Свидетель
Шрифт:
Я вижу то, что живо; мертвое не излучает свет, - поняла я. Голова закружилась от смешанных чувств: я выжила, освободилась, но вот в чем заключалась ирония - я понятия не имела, куда идти. Под ногами ощущалась земля. Вокруг царила тьма, беспорядочно расчерченная штрихами света. Я нащупала висящую на плече сумку, убрала с лица рассыпавшиеся пряди. И застыла, прислушиваясь.
Лес жил шорохами и звуками, пах влагой, грибами, прелой листвой. Где-то хрустнула ветка. Ветер пробежал по листьям, сбивая с них капли, тревожно вскрикнула птица. Странное чувство: быть в незнакомом месте, и не видеть - что там, в шаге от меня: дерево или куст, или это трава опутала прядями крутой овраг. А, может, мне все чудится, и я стою на краю обрыва... Как узнать?
Сердце мое забилось, переполошенное, растерянное. Я попросила: «Вселенная, ты не покинула меня, не покинь и сейчас». На лоб упала капля. Из-за спины, откуда-то издалека, словно с другого конца мира залаяли собаки. Я обернулась. Значит, в той стороне люди? Оттуда же послышалось шуршание шин, звук проезжающего автомобиля.
Я сделала шаг, по лицу не больно хлестнула ветка, заставив отпрянуть. Страх, как преданный страж, тут же вернулся. Теперь меня не пугали только мертвые люди в искореженной ударами металлической коробке. Больше страшило живое. Я провела ладонью по лицу: как бы вовремя было вернуться зрению! Но, видимо, Вселенная не припасла для меня такого туза в рукаве.
Я собралась с духом, осторожно подняла руку и, нащупав, отодвинула ветку. Сделала шаг, другой. Ветви задели мои волосы и остались позади. Надо было научиться понимать то, что мне дано было видеть: возможно, в замысловатых рисунках света был смысл?
Крупная капля снова упала мне на лоб, прямо по центру, и скатилась меж бровей к кончику носа. Буду считать это знаком. Надо посмотреть на всё иначе, наверное... Человек зрячий размеживает утром веки и просто видит. Попробую и я проснуться прямо сейчас. Я зажмурилась, потом расслабила веки и начала дышать. Мерно, спокойно, как в медитации. Не скажу, что получилось сразу, куда естественней было впасть в панику. Но разве она выведет меня отсюда? Поэтому я не стала цепляться к пугающим мыслям, позволила литься фоном всем этим «ты погибнешь, упадешь в яму, подвернешь ногу..., тебя не найдут... а вдруг здесь водятся волки...», а сама, как во время пути сюда, принялась просто ловить вдохи и отпускать выдохи. Через несколько минут пришла догадка: если считать каплю знаком, почему бы не вывести выдох оттуда, из межбровья? В конце концов, говорят же, что там находится пресловутый третий глаз.
И я сконцентрировалась на собственном лбу, питая его дыханием. Скоро я почувствовала в межбровье что-то нематериальное, словно под кожей и лобной костью зародился сгусток энергии. Мое дыхание наполняло его теплом и силой. Несмотря на зябкую прохладу Подмосковья, мне стало жарко. И тогда я открыла глаза: всё те же штрихи... Вырвался сдавленный стон. Я хлебнула воздух раскрытым ртом. Встряхнула головой в сердцах: черт, не вышло из меня Нео из третьей «Матрицы»! Увы, мне никто не дал синюю таблетку, чтобы выбраться отсюда...
Хорошо, - сказала я себе, - не всё так сразу. Снова закрыла глаза, думая, что потом пойду куда-нибудь в любом случае, пусть даже наугад, пусть сверну шею. Сколько можно давать волю страху-стражу?! Борясь с нетерпением, я не распахнула веки в один момент, а прищурила их, будто притворяясь спящей, и медленно-медленно, по миллиметру принялась раскрывать. В дымке меж ресниц вспыхнули пятна, как если бы осенний лес был усеян светлячками. Я затаила дыхание: красиво! И позволила глазам открыться полностью, без напряжения, свободно. То, что предстало перед моим взором было прекрасно: штрихи сплетались в серебристые стволы деревьев, более яркие в середине, и тающие по краям, колышущиеся под ветром серые с голубым ветви, принимающие причудливые формы, ковер трав с черными пятнами умерших листьев. Казалось, передо мной был негатив фотографии леса с той лишь разницей, что мой переливался искристо, как морозный иней в лунном свете, и тоже дышал, будучи одним большим, сказочным существом, живым и трепетным.
