Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
— Так что у вас тут происходит? — снова поинтересовался Фаррух.
Латиф в недоумении повёл губой.
— Фозил говорит, что услышал что-то… Что именно ты услышал?! — крикнул он, повернувшись назад.
— Кажется, кто-то зовёт на помощь, — крикнул в ответ Фозил и шагнул направо, в сторону выступа.
— На помощь? — переспросил Фаррух.
Латиф взаимным недопониманием переглянулся с ним.
— Я пойду, узнаю — крикнул Фозил и начал подниматься по выступу.
— Я пойду за ним. Вдруг, кто-нибудь попал в беду, — вызвался Фаррух и побежал за Фозилем.
Оставшись один, Латифу казалось, что все эти пустые глазницы в отчаянии обращены на него. Он возненавидел это место всем дрожащим нутром. Его вывернет наизнанку, останься он тут на секунду дольше. Латиф поднялся на пологую часть ступенчатого склона горы слева от себя и ускоренным шагом покинул это место.
Там, где это было возможно, Латиф бежал. Там, где нет, он ступал осторожно, то поднимаясь на холмы, то спускаясь к каменистым склонам. Солнце уже склонялось к закату, когда он наконец дошёл до ущелья. Только тогда он решил спуститься на саму тропу. Склон на этом холме был травянистым и Латиф не опасался, что споткнётся о камень, поскользнётся, полетит вниз и разобьёт голову как арбуз.
— «Возможно, так они и умерли — в ужасе падая насмерть».
Латиф думал, что отряд дожидается их в долине, у входа в ущелье, где они оставили лошадей и телеги. Однако там никого не было, кроме трёх лошадей, пасущихся у подножия. Неужто Расим не остался ждать их возвращения? Вот же гнусный тип. И как падишах мог назначить его премьер-министром? Из-за болезни? Что-то здесь не чисто…
Латиф полчаса стоял у ущелья, волнуясь, когда же вернутся Фозил с Фаррухом, но они таки не появились. Латиф начал тревожиться, а день сменялся вечером. Вдруг, случилось что серьёзное? Нужно скорее найти Расима и сообщить отряду, что Фозил с Фаррухом отстали. Их стоит подождать или пойти к ним на помощь. Латиф поймал своего коня, сел на него и погнал галопом на юг.
Солнце наполовину село за горизонт, окрасив его в оранжевые тона. Латиф догнал отряд у северо-западной опушки Корявого леса, где устраивали ночлег в прошлый раз. Члены отряда запрягли своих лошадей в телеги, в которые погрузили яйца, и ехали со средней скоростью почти под самой сенью деревьев. Только Расим ехал отдельно на своей кобыле. Он часто смотрел наверх, но там кроме разбитых облаков, отражавших закатные краски, не было ничего.
Поравнявшись с Расимом, Латиф удивился, обнаружив, что все его люди, кроме Фарруха, были здесь. Они ехали на телегах и шутили между собой с весёлыми лицами.
— «Если они здесь, то кому понадобилась помощь?»
— Господин Расим, — озадаченно окликнул Латиф.
— О, явился наконец, — оглянулся на него Расим. — Где остальные?
— А… М-м… О-они…
Что это с ним? Латиф никогда не заикался. Странное чувство охватило его. Он смотрел на копейщиков из своего отряда и все те трупы снова предстали перед его взором. Он ощутил их страх на себе. Латиф задумчиво посмотрел назад, всё ещё надеясь увидеть Фозила и Фарруха, скачущих к ним.
— Они остались на той тропе, — наконец сказал Латиф.
— С чего бы? — спросил Расим.
— Фозил услышал зов о помощи и пошёл на него. Фаррух вызвался пойти за ним, чтобы выяснить в чём дело, — задумчиво ответил Латиф.
— Что ты сказал?! — Расим остановил лошадь и резко повернул голову к командиру копейщиков. В его глазах вспыхнула искра тревоги. На мгновение Латифу показалось, что в глазах Расима он видит тот самый ужас, застывший на лицах тех трупов.
— Зов о помощи, — неуверенно повторил Латиф. Глядя на взволнованного Расима, он сам сильно запереживал за тех двоих. — «Где же они?»
Расим тоже посмотрел назад в сторону гор. На его лице была написана тревога, а в глазах тлела скорбь. Расим вспомнил отца, мольбы и протянутую к нему руку. То зловещее стихотворение о ничтожном пире снова всплыли в его памяти. Он закрыл глаза, сделал глубокий вздох и отпустил тяжёлые воспоминания. Затем Расим снова открыл глаза и твёрдо посмотрел на Латифа. «Забудь», он хотел было сказать, но вдруг его позвал один из копейщиков на ближайшей к нему телеге.
— Господин! Скорее. Посмотрите.
Расим обернулся и подъехал к той телеге.
— Что такое? — спросил он.
Копейщик, позвавший его, кивнул на яйцо, которое негромко хрустнуло. От изумления у Расима вылупились глаза. Он выжидающе посмотрел на яйцо, надеясь, что хруст больше не повторится. Иначе, плохи дела. И как на зло, яйцо шевельнулось и в ней с хрустом появилась небольшая трещина.
— Только не сейчас, — занервничал Расим.
— Господин, нам стоит остаться и дождаться Фозила с Фаррухом, — настойчиво сказал Латиф, подъехав к Расиму.
— Как только они утолят свою алчность и набьют карманы драгоценными камнями, я уверен, они найдут дорогу назад, — Расим укоризной посмотрел через плечо на Латифа.
Он солгал, чтобы командир копейщиков отстал от него. На самом деле Расима не заботила судьба обречённых, даже Фозила. Сейчас самое главное — как можно скорее добраться до Расулабада.
Сначала, нужно укрыть яйца на случай, если объявится мамаша. Нужно скрыть их с помощью силы и заклинания, тогда она примет отряд за обычных путников.
Расим приказал сбавить скорость и подвёл свою лошадь к телегам сзади. Расим отвёл правую руку в сторону и повернул ладонь вверх. Изумруд в его кольце вновь загорелся внутренним светом. Одновременно с этим кончики его растопыренных пальцев тоже загорелись внутренним оранжевым неярким светом. Казалось, будто сами его вены горели. Этой рукой он начал сжимать нечто невидимое, нечто, не умещающееся в его ладони. Расим поднял левую руку и направил её к пышным кронам кривых деревьев. Он согнул левую руку в локте и напряг, а кисть подрагивала. Казалось, и этой рукой он пытается ухватиться за нечто большое и потянуть вниз.