Сын графа Монте-Кристо
Шрифт:
Я протянул руку и наткнулся на стену.
«Есть тут кто-нибудь?» — крикнул я.
Ответа не было.
«Сжальтесь! — крикнул я громче.— Я умираю от голода.»
Раздался шорох, и чей-то голос произнес:
«Тише — опасность!»
«Кто ты?» — спросил я, дрожа.
«Краса Лугов. Ту-Сан-Ба убит, сжарен и съеден: дикарей потревожили… убежали!»
Затем тот же голос произнес:
«Надо вставать!»
Я повиновался. Краса Лугов подняла меня, как ребенка, и я вспомнил, как носила меня на руках мама. Индеанка донесла меня до края поляны, затем опустила на землю.
«Я голоден»,— снова прошептал я, указывая на рот. Женщина посмотрела на меня с недоумением, и я вспомнил, что здесь, в их лесах, все еще не построены рестораны.
В эту минуту г-жа Бартон, до сих пор внимательно слушавшая рассказ мужа, вышла из каюты, и г-жа Караман спросила капитана, переминилась ли с того времени его жена.
— Значительно! — ответил с сияющим от восторга лицом капитан.— Она очень похорошела.
Гувернантка не выдержала — закрыла лицо платком и, сдерживая смех, ушла в свою спальню.
— Я очень рад, миледи,— сказал после ее ухода капитан,— что мы с вами остались наедине. Не каждый способен оценить ту жертву, которую принесла для меня Краса Лугов.
— Продолжайте, пожалуйста,— сказала ему Клари.
— Вдруг индеанка исчезла,— снова начал Бартон,— и вскоре вернулась с чем-то, завернутым в листья. Она развернула их и со вздохом подала мне несколько кусков жареного, еще теплого мяса.
Я с жадностью принялся за еду — жаркое показалось мне превосходным. Краса Лугов печально смотрела на меня. Мне подумалось, что и она голодна, и я, сконфуженный, предложил ей кусок мяса.
«Не хочу есть»,— сказала она и покачала головой.
Я объяснил ей, что не буду есть, если она не составит мне компании. Слова мои убедили ее: она тоже принялась за еду, и когда мясо было съедено, я спросил, откуда она его взяла.
Краса Лугов печально склонила голову:
«Ту-Сан-Ба сжарен… дикари потревожены, не съели… Ту-Сан-Ба — мой муж…»
Праведный Боже! Так это было человеческое мясо! Краса Лугов пожертвовала для меня своим жареным супругом! Можете ли вы, миледи, привести из истории другой пример подобного героизма?
— Нет, не могу,— ответила Клари.
— Я был в этом уверен, я…
Дверь каюты отворилась, и вошел Петр.
— Капитан,— сказал он,— мы подходим к рейду Бона.
Клари вздохнула свободнее: с нее точно свалилось тяжелое бремя.
— Вы понимаете, миледи,— настаивал Бартон,— что после этого я обязан был жениться на индеанке.
— Само собой разумеется.
— Она приняла христианство и вместо индейского имени Краса Лугов назвалась Лилли.
— Милейший капитан,— перебила его Клари решительно,— позаботьтесь теперь о высадке и помните ваше обещание: мы немедленно отправляемся в пустыню.
— Куда и когда будет угодно, миледи.
Бартон ушел.
Мы же посмотрим теперь, что происходило на борту Зимородка».
32. Прощальный привет Мальдара
Яхта неслась, как стрела, и скоро на горизонте показался алжирский берег. Узнав об этом, Монте-Кристо и Сперо вышли на палубу.
Город Бон, расположенный на холме, был очень красив. Сперо с восторгом воскликнул:
— О, батюшка, как там, должно быть, хорошо!
Граф положил руку на плечо сына и серьезно сказал:
— Сперо, через два часа ты вступишь в новый мир. Никогда не забывай, что ты мой сын… Всегда стой за добро и действуй лишь добром! Нас ожидают большие опасности. Сумеешь ли ты им противостоять?
— Когда ты со мной, батюшка, я ничего не боюсь!
— Обстоятельства могут нас разлучить… Пустыня скрывает много тайн, и там человеку приходится бороться с природой и людьми.
— Но ты, батюшка…
— Я такой же человек, как и все! Положим, что я обладаю железной волей и умею сдерживать себя, потому-то, хотя и без основания, мне и приписывают сверхъестественную силу. Но я тоже могу погибнуть, и тогда ты обязан будешь довести до конца начатое мною дело! Посмотри мне прямо в глаза и обещай, что не будешь отчаиваться, если я погибну. Если же я паду духом — ободри меня, если я исчезну — ищи меня, если же я умру — плачь обо мне, но не поддавайся отчаянию! Помни о своей матери, люби ее, как святую, она заслуживает этого! Не забудешь ли ты, что для нее ты должен быть всем?
— Нет, батюшка, не забуду, клянусь тебе в этом, но к чему предаешься ты подобным мрачным мыслям? Разве ты боишься за нас?
— Нет, но я счел своим долгом приготовить тебя ко всему…
Яхта приблизилась к городу.
В эту минуту на палубу вбежал, запыхавшись, Жакопо.
— Господин,— тихо сказал он,— пожалуйте сюда скорее!
— Что там случилось? — спросил граф.
— Господин, дверь вашей каюты отворена, а там находится большая шкатулка с крепкими засовами…
— Знаю, ее может отпереть лишь человек, знакомый с ее секретом.
— Шкатулка отперта, крышка откинута, и все драгоценности рассыпаны по полу.
Монте-Кристо нахмурился: неужели на яхте появился вор?
Все трое вошли в каюту.
Жакопо сказал правду: шкатулка была открыта. Золото, бриллианты были рассыпаны по полу. Граф внимательно осмотрел шкатулку и замки, затем, обратившись к моряку, сказал:
— Человек, открывший шкатулку, не был вором — он похитил бы золото и бриллианты. Видел ли кто, кроме тебя, что произошло?
— Нет, господин, я никому не говорил об этом.
— Хорошо. Ступай, и ни слова об этом.
— Но, господин, а если у нас на яхте скрывается вор?
— Я же сказал тебе. Ступай и молчи!
— Слушаю, господин!
Когда моряк ушел, граф подозвал Сперо и приказал мальчику стать на колени и осмотреть дверной замок.
Сперо повиновался, но объявил, что ничего не заметил. Монте-Кристо улыбнулся.
— Ты молод,— сказал он,— твои глаза еще не привыкли к тому, чтобы замечать все. Посмотри сюда, на это место, к которому я прикасаюсь пальцем, неужели ты ничего не видишь?