Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
Копейщики на телегах, словно зачарованные дети, наблюдали за колдовством. Один из них заметил, что губы Расима безмолвно произносят какие-то слова. На это обратили внимание и остальные, как вдруг ветки затряслись, а их листья начали падать. Невидимая сила, сила Расима направила эти листья прямо на телеги. Как только листья наполнили телеги и скрыли яйца, Расим ещё раз проговорил что-то себе под нос и, разжав кисть левой руки, снова резко сжал её в кулак. Нужное ему количество веток оторвалось от деревьев и легло на телеги, образовав плотную крепкую решетку на каждой.
Опустив руки, Расим глубоко вздохнул. Ещё никогда за день он не применял столько свои силы — это было отличной практикой для него и демонстрацией сил копейщикам. Он взял поводья и подъехал к одной из телег. Расим взялся за прут наколдованной им решётки и попытался сдвинуть её — решётка не поддалась, будто была пригвождена к бортам телеги. Убедившись в надёжности своего творения, Расим требовательно посмотрел на обмелевших копейщиков.
— Привала не будет. Скачите в Расулабад и как можно быстрее.
Копейщики молча кивнули и те, что держали поводья, хлестнули ими и лошади погнали вперёд.
Расим бесстрастно посмотрел на Латифа и, ударив свою кобылу в бок, галопом поскакал вслед за телегами.
Латиф же пребывал в полном замешательстве. Он задумчиво оглянулся назад и всё ещё переживал за Фозила и Фарруха. Нельзя оставлять их в этом проклятом месте. Латиф крепко сжал поводья. Он хотел вернуться за друзьями, но не решался. Всё его мужество и храбрость приводили одну причину, ту самую, чтобы отговорить его волю от бездумного и скорее губительного поступка.
Страж.
Солнце давно скрылось за горизонтом и сумерки сгущались. Выхода не было. Мысленно пожелав удачи, Латиф поскакал в сторону Расулабада…
«Даже узнав про Муаттару от Хранителей знаний, султан Бузург ибн Махмуд не смилостивился над ведьмами, которых предстояло бросить сарунам. И гонения ведьм он не отменил. Горе от утраты родных и любимых не позволяло ему здраво мыслить».
Хранители знаний: «Истории Ахоруна»
За окном занимался рассвет. С первыми лучами солнца день обещал быть по-настоящему жарким. Однако в постели Азима было холодно и… пусто. Азим ворочался под тонкой шёлковой простынёй, нервно тря колено о колено. Он протянул руку, но рядом никого не было. Азим перевернулся на другой бок и потянул руку в эту сторону — снова никого. Юноша скинул с себя простыню и открыл глаза с чувством, что всё произошедшее с ним за последние несколько месяцев было сном. Это чувство тревожит его уже три недели, а последние пару дней просто не давало ему спать. Увидев Зилолу, он вздыхал с облегчением. Однако сейчас её не было ни в постели, ни в самой комнате, которую им выделили родители после свадьбы.
Эта комната была обустроена по вкусу Зилолы и обставлена изысканной мебелью, подаренной лучшим мебельщиком Ангурана. Этот же мастер окрасил комнату в бежевый и украсил углы деревянными панелями с резьбой, а на стены повесили различные кундалы. В комнате стояло благоуханье яблок, исходящее из золотых аромоламп в нишах над большой кроватью.
Азим сел и прислонился к спинке кровати, выполненной в виде тройного купола — напоминание о дворце — и высокими башнями по бокам, на которые они ставили свечи по ночам. Обивка спинки была сделана из мягкого бежевого бархата и застёгана золотистыми и розовыми сапфирами. Глядя на них, Азим протер глаза и перевёл взгляд на светло-пурпурные атласные занавески с белыми и синими ромбовидными полосами и разводами. Юноша сонно моргнул, затяжно зевнул и оглядел комнату — Зилолы и вправду не было. Видимо, как всегда, она проснулась с первыми лучами, если не раньше, и приступила к домашним делам.
Не веря в это, Азим в спешке оделся и спустился вниз. Услышав голос матери, он направился на кухню и увидел мать с женой. Зарина мелко нарезала мясо, Зилола месила тесто на кухонном столе и, услышав шаги Азима, отложила миску с тестом в сторону и поприветствовала мужа, подняв руку к сердцу и склонив голову.
— Доброе утро, — нежно сказала Зилола.
— Доброе утро, любовь моя, — с судорожным голосом ответил Азим.
Юноша вздохнул, но спокойствия ему это не принесло. Его сердце по-прежнему колотилось.
— Как ты, сынок? — голос Азима показался Зарине странным, и она посмотрела в его возбуждённые глаза. — Ты выглядишь обеспокоенным.
— Всё… хорошо, мама, — с запинкой слукавил Азим и отвёл взгляд. — Пойду, умоюсь, — понимая, что этим он не проймёт свою мать, Азим улыбнулся жене и вышел во двор.
Азим действительно был обеспокоен. Даже увидев Зилолу, его сердце не успокоилось. Странное чувство тревоги не покидало его. В последнее время он начал разговаривать во сне и бормотать «беги». Зилола успокаивала его и Азим снова засыпал. Однажды ночью Азим в ужасе проснулся и сел в постели. «Они все умерли от рук дэва. Нужно бежать», пробормотал он, испугав жену. Его мучили кошмары и за прошлые три ночи они только ухудшились. Зилола беспокоилась за мужа и, видимо поэтому, рассказала обо всём матери. Не удивительно, ведь они так сдружились за эти сорок дней. Зарина называет Зилолу «доченькой», и та сияет в ответ. Это радовало Азима, и он забывал о кошмарах до следующей ночи.
Азим вошёл в ванную, набрал в руки воды и резко плеснул себе в лицо, потом ещё раз и ещё… Однако тревога не смывалась.
— Что со мной? — тихо проговорил он, глядя в зеркало. Некоторое время спустя он снова умылся холодной водой и озадаченно уставился на то, как сливается вода в новой мраморной раковине. — Я тебя не обманывал, — помотал он головой.
Завершив все ванные процедуры, Азим снова вышел во двор и посмотрел наверх. На зеленовато-голубом небе парило одинокое белое кучевое облако. Юноша не опускал глаза, пока не заурчало в животе. Сытный завтрак — вот, что ему сейчас нужно, чтобы избавиться от тревоги. Думая о предстоящем дне, Азим вернулся домой.
— Доброе утро! — с новой улыбкой сказал Азим и, сначала, поцеловал мать в щеку, затем нежно поцеловал жену, смутив её перед свекровью.
Зилола в это время накатала тесто в рулет и нарезала его на куски, как показала Зарина. Азим оторвал кусочек теста, остававшегося в миске, и смачно положил его в рот.
— Сырое тесто? — удивилась Зилола.
— Он с детства делает так, когда я что-то пеку, — улыбнулась Зарина. — Иди, садись, — она кивнула в сторону столовой. — Сейчас подам завтрак.