Святослав, князь курский
Шрифт:
Глеб Юрьевич, видя численный перевес киевской рати и не буду-чи столь искусным в воинском деле, как его двоюродный брат, сражать-ся с ним не пожелал, а попросил мира, который и получил вскоре. Но как только Изяслав Мстиславич со своими киевлянами удалился от Го-родца, Глеб тут же вновь занял его. Причем, не просто занял, изгнав Изяславова посадника, но и стал готовиться к походу на Переяславль. Правда, поход этот удачи Глебу Юрьевичу не принес, так как под Пере-яславлем он был разбит дружиной юного Мстислава Изяславича, полу-чившего от отца после ухода из Курска этот знаменитый град. При этом судьба распорядилась таким образом, что в очередной
Так закончился 1147 год от Рождества Христова, богатый на все-возможные события в жизни бывшего курского князя Святослава Оль-говича и его семейства. Причем печальных событий было куда больше, чем светлых. Даже выигранные Святославом сражения, как было это под Карачевом, не шли ни в какое сравнение с теми потерями, которые он нес. Лишенный в начале года княжества, он, замирившись с Давы-довичами и племянником Святославом Всеволодовичем, вновь как буд-то его обрел, однако мог потерять в любую минуту, стоило лишь киев-скому князю вступить в его пределы. Да и княжество, изрядно пограб-ленное, с разоренными городами и весями, с уведенными в плен жите-лями, с обворованными церквями, разворованными стадами и табунами, сожженными гумнами и ригами, с отобранными городами, уже не то. Так, одна тень от прежнего. Впрочем, княжество можно понемногу и восстановить, а вот потерю брата Игоря уже никак не возместить. Она теперь навсегда останется безвозвратной, вечно саднящей под сердцем раной. Скитальческая, полная тревог и неудобств жизнь, разделенная с ним его супругой, мало способствовала тому, чтобы появились новые сыновья. Если что и радовало Святослава, так это подросший сын Олег да дочери от первого брака, старшей из которых пора была уже думать о замужестве.
Новый, 1148 год, предполагал не меньший, а, пожалуй, значитель-но больший накал страстей, так как междоусобная война русских князей только-только лишь стала набирать обороты, вовлекая в свой водоворот все новых и новых участников, князей, воевод, их ближайших бояр, жен и любовниц.
КОНЕЦ ИЗГОЙСТВУ
Святослав Ольгович, видя вокруг себя ложь и хитрости, понимая, что прямым путем цели — возврата себе в полной мере Северского кня-жества, с Курском и Посемьем — не добиться, решил последовать при-меру других.
«Чего мне биться лбом в запертые ворота, если можно неспешно и незаметно просочиться в калитку — все чаще и чаще рассуждал он, оста-ваясь наедине с собой и своими мыслями. — Раз прямота моя оборачива-ется только против меня же, попытаемся добиваться результатов кри-вым путем, который, по мнению многих, довольно часто бывает короче прямого.
…Вот дочери подрастают. В хороших руках и они оружие, да еще какое! Надо подыскать им женихов среди союзников князя Изяслава Мстиславича. Не плохо было бы выдать одну за сына великого князя, Мстислава. Храбрый княжич… и умный. В деда Мстислава Великого или прадеда Мономаха уродился… Если с ним по понятным причинам не получится, то надо обратить взор на смоленского князя… Ростисла-ва, точнее, на его сына Романа. Чем не жених? Жених!
…Неплохо было бы самому замириться с Изяславом Киевским, точнее, сделать вид, что замирился, но, крепко-накрепко связав междо-усобными распрями его с Юрием Владимировичем и Давыдовичами, предательства которых мне никогда также не забыть, как бы они ни ста-рались загладить свою вину. Еще неизвестно, кто из них больше вино-вен смерти моего брата Игоря,
…Вот Глеб Юрьевич сейчас схлестнулся с Мстиславом Изяслави-чем Переяславским из-за Переяславля. Прекрасно! Пусть мутузят друг друга, оставив мою волость в покое. Глебу, конечно, против киевского князя и его сына одному не устоять, но мы будем ему помогать… Не он мне, а я ему… Мне их помощи уже довольно.
…Еще надо Давыдовичам подсказать ненавязчиво, так ненароком, как бы между делом, подать Юрию Владимировичу мысль, что по старшинству Киев ему полагается в связи со слабостью его старшего брата Вячеслава Владимировича. И пусть Юрий лично, а не сидя в да-леком Суздале или Ростове, ввяжется в борьбу за великий стол. Доволь-но мне бегать, как мальчишке по его указке, то в одну, то в другую сто-рону. Пусть Мономашичи между собой повоюют, а я хоть немного пе-редохну да жизнь свою обустрою, а то за изгойством уже забыл, когда с супругой постель делил.
…Супруга, — перескочили мысли в другое русло, — всем хороша: и ликом, и власами золотыми, и статью — не женщина — девица целомуд-ренная… Но Господь все никак сыночка ей не даст. Да какой тут сыно-чек, — укорил князь себя, — когда живем как перекати-поле. Нынче тут, а завтра там… Да все в походах, все на конях… Порой сам диву даешь-ся, как сын и дочери выжили…
…Дочери, — вновь вернулся Святослав к первоначальным мыслям своим. — Старшенькая Елена — не только именем, но и статью вся в мать: скуластенькая да черноглазая. Скромница. Младшенькая, Анаста-сия или Услада по-славянски — озорница… в меня! Шустренькая, живая, улыбчивая.
Мысли о дочерях напомнили о матери их, половецкой княжне Еле-не, принявшей, наконец, схиму и постригшейся в монахини, чтобы не быть князю обузой и не вызывать нелюбовь к ее детям со стороны Ма-рии.
…Эта любила. Только из-за любви можно пойти на такие жертвы. Ни упреков, ни слез. Порой даже помощь оказывала, как могла. Мария же другая. Тоже любит, но как-то по-иному, разумом что ли… Елена же любила сердцем!»
Мысли завертели, закружили, переплетаясь, наваливаясь одна на другую, как осенние листья на ветру, княжескую главу. Не отмахнуться от них, как от назойливых осенних мух, не отделаться… Да и стоит ли?
Не получив очередной помощи от Юрия Суздальского, Владимир Давыдович созвал всех Ольговичей на совет в Чернигов.
— Вот ответ Юрьев, — расправляя трубочку пергамента, сказал он собравшимся.
— И что там писано? — поинтересовался Святослав Всеволодович как самый молодой среди чернигово-северских князей, а потому более эмоциональный и не столь воздержанный, как его стрыи.
— Если в двух словах, то помощи нам от него ждать не приходится, — сказал с гневом Владимир, бросив расправленный лист на столешни-цу; лист вновь свернулся трубочку. — Впрочем, сами прочтите.
Святослав Ольгович взял пергамент. «Я весьма желал сам к вам идти, — стал читать вслух он, — и по крайней возможности вам помогать. Но вот беда, получил известие, что болгары камские войско против ме-ня собирают. Потому принужден остаться, чтобы свою землю не под-вергнуть разорению. Вам же пришлю сынов своих».
— Как всегда, — прокомментировал послание суздальского князя Изяслав Давыдович. — Как всегда: пришлю сынов своих… Хоть сынов, как известно, у него много, но они все же не кмети, не полки суздаль-ские.