Сыны Семаргла
Шрифт:
— И не мудрено, — заметил Аилоунен и положил в рот кусочек рыбы, да по-доброму зыркнул прямо в голубые глаза Святозара обдавая их насыщенным сиянием собственных очей. — Что Перун приходил на помощь к тебе, ведь ты так похож на его сына, славного витязя ДажьБога, точно также как и я похож на своего отца Бога огня Семаргла. Но я думаю, ты не прав, говоря, что мой отец очень строг… Нет! душа этого светлого Бога полна любви. Любви не только к своим детям, но и вообще ко всем людским народам. Ведь это он согревает нас и питает.
Он защищает в ночи землю от зла. Он дарует очищение от скверны. И он бы никогда не сделал тебе ничего плохого. Он тоже видел, чей ты сын и… и скажем честно, чей внук… И также как Перун любил и любит тебя… но просто тогда в битве с дивьими людьми он потерял слишком много
— О, Боги мои… — прошептал изумленный Святозар и вновь поморщил лицо, так как в правом виске опять, что-то громко стукнуло, а после еще и хрустнуло. — Ах, я неблагодарный такой… почему ни ты, ни Ана-Дазфаль не рассказали мне о том…
— Да, ты, что Святозар, — улыбаясь, ответил Аилоунен. — Разве ему, нужна была твоя благодарность, или благодарность Перуна, ДажьБога, ведь речь шла о твоей жизни. Когда я опустился перед тобой на колени, и принялся шептать заговор, чтобы остановить кровотечение и снять боль, Семаргл бился подле, разгоняя нападающих на нас со всех сторон великанов. А потом приблизился, глянул на тебя, и только лишь поняв, что ты вне опасности, покинул нас.
— Ах, я неблагодарный, неблагодарный, — расстроенным голосом, прошептал Святозар. — Как мог сомневаться в любви Семаргла… неблагодарный.
— Нет, нет, друг мой, — взволнованно молвил Аилоунен, увидев, как перекосилось от расстройства лицо наследника. — Не клевещи на себя… ты мой друг, ради сыновей Семаргла прошел Пекло, испытал такую боль… Нет! Ты прекрасный человек, с чистой и светлой душой, и Семаргл это всегда видел, и он не был на тебя сердит, нисколечко… на ДажьБога — да, но не на тебя… Он мне об этом сам сказывал так, что не тревожь свою душу… Ведь ей и так столько пришлось пережить и увидеть, за последнее время… — Правитель на малеша прервался, протянул руку и налил себе в кубок из хрустального сосуда чистой воды. Он медленно обхватил перстами кубок, поднес его к губам и сделав пару глотков изрек, — я очень хорошо запомнил Пекло… Тогда в третьей моей жизни, когда дасуни Чернобога убили моих земных родителей и похитили меня… Меня еще совсем мальчика привели к Чернобогу и тот предложил мне служить ему, но я отказался…
Отказался не потому как я знал, что мой отец Семаргл, а потому что любил и почитал его как Бога… Помню, как Пан бил меня потом кнутом, за мой отказ. Помню, как лежал я, в темнице страдая от боли и потери крови. Помню, как Вий приносил какую-то горькую настойку и поил ею меня, чтобы я не умер, и мазал мне раны какой-то мазью. Семаргл и Перун требовали от Чернобога, чтобы он отпустил меня в Явь, но тот не подчинился им. И тогда началась война в Яви и в Нави. А потом Вий послал к Семарглу своего верного дасуня, предложив моему отцу вернуть меня, а взамен светлые Боги прекратят войну с Чернобогом. И Семаргл согласился на условия воеводы. Он пришел в проход, а Вию как-то удалось обмануть Чернобога, окрыть ворота и отдать меня отцу, и хотя я был очень болен и слаб, но все же был жив. К тому времени я уже напитался, точно как и ты, этой черной магии, ведь Чернобог, все время меня подвергал мукам, надеясь, что моя душа почернеет, и я перейду на его сторону. Впрочем моя душа осталась чистой и верной светлым Богам. И тогда великий БелоБог Сварог прислал чашу медовой Сурьи со своим внуком, чтобы славный витязь ДажьБог окропил меня ею, и я стал владеть светлой, белой магией. Ну, а когда я окончательно поправился и мои раны, на спине и руках, покрылись рубцами, я создал заговор и попытался снять забвение со своей души.
