Святой в миру
Шрифт:
Глаза мисс Бэрил обладали, как теперь понял мистер Доран, свойством необычайным. Огромные, голубые, как горный хрусталь, они привораживали, и стоило один раз заглянуть в их глубину - она, словно бездна, притягивала взгляд, маня уже не отрываться. Священник с трудом заставил себя отвести взгляд.
Он задумался. Что ж, если Коркоран хотел быть правдив - это ему не повредит. Доран жёстко ответил, что мистер Нортон стал жертвой собственных пороков. Мистер Коркоран тут совершенно не причём. Он не желал смерти мистера Нортона и не считает себя ответственным за неё. Она снова взглянула ему прямо в глаза.
– Но я правильно поняла, это самоубийство?
– Да, мисс Стэнтон. Его сиятельство не стал это афишировать... из жалости к несчастной мисс Нортон.
Бэрил несколько секунд молчала. Сильно побледнев, спросила, упоминалось ли в записке имя мистера Коркорана и ... не он ли предложил... пожалеть мисс Нортон? Доран разрывался между желанием заглянуть в глаза мисс Бэрил и пониманием опасности этого. Но бездна заманила его. В глазах девушки он увидел тень подозрения и страх.
– Предложение скрыть все обстоятельства исходило от меня, мисс Стэнтон. Мне было жаль мисс Нортон. Мистер Коркоран придерживался прямо противоположного суждения. Он полагал, что необходимо ничего не скрывать и никакой жалости к мисс Нортон не выказывал. Имя же мистера Коркорана в записке действительно фигурировало. Именно его мистер Нортон считал виновником своей гибели.
Она внимательно выслушала и сдержанно поблагодарила. Мистер Доран видел, что ей что-то ещё неясно и без обиняков спросил, стараясь не смотреть в её хрустальные глаза, есть ли у неё ещё вопросы по поводу мистера Нортона? Мисс Бэрил улыбнулась - болезненно и жалко. В её лексиконе нет слов для её вопроса, сказала она. Доран вздохнул. Мисс Стэнтон мыслила правильно. Названия того, о чём она спрашивала, в языке не было. "На ваш незаданный вопрос я могу, с прискорбным сожалением, дать утвердительный ответ", ответил он, ловя её новый взгляд.
Она помянула Господа, снова поблагодарила его за откровенность, и тихо ушла.
Оторвавшись от колдовских глаз, мистер Доран вспомнил, что пришёл сюда в поисках Коркорана. Он подумал было, что тот по другой лестнице снова улизнул в свою "келью", но тут, проходя мимо домовой церкви, увидел под дверью полоску света. Отец Доран бесшумно поднялся по покрытой ковром лестнице, и заглянул через алтарную дверь внутрь.
Мистер Коркоран молча стоял пред алтарём с судорожно согнутыми в локтях руками, жест ладоней был нервным и изломанным. Закрыв глаза, он, видимо, молился: были заметны движения губ, но не слышно даже шёпота. Без движения он пребывал недолго, и быстро покинул церковь. Доран пошёл следом за ним. Коркоран вышел на террасу, опустился на скамью у старого ясеня и, запрокинув голову, уставился в звёздное небо. Доран подошёл и сел рядом. Коркоран скосил на него глаза и снова вперился в небо, черневшее над головой меж древесных ветвей.
– Вам не кажется, Патрик, что деревья - наши живые предстоятели пред Господом, их ветви замерли в жестах возвышенных славословий Всевышнему? Мы не можем истинно молиться, но деревья молятся вечно... В них - экстатичность безмолвных молитв, трепет чистых приношений бескровных жертв, это жесты торжественных месс, молитвенный шёпот природы. Она молится деревьями. Не помню, чьё это?
On respire en ces bois sombres, magestueux,
Je ne sais quoi d'auguste et religieux:
C'est sans doute l'aspect de ces lieux de mistХre,
C'est leur profond silence et leur paix solitaire
Qui fit croire longtemps chez les peuple gaulois
Que les dieux ne parlaient que dans le fond des bois.
– Я видел вас в церкви. О чём вы молились? У вас есть неисполненные желания?