Я невольно поднесла ладонь к груди:
– Здравствуй, лес!
И тут же заметила желтое пятно впереди за серебром ветвей, на возвышении. Нащупывая ступней поверхность, я пошла туда. Послышалось фырканье. Оказавшись ближе, я рассмотрела контуры рогов и вытянутой, округлой морды - тот самый лось?
Он смотрел на меня и ждал, потряхивая головой. Серебристые кусты едва заметно шевелились, похожие на подсвеченные светодиодным фонарем ныряльщика водоросли на морском дне. Я отерла щеки. В подобной красоте не высохшие дорожки слез были неуместны.
Лось отошел дальше, будто приглашая не останавливаться. Едва я выбралась на асфальтовое покрытие, проваливающееся полосой мрака среди живого волшебства, лось исчез. Он скрылся по ту сторону, даже не фыркнув на прощанье. Но как же я была ему благодарна! Может, мне помог сам дух леса? Я усмехнулась, подумав, что если озвучить мои мысли родственникам, те бы отправили меня в дурдом. Ну и пусть, в моей ситуации больше подходит не трезвый расчет, а умалишение. Никакой логикой нельзя было вычислить, что от убийц меня спасет лось.
Что дальше? В какую бы сторону я не направилась по черной дыре шоссе, куда-нибудь она меня приведет. А рядом с лунным серебром растений было почти не страшно. Во мне даже родилось любопытство и легкое сожаление, что ни с кем не поделиться той невероятной красотой, что вижу я. Я радостно вздохнула, и тут же камень, о который я споткнулась, напомнил об осторожности.
Завернув за поворот, я вышла на длинный прямой участок дороги. Скоро впереди показались желтые точки, начал нарастать рев мотоциклов. Байкеры? Внутри по привычке всё сжалось, мозг подкинул устрашающие бородатые лица в банданах, дюжих молодчиков затянутых в кожу и джинсы, в татуировках, с немытыми волосами. Представились мощные Харлеи и хмельные девицы на задних сиденьях, шлемы с черепами и разрисованные под языки пламени брюха «железных коней».
Но я замешкалась только на секунду, а потом решительно пошла им навстречу. Пожалуй, страшнее того, что уже со мной приключилось, ожидать не стоило. Я осталась жива, но у меня по-прежнему ничего нет, кроме этого вдоха и этого выдоха, так зачем волноваться?
* * *
Байкеры оказались порядочными, и даже предложили подбросить до Москвы, слегка обалдев от факта, что слепая девушка ходит одна по трассе в лесу, к тому же когда уже давно стемнело. Крепко ухватившись за здоровяка с голосом простуженного терминатора и прокуренными одеждами, я мчалась по трассе под рев мотора и скрежещущие аккорды ACDC. Хрипящим фальцетом певец предупреждал, что мы едем прямиком в ад1, а я улыбалась, насколько мне позволял бьющий в лицо ветер, и думала: «Я как раз оттуда». И на душе стало внезапно хорошо.
Где-то через полчаса гонки, когда лес исчез, уступив мертвой черноте бетона и асфальта, мой водитель, ранее представившийся как Дед, обернувшись через плечо, спросил:
– Эй, бэби, тебя куда?
Этот вопрос возникал у меня всю дорогу, но друзей и родственников в столице у меня не было, а возвращаться в дом Валеры было нельзя. Да и не хотелось. Я не сомневалась, что из полиции его вытащат адвокаты. Наверняка уже сегодня. Они развеют все обвинения, просто предъявив договор со мной, скрепленный датой и подписью и даже нотариально заверенный. А ощущать Валеру рядом мне было невмоготу. Возможно, еще недолго, до следующей бутылки виски, совесть помучает его, и отпустит. А я боялась еще одной бутылки виски и его пьяного. Кто знает, не повторится ли кошмар прошлой ночи?