Свидетель
Шрифт:
Я прокручивала их в голове, ныряя то в один, то в другой всю дорогу. И только в клинике именитого профессора меня заставили отвлечься. Я отвечала на вопросы, позволяла заглядывать в мое глазное дно и делать всевозможные манипуляции по большей мере с моей головой и глазами, попутно наблюдая за сферами чужих эмоций. Темнота удивляла. На мгновение схлопнувшись, мир раскрылся, как ночной цветок, обнаруживая новые краски темноты и того, что мы не замечаем, полагаясь исключительно на зрение. Новый мир был богатым и удивительно говорящим: вопросы, сомнения, недоверие, кокетство медсестры при виде Валерия - все имело свой свет. И теперь я его видела.
* * *
Я не знала только одного, что Георгий Петрович не поехал с нами, сославшись на жутчайшую головную боль. Он сделал то, что никогда доселе не делал: пробрался в святую святых охраны - комнату видеонаблюдения. Ребята были на обходе, Сергей уехал, остальные охраняли периметр. Доктор был волен делать всё, что захочет. С опаской и съежившимся в груди сердцем Георгий Петрович нашел на сервере «Гостевую №4. Третий этаж», выбрал дату, время и начал смотреть. С каждой минутой он вжимался в кресло, оставлял потные отпечатки пальцев и ладоней на столе и поручнях. Повторял: «Не может быть... Как же так... Господи, как ты позволил...» Перематывал, не в состоянии видеть всё, и отчаянно боясь быть застигнутым за таким позором. Догадался, как скопировать запись на флэшку. Та пудовым грузом упала в карман брюк, и доктор вернул запись на место.
Расстегнув ворот рубашки, Айболит вышел на веранду. Ему не хватало воздуха, не хватало решимости справиться с дилеммой: его доброе имя оказалось рядом с именем злодея. Он ведь уважал Валерия, верил ему, любил почти, как родного! А теперь не сможет даже в глаза посмотреть. Не захочет. Но благосостояние семьи, к которому все давно привыкли, тоже повисло на ниточке. Георгий Петрович мерил шагами веранду и мучительно думал. Затем сложил свои вещи в портфель, сел в автомобиль и, когда поместье Черкасова осталось позади, съехал в придорожный карман. Солнце пригревало, сожалея о лете. От золотых листьев осин и берез рябило в глазах. Георгий Петрович вытер платком пот со лба, положил под язык валидол и набрал номер полиции.
– Здравствуйте, - выдохнул он, сунув ладонь под пиджак - туда, где тянуло сердце.
– Я должен сообщить о похищении девушки, Варвары Невской. И о преступных действиях в отношении нее...
Глава 10. Изверг
Долгие обследования, наконец, завершились. Нас пригласили в кабинет. Я почувствовала за спиной мягкую спинку кресла, в очередной раз удивляясь яркости телесных ощущений. Они были не важны и совсем не заметны тогда, когда я полагалась в основном на зрение. Сейчас я могла поклясться, что кресло было кожаным, даже не прикасаясь к нему ладонью - хватило упругости, тихого звука, «сцепления» поверхности с тканью моего костюма. Внимание или просто игра воображения?
Контур профессора развел руками, и от него, словно по воде, расплылись по темноте «лунные» круги.
– Первый случай в моей практике: функционально ее глаза в порядке, но она действительно не видит.
– Такое возможно?
– подал голос Валерий, по-прежнему напряженный.
Мое сердце радостно стукнуло, узрев надежду на свет.
– Истерическая амблиопия или психогенная слепота, - продолжил профессор, - это полное или частичное снижение зрения в результате психотравмы. Имелись ли у вас, Варвара, поводы для сильного стресса перед потерей зрения?
– Имелись, - за меня сдавленно ответил Валерий.
– Могу поинтересоваться?
– Сначала покушение на убийство, - он кашлянул, борясь с сухостью в горле.
– Потом... изнасилование.
– Не люди вокруг, изверги, - сокрушился медик.
– Вы в полицию уже заявили?
– Не волнуйтесь, приму меры, - ответил изверг.
– Это можно исправить? Я готов заплатить любые деньги.
«Любые деньги» - снова эта фраза! Я не сумела побороть в себе презрение: что же он меряет все деньгами? А поступки? А человечность? А желание помочь, в конце концов? Разве можно откупиться от совести... И тут же поймала себя за шиворот: так-то я принимаю? Какую однако причудливую форму заимствовала моя гордость, накрыла голову дырявым платом бессребреницы и задрала нос, по которому не далее, как сегодня ночью получила... И вот, пожалуйста, еще одно зеркало: презрительное отношение Валерия ко мне, мое - к нему. Не часть ли это паззла? Матхурава тоже слишком гордился более высокой кастой...
Профессор наклонился, заглянул куда-то, наверное, в монитор компьютера, потом повернул голову к нам.
– Вам не офтальмолог нужен, а психиатр. Сразу видно, девушка тонкая, по-видимому, очень восприимчивая, с подвижной психикой. Я могу порекомендовать хорошего специалиста.
– Мы к нему обратимся. А сейчас что делать?
– спросил Валера.
– В таких случаях рекомендуется принимать бромиды, валерьяну, обеспечить покой и оградить пациента от источников стресса. От этих нелюдей, которые... ну, вы поняли.
– Понял.
– Хрипло ответил Черкасов.
– Лечение длится долго?
– От нескольких часов до месяцев. Психиатрия, знаете ли, не моя область. Проконсультируйтесь с Топчаняном. Вот его координаты. А так, навскидку, знаю, что от стресса хорошо помогает смена места, травяные чаи, теплые ванны, ароматерапия, медитация, дыхательные упражнения. И, конечно, же покой. Одну нашу общую знакомую, - с хитрецой в голосе добавил профессор, - после известного нам с вами случая муж возил в ашрам к индийскому гуру. Не знаю, что помогло: поездка или мудрец, но дама от депрессии избавилась. Попыток суицида больше не было. Вам нужна, прежде всего, психотерапия!
* * *
Когда мы с Валерой вышли в пустой коридор клиники, я все еще чувствовала оскомину собственной гордыни как новое доказательство того, что мы с ним одинаковы: два отражения мутного зеркала, искаженных и только теперь более-менее обретающих ясность. Усмехнулась про себя : это в полной-то темноте!
Правде в лицо смотреть неприятно, даже если ты слепа.
– Ну вот ты и не солгал никому, - тихо сказала я, - мне действительно требуется психиатр.
– Зачем ты это делаешь?
– вспылил Валерий.
– Что делаю?
– не поняла я.
– Успокаиваешь меня... После всего... Хочешь выглядеть святой мученицей?
– Я не святая, - пробормотала я.
– Далеко не святая.
– Угу, особенно когда так говоришь. И смотришь сквозь меня, словно видишь что-то эдакое. Не всматривайся, не стоит. Перед тобой изверг и нелюдь, - бросил он с нарочитым равнодушием.
Захотелось его ударить за это, но я сказала:
– Я не знаю, как смотрю. И куда... Возможно, это действительно выглядит странно.