Сыщица начала века
Шрифт:
Впрочем, наверное, мне просто не везло с представителями этой профессии?
– Что мы еще можем предъявить? – продолжала я. – Фотоснимок письма? А где его оригинал? Да, определенное сходство с почерком Луизы Вильбушевич есть, однако его слишком мало для суда. Конечно, нужно провести серьезную графологическую экспертизу, но я отнюдь не убеждена в ее бесспорности. Все-таки фотоснимок получился не вполне четким… То, что Вильбушевичи одновременно с Сергиенко проживали в Минске, также весьма условная зацепка. Вот если мы обнаружим конфликт Вильбушевича и Сергиенко еще тех времен… А пока не стоит спугивать добычу обыском.
– Да что ж, мадам, то есть, пардон, мадемуазель, прикажете сидеть сложив руки? – обиженно спросил Хоботов. – Покуда еще придет депеша из Минска!
– Не тревожьтесь, Михаил Илларионович, она придет не позднее послезавтрашнего дня, – успокоил его Птицын. – А пока сделаем вот что. Надобно установить наблюдение за Вильбушевичами и этой их кухаркой или горничной.
– Не забудьте про Лешковского, господа! – подал голос Петровский. – Ведь до сих пор нет ни единственной зацепки для расследования загадочной смерти его сестры, Натальи Самойловой… Ведь вполне возможно, что Самойлова и наш Сергиенко еще с минских времен питали друг к другу пылкую страсть. Госпожа Вильбушевич была в свою очередь влюблена в Сергиенко. И, прихватив в помощь отца, порешила обоих из ревности, воспользовавшись тем, что Сергиенко заодно и к хорошенькой кухарке клинья подбивал…
Я вспомнила письмоводителя. Вот уж кого невозможно вообразить в роли записного сердцееда! Эти самые сердцееды в моем представлении такие, как, к примеру, Смольников: с наглыми, жгучими, черными очами. А Сергиенко – нет, как выражается Павла, рылом не вышел! У меня письмоводитель вызывал ощущение брезгливости. От него почему-то вечно пахло прогорклым луком. И эта мордочка пожилого сорванца в сочетании с лысиной… Бр-р! Однако я воздержалась высказывать свое мнение Петровскому, который был известен своей обидчивостью.
– Позвольте предложить еще вот что, господа, – проговорил Смольников. – Покуда мы будем ждать ответа из Минска, времени действительно терять не годится. Надобно поближе присмотреться к семейству Вильбушевич, побывать в их доме. Однако сделать сие следует ненавязчиво и незаметно.
– В окошки подглядывать станете? – хихикнул Хоботов. Да наш начальник сыскной полиции и впрямь не чужд юмора! Кто бы мог подумать!
– Все получится куда проще, – пояснил Смольников. – Видите ли, госпожа Маркова, которой принадлежит дом, половину коего снимает доктор Вильбушевич, – моя давняя приятельница. Завтра день ее ангела (Маркову зовут Евлалией), и я традиционно бывал зван на празднество. Поэтому Евлалия Романовна не удивится, ежели я появлюсь у нее и завтра. Я устрою так, чтобы хозяйка пригласила к столу и жильца. А в это время…
– Прекрасная идея, – кивнул Птицын. – С богом, Георгий Владимирович!
– Тут есть одно «но», господа, – смутился Смольников. – Я бы попросил дать мне напарника.
– Да неужто госпожа Маркова так страшна, – хихикнул Петровский, – что вы боитесь явиться к ней в одиночестве?
– О нет, она отнюдь не страшна, скорее наоборот, – усмехнулся и Смольников, – однако при этом очень опасна. Простите меня за то, что делаю вас невольными поверенными моей личной жизни, однако Евлалия Романовна давненько имеет на меня некоторые далеко идущие виды. Боюсь, мне, учитывая это, весьма затруднительно будет заниматься на именинах наблюдением за Вильбушевичем, а тем паче – проникновением в его квартиру. Ко мне будет привлечено все – я подчеркиваю, все! – внимание Марковой. А в это время напарник мой сможет…
– Все понятно, – с ученым видом покивал городской прокурор. – Видали этого Казанову, а, господа? Ну что ж, дадим ему напарника.
– Выбирай из моих агентов кого хочешь, вот хотя бы Рублева, – вмешался Хоботов. – Сам видишь, как он востер. Бери его – не пожалеешь!
– Рад буду служить! – с воодушевлением воскликнул Рублев.
– Нет, – покачал головой Петровский, – Рублев агент великолепный, да только Георгию Владимировичу в приятели вряд ли сгодится. Больно они разные и по возрасту, и по повадкам. Ему надо такого же щеголя да жуира, каков он сам.
– А не боитесь, Георгий Владимирович, что сей напарник отвлечет на себя благосклонное внимание дамы вашего сердца? – коварно заметил Птицын.
– Евлалия Романовна моим сердцем отнюдь не умудрилась завладеть, несмотря на все свои старания! – горделиво изрек Смольников. – Отношения между нами несколько иного рода… Честно говоря, придя к ней завтра, я хотел бы окончательно расставить все точки над i. Дать ей понять, что на меня делать ставку бессмысленно. То есть мечтал бы двух зайцев убить. А потому, господа, прошу дать мне для завтрашнего визита не напарника, а напарницу.
– Тоже дело хорошее! – пристукнул по столу кулаком Хоботов. – У меня и агентки есть. Подберем тебе такую кралечку, что просто загляденье. Да ты сам придешь выберешь!
О нет, кажется, я переоценила его чувство юмора… Да и вообще я зря восторгалась своими коллегами, мне вдруг стало нестерпимо скучно в их компании. Так вот что это такое – сугубо мужские разговоры! Обыкновенные пошлости. Еще спасибо, что их сдерживает мое присутствие, не то здесь, кажется, и до откровенных сальностей дошло бы!
А Смольников каков, а? Выставляет на всеобщее обозрение отношения с влюбленной в него женщиной! Бедняжка эта Евлалия Маркова, одно слово – бедняжка! Мне заранее жаль ее. Какое разочарование ждет ее завтра вечером! С кем связалась, кому отдала свое сердце! Человеку, который способен затащить к себе в карету первую попавшуюся женщину, даже не посмотрев ей в лицо! А что, если Смольников постоянно промышляет таким образом? Если он – любитель случайных удовольствий? В глубине казенной пролетки творит с женщинами разные гнусности, а потом выбросит вон свою жертву, припугнув хорошенько, – вот она и не осмеливается пожаловаться на насильника!
– Покорнейше вас благодарим, Михаил Илларионович, – достиг моего слуха насмешливый голос «любителя случайных удовольствий». – Видел я ваших агенток. Они хороши головы морочить слесарям да извозчикам, а ведь Евлалия – бывшая актриса. Это отнюдь не простушка, хотя ее амплуа – субретка. Она мигом узрит обман и станет присматриваться ко мне и моей спутнице с удвоенным вниманием. Как бы делу не навредить! Тут нужна дама совсем иного рода, такая, чтобы пред ней Евлалия мигом стушевалась, чтобы поняла: да, это королева, от такой мужчину не уведешь потому, что он и сам уйти не захочет!