.
Старшие слуги ушли с поклоном и султан повернулся к двери, где стояли его дочь с мужем, деверем и свекровью.
— С твоим приходом во дворец снова вернулось солнце, дочь моя! — Бузург подошёл и крепко обнял свою дочь. — Я скучал по тебе, — тихо проговорил он ей в ухо.
Зилола была поражена. Её отец впервые за всю жизнь сказал, что соскучился по ней. Что это с ним? Это Чёрный рубин так на него влияет? С тех пор как Бузург его получил, султана словно подменили. Как бы там ни было, Зилоле было приятно в тёплых объятиях отца.
— Я тоже рада видеть вас, отец, — ответила она.
Султан поцеловал дочь в щеку и посмотрел на зятя.
— Приветствую вас, несравненный султан, — Азим с почтением прижал руку к сердцу и склонил голову.
— Здравствуй, Азим, — султан положил правую руку на плечо зятю. На его левом указательном пальце было серебряно-золотое кольцо с Чёрным рубином, размером с виноград.
— «Куда он дел остальное?» — подумал Азим, глядя на кольцо.
— Проходите, — отступив, султан указал на резной топчан. — Добро пожаловать, — улыбнулся он Зарине и ласково потрепал Рауфа по затылку. — Аъзаму я давал важное поручение. Он скоро придёт, — заверил Бузург и пошёл за ними.