Святослав. Великий князь киевский
Шрифт:
С этими словами Пётр откланялся, отказавшись от участия в пире.
Он спешил порадовать князя Святослава известием о своей успешной встрече с Олегом.
Святослав, выслушав подробный рассказ Петра, спросил хмуро:
— Кто уполномочил тебя, боярин, говорить от моего имени?
— Я говорил от имени великого князя, — ушёл от ответа Пётр.
— Ты отлично понял, что я хотел сказать.
— Ты не доволен?
— Да.
— Чем?
— Тем, что в предлагаемом тобой ряде нет места моим сыновьям.
— Но они — следующее поколение, и стоять им на следующей, более
— По возрасту мои сыновья Владимир и Мстислав старше Игоря.
— Но Игорь им двоюродный дядя!
— А я им Отец! О них мои помыслы.
— Ты получил поддержку великого князя только на условиях верности лествичному праву!
— Ты мне рассказывал, что не сам говорил с великим князем! Тебе ли знать о его условиях?
— Ломая условия Киева, можно потерять поддержку дворского. Сегодня он один из тех, кто решает судьбу стола в Киеве.
— А я сегодня один из тех, кто не думает о столе в Киеве.
— Не лукавь, князь. Ты ни на минуту не переставал думать о великом столе.
Святослав задумался. Вторую неделю он жил в доме богатого торгового гостя, расположенном напротив главных ворот в городской стене. Вторую неделю он смотрел на ворота, неотрывно думая о том дне, когда они распахнутся и он торжественно въедет в Чернигов, город своего детства. И вот, стоит только произнести одно слово: «Согласен!» — и мечта претворится в явь. А как же его дети, сыны? Пойдут по пути, пройденному им, пути нищих княжат, полуизгоев, подручных, униженных и обездоленных? Поймут ли они его? И хватит ли им сил пройти этот путь, как прошёл он? Будет ли у них рядом такой помощник, как их мать, княгиня Мария? Так что же, отойти от этих ворот, потому что недостаёт у него рати, чтобы взять их силой?..
Боярин Пётр, словно читая мысли князя, негромко сказал:
— Ратной силы у тебя маловато. Да и великий князь не потерпит, ежели поступишь так, а не по договорённости на его условиях. И в дворском врага наживёшь.
Святослав прошёлся по горнице, мельком взглянул в окошко — если бы не наросший лёд, в него можно было бы увидеть городские ворота — и произнёс задумчиво:
— Рогуйло только при нынешнем великом князе дворский.
— Ты забыл. Он к нему от Изяслава перешёл. И среди киевской бояры один из первых при всех великих князьях.
— Ты переедешь в Чернигов? — неожиданно спросил Святослав.
— Я тебе полезней в Киеве, князь.
— Княгиня будет сожалеть, она любит тебя.
— Я тоже люблю княгиню.
— А Васята окончательно засел в Новгороде Великом... — вздохнул Святослав.
— У тебя есть Ягуба.
— Есть...
— Сделай его боярином. Он тебе верен, как пёс.
— Он просил тебя замолвить слово?
— Нет.
— Как пёс... надо ли пса — боярином?.. Я подумаю... Когда примет решение мой двоюродный братец?
— Он его уже принял, но для приличия подождёт до утра. Значит ли твой вопрос, что и ты принял решение?
— Да. Но я подожду для приличия до вечера, — рассмеялся Святослав.
«Да, — подумал Пётр, — жаль, что мы редко видимся. С князем легко и просто, и мы понимаем друг друга с полуслова. Впрочем, будет ли с ним легко через год после восшествия на Черниговский стол?..»
Княгиня Мария не смогла дождаться, пока подсохнут дороги, и поплыла по незамерзшей Десне в Чернигов на стругах сразу же, как только князь сообщил ей о подписании ряда с Олегом и его братьями.
Святослав встретил её на берегу Десны, подхватил прямо на сходнях на руки и снёс вниз, словно было им по восемнадцать лет. Княгиня счастливо смеялась, жарко дышала ему в щёку и только приговаривала:
— Люди смотрят, постыдился бы, старый!
Он поставил её на землю, оглядел сияющими глазами и сказал:
— До чего же без тебя мне плохо!
На сходнях показались дети: Глебушка, Олежек, по-юношески вытянувшийся худой Всеволод и степенный, сдержанный Мстислав, за ним с няньками шли дочери: Агафья и Милуша. Последней вышла высокая, стройная, уже почти невеста - Болеслава.
Прискакал из города княжич Владимир, спрыгнул с седле дав коню остановиться, и с радостным восклицанием полез к матери обниматься — хотя и воин уже не первый год, а всё ещё ласковый, словно теленок.
— Что же ты опоздал, сынок? — спросил Святослав.
— Я в ваш загородный дворец ездил, смотрел, всё ли готово к приезду матушки... — стал оправдываться Владимир.
Когда радостные объятия и восклицания стихли, к княгине подошёл Ягуба.
Мария сразу же отметила и новую, отороченную соболем шапку на нём, и небесно-голубой, на малиновом подбое, плащ, и зелёные, расшитые золотом сапоги. Перевязь, на которой висел меч в богато изукрашенных ножнах, была осыпана самоцветами, а в фибуле, удерживающей плащ, сверкал алмаз удивительной величины.
— Тебя можно поздравить, Ягуба? — спросила княгиня.
— Князь пожаловал мне боярство, княгиня, за верную службу.
Мария уловила упрёк в этих словах и нахмурилась.
— А я-то было подумала, что он пожаловал тебя павлином! — с неожиданной резкостью сказала княгиня.
Ягуба побагровел и стал что-то путано объяснять на счёт местных бояр, раздувающихся от гордости и кичащихся своим богатством.
— Ты лучше всех прочих знаешь, боярин, — она подчеркнула новый титул дружинника, — что наш князь мог бы, наверное, весь Чернигов купить и ещё бы у него на Переяславль гривны остались. Но одежду свою самоцветами он не осыпает.
— Он князь, — сказал Ягуба.
— А ты его боярин.
Причалил второй струг. С борта сбросили сходни. По шатким доскам, поддерживаемая холопом, спустилась боярыня Басаёнкова, за ней шла мамка, держа за ручку мальчика в ярком плаще и высокой меховой шапке.
— Лапушка, — обратилась княгиня к мужу, — я не успела тебе сказать: к нам приехала боярыня Басаёнкова с Оленькиным сыном Бориславом. И Оленьку, и Милослава убили при налёте ляхи. Так что приветь её, будь добр.
Князь неотрывно смотрел на мальчика, своего внука. Не крестного внука, а родного, первого, потому что беспутный Владимир никак не хотел жениться и нарожать им с княгиней внуков... Первый... а он не имеет права, не может броситься к нему, обнять, расцеловать, потискать, признать перед всеми... Остро сдавила сердце боль, коей до сего дня князь ещё не знал, на мгновение всё поплыло перед глазами...