Свежий ветер
Шрифт:
Я не стала всего этого говорить, вместо этого мысленно ухватившись за свои и ее слова, как за спасательный круг. Я не верила в высшую силу, в порядок мироздания или в истинную справедливость. Я верила лишь в то, во что могла верить. В то, что если я буду бороться достаточно долго и усердно, то сумею вырвать у судьбы немного счастья для самой себя, и однажды настанет такой день, когда мне больше не придется сражаться. День, когда я смогу оглянуться назад и не кривя душой сказать, что счастлива.
Я должна верить в то, что это возможно. Должна. На некоторое время два года назад мне казалось, что это уже произошло.
Уходя, Лиара обернулась на пороге и улыбнулась, а затем дверь за ней
========== Призрак ==========
Кейден
Когда я в следующий раз включил консоль, собираясь поработать, меня ожидало новое сообщение, подписанное ее именем.
Джена прислала ответ, а я до сих пор не смог заставить себя открыть письмо. Меня удивляло уже то, что она вообще решила ответить, и я все продолжал гадать добрый ли это знак. Наконец, набрав полную грудь воздуха, я нажал на значок, и, на мгновение потемнев, экран отобразил ее лицо. Она записала видео. Теперь мое сообщение казалось сухим и отстраненным, недостойным взрослого человека – будто бы я боялся по-настоящему поговорить с ней. На изображении Джена, поджав губы, безэмоционально смотрела в камеру – то же самое выражение мне не раз приходилось наблюдать, когда она собиралась на встречу, на которую ей вовсе не хотелось идти.
Даже зная, что нахожусь в одиночестве, я оглянулся, словно чтобы еще раз в этом убедиться. Мое руководство было недовольно тем, что я не допросил Джену касательно ее работы с «Цербером», а кроме того, ссылаясь на наше с ней прошлое, запретило мне лезть в это дело в дальнейшем. Если они узнают о том, что я послал ей письмо, то придут в ярость. Я также не собирался переправлять им ее ответ, что, вполне вероятно, нанесет моей карьере еще больший удар, узнай они об этом. В конце концов, теперь она являлась террористкой, пусть даже все, что она делала на моих глазах – это занималась спасением жизней. С этими мыслями я нажал на кнопку воспроизведения.
«Привет, Кейден, - начала Джена ровным голосом, хотя выражение ее лица свидетельствовало о ее дискомфорте перед камерой. – Спасибо за письмо. До этого у нас не было возможности по-настоящему поговорить».
Запнувшись, Джена потерла свежую царапину на лбу, и я подумал, что она выглядит чертовски усталой. Порезы на ее лице были наскоро обработаны медигелем, а зловещие шрамы на щеках, замеченные мною прежде, выделялись еще сильнее. Она провела ладонью по волосам, и, глядя на нее, – такую измученную и израненную – я чувствовал, как сердце обливается кровью. Я находился в безопасности на Цитадели, а женщина, за которой я обещал последовать на край света, продолжала борьбу без меня.
«Полагаю, ты хочешь, чтобы я объяснила тебе свои действия… или по крайней мере то, как я умудрилась вляпаться во все это и не сообщить тебе», - произнесла она и, опустив взгляд, облизнула губы. Ее голос звучал напряженно, а в интонациях угадывалось раздражение – будто одна лишь необходимость просто держать себя в руках утомляла ее. Что послужило тому причиной? Ее злость на меня или что-то иное?
«Но дело не в тебе и не в том, что произошло между нами. Я на самом деле была мертва, так что можешь оставить свои подозрения в том, что я хладнокровная стерва, и только поэтому молчала на протяжении двух лет – большую часть этого времени я провела на операционном столе «Цербера», пока они собирали
Мне захотелось крикнуть, что это совсем не то, о чем я думал, но на самом деле я просто не желал признаваться самому себе, что Джена была довольно близка к истине.
Когда речь заходила о ней, во мне просыпался собственнический инстинкт. Шепард почти никогда не подпускала к себе других, и то, что она позволила мне быть рядом с ней, пусть даже ненадолго, наполняло меня уверенностью, что я знаю ее лучше, чем кто-либо другой. При мысли о том, что она способна на что-то столь безумное, как исчезновение на два года и работа на «Цербер», мне показалось, что меня как будто головой окунули в ледяную воду – я воспринял это как персональное напоминание, что мне неизвестно о ней ничего, чем бы она не хотела со мной делиться. Даже сейчас, когда я знал, что Джена сделала это не по собственной воле, все это представлялось мне неправильным, однако после Горизонта я более не был уверен, почему. В чем заключалась проблема? В том, что она совершила, или в том, что я упорно отказывался признать произошедшие изменения, поверить в то, что она вернулась, разрушив образ, созданный мною за два года скорби.
«Они назвали это «Проект Лазарь». Я и сама до сих пор не понимаю, как им это удалось, но это правда. Я очнулась в будущем и обнаружила, что мир продолжил жить своей жизнью, и все ведут себя так, будто я просто обязана смириться и принять это как должное, словно я только этого и хочу и лишь на это гожусь».
Джена в раздражении нахмурилась и с горечью - будто промолчи она, и слова обожгут ей язык - продолжила: «Это тяжело, понимаешь? Тяжело находиться на корабле в окружении людей, которым, как я знаю, мне не следует доверять, особенно когда эти люди делают для меня гораздо больше, чем Альянс. Или ты решил, что я просто забыла обо всем? Последние два года для меня - не более чем мгновение, так что я помню творимые ими ужасы даже лучше, чем ты. Мне так трудно постоянно подозревать всех и вся. А еще труднее пытаться жить дальше, когда все считают меня мертвой, а те, кому я доверяла, теперь не доверяют мне».
Она посмотрела куда-то в сторону, и мне отчаянно захотелось протянуть руку через экран, коснуться ее плеча и сказать, что я сожалею. На мгновение оттолкнув эти мысли, я попытался представить, что бы чувствовал, очнувшись и обнаружив себя на ее месте. Я стал думать о том, как бы отреагировал, если бы все это произошло без моего ведома или согласия, а она обвинила бы меня в случившемся, не дав даже возможности объясниться. И пусть я все еще ненавидел «Цербер» и злился на Джену за то, что она работала с ними, но я начал понимать, почему она обратилась за помощью к террористам после того, как все остальные отвернулись от нее. Я слышал, что о ней говорил Удина. Если бы тогда я не проводил все свое время, жалея себя и упиваясь горем, то, возможно, сделал бы что-нибудь по этому поводу. Шепард никогда не была идеалисткой, никогда не являлась чьей-то пешкой. Она не стала бы возвращаться в Альянс ради одной только идеи после всего того, что они сделали.
Черт побери, я оказался таким идиотом!
«И знаешь, - продолжала Джена, все еще не глядя в камеру, - когда я наконец поняла, что и в самом деле прошло целых два года, и только с «Цербером» у меня есть шанс что-то изменить к лучшему, я подумала о тебе и о том, как ты отреагируешь на все это. И какое-то время спустя я почти убедила себя в том, что ты поймешь, хотя и знала, что этого не случится. Но ничего страшного, тебе необязательно понимать, как я уже говорила раньше. У меня лучшая во вселенной команда, пусть даже вероятность того, что мы переживем эту миссию, мизерна. Я делаю это без тебя и без Альянса, потому что это должно быть сделано».