– О чём молится Гамлет? О мести, дорогой Патрик, о мести... Шучу.
Доран рассказал Коркорану о встрече с мисс Бэрил и о том, что она догадалась по случайно услышанным словам графа о произошедшем с Нортоном. Переданный разговор посмешил и явно развлёк мистера Коркорана.
– Моя кузина порадовала меня. Кто бы мог подумать? Кристальная душа, одарённость, скромность... так ещё и мозги на месте! Сокровище, не правда ли?
– Вы о мисс Бэрил? Да, она и меня удивила. Даже показалась... красивой.
– Она необычна, её надо рассмотреть, - с доброжелательной улыбкой подтвердил мистер Коркоран.
– Но вы не забыли мою просьбу? Завтра, если погода будет нам благоприятствовать - мы отправимся на сбор трав. Да... Дядя просит меня задержаться. Вы сказали ему, что я собирался уехать?
– Доран кивнул.
– Он говорил со мной.
– Коркоран тяжело вздохнул.
– Я пробуду здесь до конца августа, как и намечалось изначально.
Глава 15. "Взывает к мести каркающий ворон..."
Назавтра погода благоприятствовала. Оба они вышли из дома за час до рассвета, и медленно двинулись к Лысому Уступу, где неожиданно раздалось громкое карканье - дерево над Уступом было полно воронья. "Взывает к мести каркающий ворон...", вяло процитировал Коркоран, и Доран заметил, что глаза его блеснули. "Вы пугаете меня, Кристиан", проронил он, заметив, как побелело и без того бледное лицо Коркорана, неожиданно отметив и то, что со дня приезда тот сильно похудел. Доран подумал, что, как ни пытается Кристиан скрывать свои переживания, события последних дней, трагическая гибель мистера Нортона, их сумбурное объяснение и история с Чедвиком, видимо, ударили его намного больнее, чем он хотел признать.
Но странно было и то, что не в первый раз Коркоран ронял странные слова о мести. Человек, утверждавший, что у него нет врагов, не будет говорить о возмездии. Отец Доран давно понял, что Коркоран и впрямь ленится быть артистом, хотя способен сыграть что угодно, но тем страннее были и его измученный вид, и бледность, делавшая его похожим на призрак.
– В школе, когда нам был по шестнадцать, - рассказывал меж тем Коркоран, - мы часто собирались у преподавателя латыни Реджинальда Мартина. Он приглашал тех, кто чем-то привлекал его внимание. Сам он - несуразный, выглядящий сутулым и подслеповатым, просто сидел в вольтеровском кресле на возвышении и слушал разговоры молодёжи, редко вставляя одно-два слова, которые, тем не менее, как я заметил, обычно давали разговору иное направление. Да, он направлял разговоры - и только.
Однажды нас собралось там семеро. Пришёл я, Арчибальд, известный вам мистер Чарльз Кэмпбелл, а также Бенджамин Гилмор, Льюис Барнет, Марк Джаррел и Филипп Лесли. На этот раз мистер Мартин спросил Филиппа, крепыша и жизнелюба, о том, в чём он видит высшее счастье жизни? Мы все доверяли Мартину - он неоднократно, будучи куратором, выручал тех из нас, кому доводилось проштрафиться, и никогда никого не выдал. Лесли улыбнулся, несколько смутился, но сказал, что женщины и любовь, наверно, привлекательнее всего. Кэмпбелл перебил его и сказал, что это глупость. Деньги - вот что придаёт жизни интерес. Для Джаррела много значили слава и успех, для Гилмора - власть, он тогда уже мечтал о политической карьере, Барнет превозносил знание. Арчибальд молчал, но на прямой вопрос Мартина все же ответил, что хотел бы познать себя... и не пустить себе при этом пулю в лоб. Я, помню, ужаснулся. И тут услышал, что этот же вопрос Мартин задаёт и мне. Я ещё в отрочестве спрашивал себя, что есть Истина? И так как ответа ещё тогда не нашёл, ответил, что хотел бы посвятить себя поиску Истины. Все, кроме Арчибальда и Мартина, рассмеялись.