Свидетель
Шрифт:
Я проглотила горечь. Несмотря на то, что я понимала причины поведения Валеры, мне было больно. Ведь человек, которого я полюбила, отнесся ко мне, как к проститутке: унизил словами и действиями, жестоко, подчеркнуто растоптал мое достоинство, а потом предложил расплатиться деньгами. Да, он испугался моей слепоты, отвез к врачу, но не снизошел до обычного «прости». Выводы напрашивались сами. Я не стала винить его, но переживать опять ад, в который я попала по неотвратимым законам кармы, не хотела.
– Куда-нибудь, где можно пересидеть ночь и сделать один звонок, - крикнула я, отплевываясь от ветра.
– Так это можно и в обезьянник, - хмыкнул Дед, сбавляя скорость.
– Туда лучше не надо, - улыбнулась я.
– Не знаю. В любое место, где тепло и более-менее безопасно, на вокзал... или в аэропорт. Что ближе.
Дед угукнул и приблизившись к обочине, притормозил. Обернулся:
– Вляпалась в неприятности, бэби?
– Да.
– Расскажешь?
– Человек, которому я доверилась, меня подвел. В кошельке, если он вообще еще в сумке, оставалось сто рублей. Мобильный у меня забрали. Я не из этого города. Поэтому мне надо дозвониться подруге в Ростов и попросить ее приехать за мной. Надеюсь, она сможет, - сказала я, улыбаясь теплому желтому пятну.
– Так что я ее просто должна где-нибудь подождать.
– А ссадина на лбу и синяки на руках тоже от этого п****ра, который тебя кинул?
– возмущенно спросил Дед.
– Синяки... да, - призналась я.
– Если вам не по пути, высадите меня. Я как-нибудь справлюсь.
Дед помолчал.
– Ты хоть имеешь понятие, где мы сейчас находимся?
– Нет. Я до этого только один раз была в Москве. А теперь...
– я пожала плечами, - теперь я всё равно не вижу. Мне неудобно вас стеснять просьбой, но если вы одолжите мне телефон для междугороднего звонка, буду вам очень благодарна. Вы запишите мне номер, я потом перечислю потраченные деньги.
– Ё-моё, ты откуда такая взялась, бэби? Из девятнадцатого века, что ли?
– пробормотал Дед и вложил мне в руку здоровенный прямоугольный мобильный.
– Звони хоть на Аляску.
– Спасибо.
Я прикоснулась пальцем к сенсорному экрану и растерялась.
– Ясно. Сам наберу, - Дед забрал у меня телефон и проворчал.
– Короче, я решил. Мы сейчас в бар. Там можно переночевать в подсобке. Да чего там переночевать, сколько надо, столько и перекантуешься.
– Благодарю. Только боюсь, в данный момент я не смогу расплатиться.
– Дед - не твой п***р, он с девушек плату не берет. И вообще не очкуй, тебя при мне никто не тронет, - ответил гордым басом «Терминатор».
– Диктуй номер.
С третьей попытки я вспомнила номер Ники - в эру мобильных номера даже самых близких не оседают в ячейках памяти.
– Кто это?
– спросила Ника.
Понимая, что лучше перестраховаться на случай, если люди Шиманского прослушивают телефонную связь, я ответила ей на французском.
– Это я, твоя подруга, только не называй моего имени, пожалуйста.
– Сокровище мое, - возбужденно затараторила на французском Ника, - ты куда пропала? Мы тут с ног сбились, я в полицию ходила. И даже в церковь... свечку ставила. Скажи, где ты? Ты в порядке?
– Я в Москве. Я жива и цела.
– Как хорошо! Я тут реву целыми днями за тобой. От полиции толку нет, так мы с Егором и «Лизу Алерт» на уши поставили, и по соцсетям объявления распостили. А тетечка в церкви, когда я свечку покупала, как спросила «за упокой?», так меня прямо там истерикой и накрыло. Это же я виновата!
– Брось, ты тут не при чем. Ника, милая, ты только никому не говори о моем звонке. Особенно полиции. Конечно, было бы лучше забрать заявление. Но это как-нибудь потом. Иначе они просто сядут тебе на хвост, и всем будет плохо.
– Почему?
– Потому что тот убийца в ночном клубе был полицейским. Большой шишкой со связями.
– Ка-ак это?!
– Вот так. И я теперь скрываюсь. Потом расскажу подробности. Я с чужого телефона.
– Хорошо.
– Никуся, я совершенно без денег. Выручи меня, пожалуйста.
– Конечно, куда перечислить?
– Боюсь этим не обойдешься. Дело в том, что я ничего не вижу. Ты могла бы приехать за мной? А потом отвезти в горы, в поселение кришнаитов? Там меня вряд ли станут искать... Этот номер перепиши на бумажку, а из памяти телефона удали.
– Я не поняла. Что ты не видишь?
– удивилась Ника.
– Я ослепла.
– Боже мой... Конечно, я приеду. Завтра как раз понедельник, с утра придет зарплата и я мигом, на самолете.
– Спасибо, родная! А еще, если получится, зайди ко мне домой, захвати документы и хотя бы теплую куртку, тут холодно. Документы лежат в шкатулке резной, на стеллаже над компьютерным столиком.
– Я все сделаю, - сосредоточенно ответила Ника.
– Продержись там без меня, котенок.
Я отбила звонок и протянула телефон Деду.
– Спасибо.
– Охренеть, как ты шпаришь! Это на каком было?
– На французском.
Байкер присвистнул.
– А еще на каком-нибудь умеешь?
– На английском, на немецком похуже. Понимаю испанский, но скорее, как собака, тексты перевожу на ура, а говорю на нем ужасно.
– Да ты полиглот!
– с уважением признал Дед.
– Это моя работа. Я переводчик.
– Круто!
– он помолчал и пожал мне руку, раскрывая тайны своих перерождений и то, что раньше мы с ним никогда не встречались: ему случалось быть бунтовщиком с обостренным чувством справедливости и примерной домохозяйкой, студенткой Смольного, заболевшей чахоткой от несчастной любви, и камердинером английского лорда....
Байкер отвернулся и взялся за руль. Я обхватила широкую талию Деда в кожанке, и мы помчались догонять остальных. Сама собой напросилась в голову песня «Арии»: «Этот парень был из тех, кто просто любит жить...»