— Снять забвение, — заинтересованно переспросил наследник, и, откинувшись на спинку своего сиденья, оперся на него спиной. — И тебе это удалось?
— Нет… ни впервый… ни во-второй раз, мне не удалось снять забвение с души, — усмехнувшись, ответил Аилоунен. И так как в шатре стало слишком сумрачно, он просвистел тихой трелью, и тотчас под матерчатым потолком появилось три небольших лучезарных,
— Теперь понятно, почему Боги послали меня в Пекло. Тебе нужна была моя помощь, здесь и сейчас, у тебя не было долгих четырех лет, чтобы искать заговор в своей душе. Аилоунен сразу перестал смеяться и принял серьезный вид, сведя вместе дугообразные брови, так, что мелкие морщинки-паутинки покрыли нос и часть лба да с грустью в голосе, отметил:
— Да, мой дорогой друг. Даже если бы ты пришел сюда, как светлый ведун и спустил на мое тело магические способности, то моя подверженная забвению душа мало чем могла мне помочь. Даже если бы я знал, что я— Аилоунен, все равно душа молчала. Она не могла бы поделиться со мной укрытыми в ней знаниями и мудростью… Но мне поверь, очень жаль Святозар, что тебе пришлось пройти этот путь ради меня.
— Нет, Аилоунен, я не жалею, что пошел в Пекло, — откликнулся Святозар, легохонько покачивая головой и единожды колыхая на ней каштановыми кудрями волос. — Ведь мне не только удалось встретиться с тобой и помочь тебе. Мне удалось освободить заточенную внутри пекельного царства душу моей матери. Мне удалось дать ей возможность вновь возродиться и может быть теперь стать счастливой. И знаешь, я думал об этом… и вначале я даже был обижен на Семаргла и своего отца, что они отправили меня на эти мученья… Но потом, когда на второй день нашей встречи, я увидел сон и понял кто ты, я стал благодарен Семарглу и ДажьБогу, что они позволили пройти мне этот путь… Позволили освободить душу матери, снять с моей души такой гнет, который все эти годы ломал меня напополам… И позволили встретить тебя… Помочь и отблагодарить тебя за все добро, когда-то бескорыстно подаренное мне. И единственное теперь, что пугает и тревожит мою душу, это — то какой я теперь обладаю силой и мощью.
— Почему же, друг мой, она тебя тревожит и даже пугает, твоя сила и мощь? — удивленно поспрашал Аилоунен, и поглядев на свое пустое блюдо, вновь протянув вилицу положил на него немного жаренного мяса и пару малюсеньких пирожков.
— Просто, когда, я во-второй раз, возродился на земле, я вел бой с чарколом Сатэгой, — лицо наследника исказилось, губы дрогнули, он беспокойно потер пальцами на левой щеке шрам и очень коротко пояснил Аилоунену, кто такие были чарколы. — Черные колдуны и белые чародеи, создавали сговор, объединяя души и тела, и становясь чарколами, уничтожали народы на земле. И мне обладающему лишь белой магией пришлось встретиться с чарколом Сатэгой, который прежде победил подобных себе чарколов и убил, переродил людские народы, превратив их в чудовищ и заставив идти за собой. Я не смог его победить… его убили Боги: Сварог, Перун и Семаргл— так он был силен… Аилоунен положил вилицу на блюдо, и, протянув левую руку к наследнику, дотронулся до тыльной стороны его ладони, продолжающей взволнованно трогать шрам на лице и ласково улыбнувшись, молвил:
— Не трогай его, друг мой, он не портит твоего прекрасного лица. — Затем Аилоунен вернулся к прерванной трапезе и негромким голосом добавил, — теперь мне понятно, почему тебе не хочется, заставлять людей познавать истину, вкладывая в них свою веру и знания. Ты боишься стать похожим на этого чаркола.
— Да, я этого очень боюсь, — порывисто вздохнув, ответил Святозар. — Ведь именно из-за этого чаркола, я когда-то совершил ошибку.
— О… друг мой, — мягко протянул Аилоунен. — Тебе не стоит этого бояться, нет… Никогда, сын ДажьБога, ты такой светлый, ты никогда не станешь служить злу. Не бойся этой силы, не тревожь свою душу…